​​Тотальный сельский исход

На прошлой неделе в одной из газет вышел материал о мигра­ции из приграничных районов Бурятии. Это Ока, Тунка, Закамна, Джида и Кяхта. Миграционный отток оттуда идёт в Улан-Удэ и пригородный Иволгинский рай­он.

Однако этот процесс затронул не только приграничье, но и всю остальную республику. При этом каждый район имеет свою специфику, в том числе и националь­ную. Но это на мой субъективный взгляд, поскольку специальной статистики на этот счет нет. А как рассказывают мои друзья джидин­цы, гораздо активнее выезжают именно буряты. Например, есть два соседних сёла: бурятское Дырестуй и русское Зарубино (образованное в своё время крещёными ясашны­ми бурятами). Так вот, зарубинцы живут, работают и строят новые дома, а дырестуйцы уезжают. Если взять райцентр Петропавловка, то и здесь русские более активны, большая часть поселкового бизне­са принадлежит им.

Есть такая тенденция и по Му­хоршибири. Как рассказывал один из известных уроженцев района, бурятское население постепен­но уменьшается. Почему? Буряты почти поголовно стремятся дать своим детям высшее образование и бросают на это все свои силы. Получив образование, дети, как правило, остаются в городе. Вслед за ними перебираются родители и другие родственники.

А вот семейские поступают ина­че. В школе мальчики старательно изучают тракторы и другие премудрости сельского хозяйства. Затем идут в армию, после службы, воз­вращаются в родную деревню, же­нятся и остаются.

О крепости семейских сёл мож­но судить и по внешнему виду. Наглядно это видно, если ехать по читинской трассе. Особенно в срав­нении с разрухой в сёлах соседнего Забайкальского края. Не случайно по растениеводству и производ­ству молочных продуктов лиди­руют именно семейские районы. В первую очередь, Мухоршибирь, Бичура и Тарбагатай.

Впрочем, в той же Бичуре очень хорошо смотрятся такие бурятские сёла, как Шибертуй, Шанага и особенно Хонхолой. На главной улице Хонхолоя у каждого дома стоят ав­томобили и трактора. Поля за околицей засеяны, а все окрестности вокруг украшают буддийские су­бурганы, вносящие в пейзаж ощущение гармонии и покоя.

Нет такого тотального бегства и из горной Оки. Как свидетель­ствует статистика, в районе даже есть превышение естественного прироста населения над оттоком. Правда, всего на три человека. Тем не менее, уезжают и окинцы, а что делать, если закрыли един­ственное отделение банка и воен­комат? Хотя многие горцы, выйдя на пенсию, уезжают не в город, а из райцентра на заимки. К слову, оборудованные ветряками, сол­нечными батареями, генераторами и современными туалетами. Свои стада они пасут теперь не на конях, а на квадроциклах летом, зимой - на снегоходах.

Однако в целом буряты стреми­тельно урбанизируются, причём с разными скоростями в разных районах этнической Бурятии. Как сказал Хамбо лама Аюшеев: «Хо­ри-буряты всё время оглядываются назад – в свою историю и тради­ции, иркутские буряты безоглядно бегут вперед в будущее, а селен­гинские буряты идут зигзагами».

Например, аларские буряты ста­ли активно переезжать в города ещё с 30-х годов, и сейчас они со­ставляют порядка 30% населения Алари. До революции составляли около 90%. Сейчас мигрировать из Алари и Качуга уже и некому. А если выезжают, то теперь не в Улан-Удэ, а в Иркутск и близлежа­щие города, где легче найти рабо­ту.

Позже всех в этот процесс вклю­чились периферийные горно-та­ёжные и степные изоляты, та же Ока и особенно Ага. Как недавно сказал в своем интервью сенатор Баир Жамсуев: «…этот процесс мы осознанно задержали. Вкладыва­ясь в сельское хозяйство, выдавая беспроцентные ссуды, развивая социальную инфраструктуру».

Любопытная картина наблюда­ется в Магадане. Уроженцев из республики мало, быстрыми тем­пами растёт агинская миграция, а количество иркутских бурят, нао­борот, сокращается. У магаданских иркутских бурят выросли там дети и внуки. Многие из них обоснова­лись там ещё в 60–70-е годы про­шлого века, а теперь возвращают­ся на родину доживать свой век.

На днях я покупал на рынке ово­щи у хурамшинской бабушки, и она говорит: «Молодёжь не хочет работать на земле. Мы последние, за нами никого нет». А ведь Хурам­ша в часе езды от Улан-Удэ. Этот процесс миграции объективно су­ществует. И всё же, весь народ не может разъехаться по городам и весям и раствориться в них. Как говорит Хамбо лама: «У меня в де­ревне нет пустых домов, молодёжь остается дома. Они знают, что в сентябре пойдут в кедрач и на оре­хах сделают 500 тысяч! Поэтому везде нужна прорывная идея!».

P.S. Где она, прорывная идея?

На фото буряты и семейские - уроженцы покинутой деревни Ара-Харлун в Бичурском районе