3 ноября на новой сцене Большого театра России артисты Бурятского государственного театра оперы и балета представили оперу «Тоска» Дж. Пуччини. Для всей культуры Бурятии это событие стало знаковым, прежде всего потому, что на протяжении довольно большого периода времени ни один из коллективов республики не выступал на главной сцене страны. Тем более с таким триумфом – именно этим словом можно назвать то, что происходило в Большом театре 3 ноября, пишет газета «Бурятия».
Почему же из всего богатейшего репертуара Бурятского театра оперы и балета для показа в Москве была выбрана именно «Тоска»? Ответ прост - именно в этой постановке собрано все лучшее, что есть на сегодняшний день в распоряжении театра: потрясающие голоса, декорац ии, слаженная работа оркестра, работа художников по свету, костюмеров. В результате получился один из лучших спектаклей в современном репертуаре театра и самая яркая постановка в программе фестиваля, получившая восторженные отзывы музыкальных экспертов и журналистов.
Показ оперы «Тоска» состоялся в последний день фестиваля Ассоциации музыкальных театров России «Видеть музыку», поэтому его смогли посетить не только рядовые зрители, но и ведущие театральные критики и эксперты, а также руководители крупнейших музыкальных театров стран - участников фестиваля. В числе последних оказались директор Большого театра Владимир Урин и президент Ассоциации музыкальных театров России Георгий Исаакян. Оба отметили, что спектакль оказался для них большим сюрпризом: никто не ожидал от регионального театра столь высокого уровня исполнения.
Такого же мнения придерживаются и театральные критики. Предлагаем вашему вниманию рецензию Игоря Корябина, специального корреспондента крупнейшего интернет-портала, посвящённого классической музыке «belcanto.ru»:
«Память до сих пор хранит яркие воспоминания о двух гастрольных спектаклях Бурятского театра оперы и балета, увиденных когда-то в Москве на сцене Театра оперетты. Речь идет о постановках опер «Аида» Верди и «Князь Игорь» Бородина, в которых партии главных героинь – Аиды и Ярославны – пела Галина Шойдагбаева. Давние воспоминания нахлынули неслучайно: 3 ноября в Москве в рамках фестиваля «Видеть музыку» на Новой сцене Большого театра артисты из Бурятии представили постановку оперы «Тоска» Пуччини, а на следующий день на торжественном закрытии фестиваля на сцене Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко Галине Шойдагбаевой – одной из пяти лауреатов нынешнего года – была вручена премия «Легенда». Весь творческий путь певицы связан с Бурятским театром оперы и балета, солисткой которого она остается и по сей день. Но она еще и педагог, передающий свой опыт молодым исполнителям, профессор Восточно-Сибирской академии искусств, где в 1993 году открылось вокальное отделение: кафедру сольного пения певица возглавляет с момента ее основания.
Когда-то и партия Тоски была одной из коронных в репертуаре певицы, а сегодня в новой — поистине грандиозной и содержательно вдумчивой постановке этой оперы, осуществленной Юрием Лаптевым, выходит уже новое поколение исполнителей. Ее премьера состоялась на сцене Бурятского театра оперы и балета в позапрошлом сезоне (2 апреля 2015 года). Драматургически минорная, но при этом «эстетически лучезарная», театрально-зрелищная и, на первый взгляд, вполне обычная новая постановка необычна уже тем, что на фоне унылого засилья режиссерских экспериментов – редко когда по-настоящему достойных и интересных – нынешняя продукция прежде режиссерского и сценографического воплощения на первый план ставит музыку.
Но как раз это и должно быть мерой мастерства постановщиков: идя от музыки и либретто, надо рассказывать именно ту историю, что в них заложена, а не вытаскивать на сцену, как сейчас очень «модно», надуманно- параллельные, искусственно привнесенные в партитуру ассоциации.
Будучи воспитанным на знаменитой постановке «Тоски» в Большом театре, некогда осуществленной Борисом Покровским (1971), но сегодня давно уже канувшей в театральную Лету, тот авторский спектакль мэтра отечественной оперной режиссуры я невольно сравниваю с обсуждаемой постановкой Юрия Лаптева. Сценографически-лаконичный, самодостаточно-действенный, психологически заостренный спектакль Покровского был, по существу, спектаклем «зловещей тьмы», и на момент своего появления он воспринимался, несомненно, новаторски-символично, даже революционно.
Спектакль режиссера Юрия Лаптева и Натальи Сыздыковой, выступившей и художником-сценографом, и художником по костюмам, – это торжество света и сочного, глубокого, умиротворяющего цвета.
И ни с кровавым драматизмом сюжета, ни со смертью всех трех героев оперного любовного треугольника, вершины которого – Тоска, Каварадосси и Скарпиа, подобная эстетика оформления нисколько не диссонирует. Зато краски и образы становятся ярче, а игра актеров и пластика мизансцен – пронзительней и чувственней.
Между тем, это торжество света надо понимать как психологическое просветление, как свет надежды в череде драматургических коллизий оперного триллера, как довольно оптимистичный настрой на лучшее. Поэтому, когда в финале оперы лучшее не ждет ни Марио Каварадосси, ни Флорию Тоску, возникает ощущение катарсиса в квадрате – невероятно сильное, всецело захватывающее! И это несомненное свидетельство того, что между художником и режиссером на этот раз достигнуто взаимопонимание, абсолютный творческий консенсус.
Все звенья спектакля четко подогнаны, отлажены и функционируют в полной взаимной гармонии.
Режиссер этой постановки — реалист, очень внимательно относящийся к деталям, к действенности и осмысленности выстраиваемых им мизансцен, к пластическому рисунку образов, создаваемых певцами-актерами. Его коллега по постановочному цеху также стоит на позициях реализма, но к документальной историчности воспроизведения сценографии и костюмов вовсе не стремится.
Визуально-оформительская составляющая спектакля — это авторский романтический «слепок» со всех сюжетно-исторических локализаций единственной «римской оперы» Пуччини. А населены они персонажами, одетыми в костюмы, тонко и со вкусом стилизованные «под эпоху» (вспомним, что все события этой оперы разворачиваются в Риме в течение суток в середине июня 1800 года).
Базилика Сант-Андреа делла Валле в первом акте — буйное пиршество интерьера барочного храма с причудливо искаженной перспективой нефов, куполов и сводов. Это сразу же цепляет взгляд, настраивает на предвкушение интриги. Акт-завязка, акт экспликация, в котором на сцене появляются все герои любовного треугольника. С одной стороны, портрет романтических взаимоотношений художника Марио Каварадосси и певицы Флории Тоски, с другой — презентация на поле идиллии их чувства нового игрока (шефа тайной полиции, барона Скарпиа).
Ловко играя на любовных чувствах Тоски и разжигая в ее сердце ревность, повода для которой Марио Каварадосси даже и не дает, эту идиллию Скарпиа, естественно, стремится разрушить. Отправить Каварадосси на эшафот за содействие в укрывательстве республиканца Анджелотти, а самому завладеть вожделенной Тоской — таков нехитрый план вполне типичного и рельефно прорисованного в музыке оперного злодея, одержимо стремящегося к реализации своей навязчивой идеи.
Расправиться с Каварадосси Скарпиа в итоге удается, однако погибнуть во втором акте от удара кинжала отважной Тоски, защищающей себя и своего возлюбленного Марио, грозный шеф полиции никак не рассчитывает. Все трое «встречаются» в этом логове, и на сей раз Скарпиа предстает не «белым воротничком», отдающим приказы, а едва ли не самоличным вершителем-палачом. И этот режиссерский штрих в дополнение к истязаниям Каварадосси за сценой степень опасности, грозящей Тоске, поднимающей руку на Скарпиа, лишь только усиливает.
Этот акт — кульминация оперного драматизма, пусть и смерти влюбленных героев – Каварадосси и Тоски – еще впереди, и, с точки зрения режиссерского решения, этот акт удается Юрию Лаптеву наиболее убедительно и ярко.
Согласно исторической «рекогносцировке» второй акт — кабинет Скарпиа в Палаццо Фарнезе. Мрачные интерьеры подобны казематам, хотя горит камин, а через окно-задник словно проступает лик Ангела-воителя, закономерно перекидывая мостик к третьему акту, на верхнюю площадку Замка Святого Ангела. В его темницу будет помещен Каварадосси, и сюда после убийства Скарпиа, заполучив пропуск и подорожную на двоих, в надежде спасти своего возлюбленного решительно поспешит под покровом ночи Тоска.
Но перехитрить даже мертвого Скарпиа героям-любовникам не удастся: пули, которыми выстрелят в Каварадосси, окажутся настоящими, и отчаявшейся Тоске ничего не останется, как под огненным взором Ангела с мечом, возвышающегося над Замком, броситься вниз.
Сценография третьего акта именно эту площадку Замка и представляет, а фигура Ангела в проеме черного задника возникает из-за облаков не сразу, а ближе к финальной развязке: защитить героев на Земле Ангел не сумел, но приглашение на Небеса ими от него явно получено! В преддверии надежды на спасение весь «драматический ноктюрн» третьего акта предстает восхитительной романтичной находкой спектакля.
Тревожного саспенса, как ни странно, в этом акте не возникает, но зато катарсис финала, как уже было отмечено, оказывается впечатляюще мощным.
Постановка «Тоски» Бурятского театра оперы и балета, показанная в Москве на Новой сцене Большого театра, в его несколько застоявшуюся в последние годы творческую атмосферу принесла свежее дыхание — новое, но хорошо забытое старое. Опера как жанр на новом качественном витке своей исторической миссии словно вернулась к истокам. А ведь сегодня в подавляющей массе режиссеров современного музыкального театра они, увы, изрядно подзабыты!..
Из программы московского исполнения можно было почерпнуть, что в обсуждаемой постановке, помимо Хора, Мимического ансамбля и Оркестра Бурятского театра оперы и балета, принял участие и оркестр Большого театра. Насколько весомой была подсадка музыкантов, в программе не уточнялось, но сводный оркестр под управлением музыкального руководителя и дирижера этой постановки Леонида Корчмара музыкальную драму героев (собственно, даже не драму, а трагедию) раскрывал выразительно мощно, плакатно, но, пожалуй, всё же несколько гипертрофированно, в ущерб психологически чувственной, обстоятельной нюансировке.
Хоровой пласт оперы невелик: лишь финал первого акта, завершающийся храмовой службой с исполнением христианского гимна «Te Deum». Эта музыкальная фреска (хормейстер – Валерий Волчанецкий) в опере величественно звучит во славу мнимой победы над Наполеоном в битве с австрийцами при Маренго.
Как известно, победа всё же оказалась на сей раз за Наполеоном, но чуть позже. В результате этого неаполитанцы, власть которых над Римом в опере олицетворяет Скарпиа, вынуждены были оставить «вечный город» французам.
Но вся историческая подоплека сюжета — это лишь благодатный фон для выплеска человеческих страстей и эмоций, а сделать это лучше, чем может предложить итальянская опера — тем более такой шедевр Пуччини, как «Тоска», — просто невозможно!
А раз так, то «Тоска» требует для своего исполнения первоклассных солистов. В титульной партии в Москве мы услышали молодую, начинающую певицу Самбуугийн Батчимэг. Профессиональное вокальное образование она получила у себя на родине в Монголии, а с сезона 2015/2016 стала солисткой Бурятского театра оперы и балета.
На сегодняшний день голос певицы — довольно звонкое и крепкое сопрано lirico spinto. При этом для партии Тоски требуется сопрано драматическое (хотя бы лирико-драматическое) и опыт прожитой жизни, но, несмотря на молодость Самбуугийн Батчимэг и отсутствие в ее голосе драматической форманты, необходимый градус образа исполнительница уверенно добирает за счет внутреннего артистического перевоплощения.
Если в первом и третьем актах вокальных ресурсов певице вполне хватает, то второй именно в вокальном отношении несколько «проседает».
Технически выверенная и эмоционально-чувственная трактовка молитвы Тоски во втором акте вопросов к певице не вызывает: дело вовсе не в этом номере-шлягере, а в ансамблевых драматически насыщенных эпизодах.
Зато драматически музыкальны, в вокальном отношении вальяжно раскрепощены, а в плане стиля весьма добротно выучены мужские голоса.
Тенор Михаил Пирогов в партии Каварадосси – солист труппы с 2014 года, лауреат многих международных конкурсов, однако мое первое знакомство с ним было связано с его блестящей прошлогодней победой на III Международном конкурсе молодых оперных певцов и режиссеров им. П.И. Словцова в Красноярске. Тогда певец завоевал Гран-при, обратив на себя внимание как на истинно драматического тенора. Это была сенсация, так как дефицит на рынке драматических теноров в мире наблюдался всегда, а в нынешние времена и подавно.
Своим голосом благородно-красивого матового тембра и артистическим мастерством певец покорил и на сей раз.
Интерпретации арий его персонажа в первом и третьем актах, безусловно, запомнятся как благодатные визитные карточки этого образа, но и весь образ, созданный певцом, запомнится благодаря его музыкально-драматургической целостности.
Наконец, самый известный участник этой постановки — монгольский баритон Ариунбаатар Ганбаатар в партии Скарпиа. Как и Самбуугийн Батчимэг, профессиональное вокальное образование певец получил на родине. В 2014 году на III Международном конкурсе вокалистов им. М. Магомаева в Москве певец завоевал I премию и в том же году стал солистом Бурятского театра оперы и балета. 2015 год принес ему І премию и Гран- при XV Международного конкурса им. П.И. Чайковского (Санкт-Петербург).
Обладая голосом насыщенной драматической фактуры, сближающим его иногда даже со звучанием высокого баса, партию Скарпиа певец проводит словно играючи — эмоционально ярко, драматургически осмысленно, на высоком музыкальном драйве.
Певцу присуща эффектная «итальянская интонация» и скрупулезное постижение психологических глубин образа. Этот оперный злодей в интерпретации Ариунбаатара Ганбаатара чрезвычайно эффектен, лощен и демонически притягателен: настоящая драматическая партия для настоящего драматического баритона!
Достойный ансамбль сложился и среди певцов-компримарио. Чезаре Анджелотти (бывший консул Римской республики) – Эдуард Жагбаев. Ризничий храма в первом акте – Галсан Ванданов. Подчиненные Скарпиа: Шарроне – Доржо Шагдуров, Сполетта – Чингис Иванов.
И если говорить о вкладе в этот спектакль каждого солиста, артиста хора, миманса, каждого музыканта оркестра, не забыв, конечно, о вкладе концертмейстеров, хормейстера и дирижера, то, благодаря, в целом, высокому музыкальному уровню обсуждаемой постановки, эту продукцию «Тоски» смело можно назвать визитной карточкой труппы сегодняшнего дня.
И то, что показ этого спектакля стал возможен в Москве, большая удача и творческий стимул не только для самой труппы. Это также большая удача и для Москвы, которая, привыкнув видеть многое и от этого слегка затуманив свой взор, на сей раз смогла прозреть и искренне изумиться…».