История мангад боо

Он и его дети приняли самое активное участие в общественно-политической жизни Западной Бурятии в начале ХХ-го века. Дружил с Цыбеном Жамсарано, враждовал с Агваном Доржиевым, поддержал революцию, преследовался колчаковцами и умер в родном селе…

Как пробрался к царю

Михаил Махачкеев родился в 1858 г. и был младшим сыном в многодетной крестьянской семье. Рос без отца и подростком убежал из родного улуса Кукунур в Залари. Там работал у купцов, а затем смышлёного, ловкого и расторопного 17-летнего парня взял в работники тайша, дворянин Николай Матханов.

«В то время Матханов жил в Иркутске, кутил в высшем обществе и на одной из гулянок ссорится с генералом‚ ударяет его по щеке, его садят в тюрьму, - вспоминала дочь Михаила, Клеопатра. - В то время приезжал в Иркутск царь Николай (в 1891 г. Иркутск почтил своим визитом наследник русского престола цесаревич Николай (будущий царь Николай II)).

 Матханов пишет прошение об освобождении и поручает отцу постараться передать. Он выполняет его просьбу. Царь получает прошение Матханова и освобождает его из заключения. В благодарность крестит моего отца, даёт ему имя Михаил, а крёстным отцом становится его друг князь Илья (фамилию не помню), так отец мой становится Михаилом Ильичом Махачкеевым, и устраивает учиться в Иркутск в Учительскую семинарию.

Учиться было очень трудно. Увлекается наблюдением за погодой. Всю жизнь имел барометр, вёл дневник, который у меня хранится до сих пор. Играет на контрабасе. До старости имел скрипку и играл старинные песенки» (Воспоминания. Клеопатра Михайловна Махачкеева – Шодорова, 22.04.1972 г., Улан-Удэ).

Служба в Алари и Бохане

По окончании семинарии Михаил Ильич направляется на службу: «В числе  4 бурят с Баторовым и двумя восточными бурятами были назначены миссионерами-священниками среди бурят» (Там же).  До октября 1892 г. он священник-миссионер Кирилло-Мефодиевского Бильчирского стана, затем при Янгутском стане в Идинском ведомстве, в Бохане: «...Знаменательно это крещение инородцев-бурят и по количеству просвещенных святым крещением, и в особенности по той торжественной обстановке, при которой оно было совершено: отречение от диавола, произносимое инородцами на своем родном языке, было ответом на подробные вопросы Янгутского священника Михаила Махочкеева (так в тексте, АМ), природного бурята, подробно и оживленно разъяснявшего готовящимся ко святому просвещению бурятам, в чем состоит это отречение и какие христианские обязанности налагает на них сочетание со Христом...» (Отчет о состоянии и деятельности Иркутской духовной Миссии за 1894 год. Иркутские епархиальные ведомости, 1895, номер 14).

Служил он в Аларской Иннокентиевской церкви. «В церкви служил обедню единственный поп из бурят Махачкеев» (Платон Малакшинов. Аларь-гол. 1979.М. с.36).

Михаил женился на Александре Григорьевне Щаповой, дочери преподавателя семинарии. Она была племянницей Афанасия Прокопьевича Щапова, известного русского историка, этнографа, антрополога и  публициста, профессора Казанского университета.  Его русский отец был пономарём, а мать из бурятской крестьянской семьи. Щапов считался «неблагонадёжным» и подвергался арестам и ссылке. У Александры Григорьевны хранились рукописи Щапова, она передала их революционеру Лопатину, и он увёз их в Петербург и издал.

Против Агвана Доржиева

Наиболее активный период его деятельности, это служба в Хоготе, где Махачкеев окормляет верхоленских православных русских и бурят. В это время шла ожесточённая межрелигиозная борьба между тэнгрианством, христианством и буддизмом. Особенно обострилась она после революции 1905 года, в связи с принятием закона о свободе совести.

Отец Михаил жестко противодействует лично цаннид-хамбо ламе Агвану Доржиеву, который оставил о нём эти строки в своих «Занимательных заметках»: «В местности под названием Тукум, был быстро построен сумэ. Я тотчас совершил его освящение, и он стал местом поклонения многих людей. По указанию Далай-ламы я исполнил обряд созерцания Дамдина. Злобный Мехешкиев (Так в тексте, АМ) и другие пытались найти способ закрыть сумэ. Но силой истины Высшего спасителя ему не было причинено никакого вреда». Речь идёт о строительстве дацана на родине деда Агвана Доржиева в с. Кырма в Баяндаевском районе Иркутской области.

В книге А.Д.Жалсараева «История православия в Забайкалье. Середина XVII – начало XX вв.» (Улан-Удэ. 2015. с.66), Махачкеев отмечен в числе наиболее активных миссионеров. 

В записках Жамцарано

В Хоготе Махачкеев находился в гуще предреволюционных событий вместе с самыми известными бурятскими деятелями того времени. Особенно много упоминаний о нём оставил учёный и общественно-политический деятель Цыбен Жамцарано: «Запись от 17 августа 1903 года. «Приехали с ними в Хогот. Здесь пировали вместе с местным миссионером Михаилом Махачкеевым, письмоводителем, с бывшим тайшой Осадэ Степановым – вся компания плюс молодой бурят – ученик церковного 2-классного училища в Анге» (Ц.Жамцарано. Путевые дневники: 1903 – 1907. Улан-Удэ. 2011. с.88).

«У Хунгуреева провел двое суток, со мной оставались младший Александров, Алексей и батюшка о. Махачкеев, и Осадэ Степанов. Все – чтоб гостя почтить. Здесь записал, как сказано, со слов Бурлаева сказку и несколько песен – бытовых и старинных» (Там же, с.89). 

 «С Андреем Михайловичем едем на съезд в с. Ользон Верхоленского уезда. Приехали в с. Ользон  вечером. Там ожидало нас человек 40 с чем-то – представителей от бурятских управ и улусов. Приехали даже ленские буряты. Был один миссионер отец Махачкеев из бурят, был пристав Крутиков. Остановились у господина А., сын которого служил урядником и находился здесь же.  Все были очень рады съезду, особенно пристав и отец Махачкеев.

Все представители поражали меня своим приподнятым настроением, самосознанием и правосознанием. «Теперь или никогда», - говорили они. Ленский бурят сообщил речь князя Трубецкого в Петергофе (6 июня). «Вот молодчина-то, так и надо, так и надо!», - говорили буряты. Так следили буряты за освободительным движением в России, находясь  в 5-ти с половиной тысячах верстах от Петергофа» (Там же, с.164). 

25 сентября 1906 г. «У Александрова. Поехали вместе с миссионером Махачкеевым в улус Улан, где, по словам здешних бурят, существуют надписи и рисунки. Заехал к Ангаду Хунгурееву, перешедшему давно в ламство. С о. Махачкеевым исходили почти всю гору, но письмен не нашли. На некоторых скалах были неясные изображения зверей» (Там же, с.227).

Милосердный батюшка

В семье Отца Михаила находили приют многочисленные ссыльные и каторжане: «Перед революцией всё бывал у нас один из ссыльных (имени не помню). Высокий, в чесучёвой длинной рубашке, в жилете, сапогах и брюках. Очень опрятный, с чёрной шевелюрой на голове и бородкой, взяв нас за руки с Анатолием, ходил с нами гулять. Он нам говорил, что скоро не будут ученики писать букву ять и твёрдый знак. Я это крепко запомнила и, когда осенью пришла в школу, всем говорила не писать ять. Сама не писала ять и твёрдый знак, и по русскому получала 2. Моя фамилия - Махачкъева - писалась так, а я писала Махачкеева.

Жил у нас в Хоготе какой-то портной, он ничего не шил. Это был еврей среднего  роста, бедно одетый. Когда через Хогот летом гнали на север этап, моя мама, всё что было из продуктов, отдавала каторжанам» (Воспоминания. Клеопатра Михайловна Махачкеева – Шодорова, 22.04.1972 г., Улан-Удэ).

Отец за сына

У Михаила и его жены Александры родилось 12 детей, из которых 8 умерли в младенчестве. Остались самые старшие Николай и Галина, и самые младшие Клеопатра и Анатолий. Все они получили образование. Сыновья стали кадровыми военными, Галина медиком, а Клеопатра педагогом. 

Революцию 1917 года Махачкеевы встретили с воодушевлением и «…пошли на демонстрацию, взяв с собой маленького Анатолия, дали ему красный флажок в руки» (Там же).

Заполыхала Гражданская война. Летом 1918 года белые арестовали сына Николая, бывшего одним из военных руководителей красных в Иркутской губернии. «Через несколько дней арестовали отца. Помню, он говорил: «Садите меня в острог, но не в кулацкий амбар». Его посадили в острог – тюрьму того времени, сколоченную из высоких бревен с маленькой калиткой. Население  уважало моего отца. Люди собрались у тюрьмы и требовали его освободить и его выпустили.

В один из летних дней отец ушёл, а мать с братом куда-то уехали. Дома я одна. Вдруг везде в доме появляются солдаты вооружённые, их привёл учитель Амбоев. Обшарили дом, вышли во двор, боятся лезть по лестнице на вышку. В это время заходит во двор отец и закричал на Амбоева «Вон!» Он, понурив голову, вышел, а солдаты не помню, что говорили с отцом, и ушли» (Там же).

Пророчество Абаши

Михаил Махачкеев оставил свой духовный сан в 1919 году. Ещё  шла Гражданская война, а до антирелигиозной кампании Советов было далеко. «Религиозного ничего в нём не было. Брат Николай не верил в бога, сестра медик  тоже не была религиозной, брат Анатолий и я комсомольцы» (Там же).

Анатолий был организатором комсомольской ячейки и бойцом ЧОН и как говорили старики, участвовал в разгроме Аларской церкви. Гибель храма предсказал старший брат отца Михаила, шаман Абаша Махачкеев. «На этом месте будет холм, и на нем в полуденный зной будет отдыхать скот», – говорил провидец и все его пророчества сбылись. От православного храма остались одни кирпичи, хранящиеся ныне в местном музее.

Михаил Махачкеев ушёл из жизни в родном Кукунуре, после 1937 года. Перед самой войной, намного пережив жену, похоронен на горе Готол. Он пользовался большим уважением у родных и земляков, оставшись в их памяти как мангад боо…

(С глубокой благодарностью к А.Д.Болсохоевой за содействие в создании материала)