​Фестиваль Дондока Улзытуева в Бурятии: тайный язык трав и цветов

В Шибертуе прошел литературный фестиваль, посвященный 80-ле­тию Дондока Улзытуева, на котором побывали писатели, библиоте­кари и друзья поэта из Улан-Удэ, знавшие его при жизни, пишет газета «Бурятия».

В путь мы отправились на большом автобусе и двух поменьше по недав­но отстроенной ровной дороге. День выдался на редкость теплым. Виды за окном по мере удаления от горо­да становились все гармоничней, как всегда бывает в местах, где тысячеле­тия трудилась вода, вынося на поверх­ность аллювий и тем самым смягчая рельеф. Пейзаж становился ровно тот, что знаком нам по старой бурятской живописи: посреди равнин одинокие древние скалы, а горизонт окаймляют аккуратные, словно вылепленные из теста, горы.

Фото Александра МАХАЧКЕЕВА

На границе села Шибертуй нас встречали с белыми и голубыми ха­даками и пиалами с молоком. Школь­ники в шелковых ярких костюмах читали приветствия на бурятском. Самый маленький из них, светлень­кий, наверное, семейский, в крохотном колпачке, с грустным лицом, тоже читал что-то заученное и всех растрогал.

Дальше поехали с озвучкой. Милая экскурсовод в национальном костюме цвета леденцов дюшес показывала, куда смотреть. Так мы проехали мимо какой-то гряды, с одной стороны от­весной и составленной из серых гней­сов, а с другой – пологой, заросшей жухлой травой и в россыпях камней.

За обрывом начинался смешанный лес с преобладанием облетевших бе­рез. Пришло мне в голову, не та ли это Пестрая гора, о которой писал Дондок Улзытуев в одном из лучших своих стихов.

(В те далекие годы / я видел зеле­ные сны / цвета степной травы. / В те далекие годы / мы с матерью стадо пасли / на склоне Пестрой горы).

Герой стиха приникает ухом к степ­ному колокольчику и слышит потаен­ный звон, а когда возвращается через много лет взрослым в родные места, оказывается неспособным что-либо слышать. (О колокольчик! / В родных краях / ветер со всех сторон... / вслу­шиваюсь до боли в ушах – / а где же да­лекий звон? / А ты молчишь на белом ветру, / кланяешься земле, / Пестрой горе, / зеленой траве, / небу, / ветру / и мне. / Неужели не зазвенишь, как тог­да, / неужели замолк навсегда?).

Фото Александра МАХАЧКЕЕВА

Миновали ельник с высоченными голубыми елями, которые резко вы­делялись на фоне деревьев, высвет­ленных заморозками, и поехали по пу­стынным шибертуйским улицам.

Первым делом посетили неболь­шой дацан. Он стоит в просторной ограде, внутри которой белеют по пе­риметру субурганы. В самом дацане холодно и пусто. Главный Будда с не­обычно живым лицом, похоже, худож­ник изваял его с какого-то реального человека. Лицо такое, словно где-то уже видел его.

Рядом дуган поменьше, в нем то­пится печь, тепло, молодой улыбчи­вый лама у порога. Здесь он прини­мает, на низком столике разложены книги, он терпеливо ждет, когда толпа схлынет, чтобы вернуться к своим за­нятиям.

В отличие от других виденных мной сельских дацанов, шибертуй­ский - камерный, скромный и как бы отрешенный от мира, словно его ни­сколько не волнует отдаленность при­хода и не особенно частые гости.

Сразу за дацаном в гору поднима­ется лес, сосны, березы. Видно, что дождей нынче было мало. Сухо, вер­хушки деревьев пожелтели. Дацан но­вый, строили его, как и повсеместно в Бурятии, всем миром и на пожертво­вания людей.

Музей-усадьба Дондока Улзытуева находится на улице его имени. Улица сквозная – в оба конца села. Домик му­зея маленький, из бруса, крыт сайдин­гом, внутри вещи поэта, большой его портрет, поверх которого накинуто шелковое полотенце, книги, письма. Есть еще каморка в другом доме, жи­лом, по соседству, где стоит железная кровать с шишечками, застеленная покрывалом, с горкой подушек, какие- то корыта, столик шахматный, гово­рят, что работы поэта. Дощатые стены выбелены известкой. Поле под карто­фель за музеем пустует, в конце его устроено что-то вроде сцены, то самое поле, на котором, по рассказам родни, любил поваляться Дондок, задрав го­лову к небу и сочиняя стихи.

Фото Александра МАХАЧКЕЕВА

После музея гостей из Улан-Удэ по­везли в школу на краю села, объехав ее по кругу, мимо больших ворот, похо­жих на футбольные, мимо руин безы­мянных. В школе по двору текла речка Шибертуйка, через нее был перекинут небольшой мостик. Река появлялась из какого-то пролома в заборе и в та­кой же дыре исчезала.

Десять человек поэтов, и я с ними, по просьбе хозяев фестиваля сели в «таблетку», чтобы ехать в Бичуру, остальных позвали в школу на чтения.

До Бичуры домчались быстро, а немного оставшегося времени потра­тили на прогулку по самой длинной в мире улице, прославленной сыном поэта, Амарсаной, «чьи это в сёлах самые длинные улицы в мире…/ Чисто помытые – вплоть до ставен резных – чьи деревянные избы?».

В ДК Бичуры нас уже ждали – пол­ный зал школьников. На стенах ви­сели детские картинки с конкурса по стихам Дондока Улзытуева. Слушали трогательные стихи про поэта, со­чиненные школьниками. (Вы наш земляк с Бичурского района, / Мы от­мечаем ваш великий юбилей! / И в тех стихах, в каких не слышно звона, / Глу­бокий смысл: жить нужно сильней! / Бурятский смысл, русское начало. / Таким стихам подобных в мире нет! / Таким стихам нет раннего причала, / В таких стихах на жизнь есть ответ).

Фото Александра МАХАЧКЕЕВА

А после, когда подъехали и другие гости, всех позвали на большой кон­церт, на котором помимо всего было объявлено имя победителя конкур­са переводов стихов Дондока Улзы­туева. Им стал Николай Марянин из Ульяновска. (Чистый, словно Байкала святая вода, / И как девы улыбка, пре­красен всегда / Мой бурятский язык. / Словно белый туман на заре у реки, / Как живое тепло материнской руки / Мой бурятский язык)…

Хочется поблагодарить всех причастных к фестивалю. Это от­дел культуры Бичурского района, выигравший грант на проведение фестиваля, библиотеки города, по­могавшие в проведении конкурсов, музей-усадьба поэта, школьники и учителя Шибертуя и Бичуры, устро­ившие нам литературные площадки и концерт «бурятского смысла и рус­ского начала».

Есть такая наука - геопоэтика. Она о том, что нужно не расширять про­странство, что обычно делается за счёт уменьшения пространства сосе­дей, а артистически структурировать его изнутри.

Этим и занимаются истинные по­эты. Так Шибертуй, благодаря сти­хам Дондока Улзытуева, становится сегодня местом культурного при­тяжения, куда съезжаются любите­ли его поэзии, чтобы лучше понять скрытый в ней мессидж, тот самый «чистый, далекий звон» степного ко­локольчика.

Главное фото Александра МАХАЧКЕЕВА