​«Родная Бурятия»: живое дыхание прошлого

Вячеслав Ирильдеев на открытии выставки "Родная Бурятия"

Фото предоставлено пресс-службой Национального музея РБ

В одном из залов Музея истории Бурятии имени М.Н. Хангалова посетители легко «путешествуют» во време­ни. Например, без проблем, словно в машине времени, можно переместиться с 3 0-х годов прошлого века в 60-е: достаточно сделать несколько шагов от бюста од­ного из первых руководителей республики Матвея Амагаева к боксёрской лапе первого олимпийского чемпиона из Бурятии Владимира Сафронова. Таких уни­кальных экспонатов на выставке, организованной со­вместно с Национальным музеем РБ и Государственным архивом РБ, более 100.

Взгляд в прошлое

По мнению принимавше­го участие в торжествен­ном открытии выставки «Родная Бурятия» замести­теля председателя Народ­ного Хурала РБ Вячеслава Ирильдеева, она даёт воз­можность оглянуться на­зад, в прошлое:

- Очень много интерес­ных экспонатов, связанных с теми людьми, которые определяли развитие не только нашей республики, но и Монголии.

Как известно, одна из таких личностей, имевших непосредственное отноше­ние к степной стране, - Элбэк-Доржи Ринчино. Этот выдающийся обществен­но-политический деятель со второй половины 1921 по конец 1925 года рабо­тал в Монголии: участвовал в революции, граждан­ской войне, организации партии, правительства и армии. Сражался с отря­дами барона Романа фон Унгерн-Штернберга, за что первым из бурят в 1922 году получил орден Крас­ного Знамени РСФСР.

Также несколько лет работал в Монголии и ак­тивный участник первой бурятской большевистской группы Георгий Данчинов, бывший редактор газеты «Красный бурят-монгол». Он не только принимал участие в создании Мон­гольской революционной армии, но также сражался с унгерновцами, а в 1 921 году за заслуги, проявлен­ные в бою за город Алтан­булаг, был представлен к монгольскому ордену Бое­вого Красного Знамени.

Вячеслав Ирильдеев об­ратил внимание на то, что в экспозиции представле­но много личных вещей, в том числе видных полити­ческих деятелей. Один из таких предметов - стол из рабочего кабинета од­ного из отцов-основателей республики, председателя Бурревкома Михея Ерба­нова.

- К сожалению, и Михей Ербанов, и Матвей Амага­ев были репрессированы, обвинены в панмонголиз­ме. Амагаев умер в ГУЛАГе, а Ербанова расстреляли, - рассказывает младший научный сотрудник Му­зея истории Бурятии имени М.Н. Хангалова Андрей Ива­нов. - Но позже их реаби­литировали за отсутствием доказательств их вины.

Впрочем, никаких до­казательств вины в су­ровые тридцатые годы, когда свирепствовала вак­ханалия массовых арестов и расстрелов, не требовалось: дела вершили особые тройки НКВД. Так было и в случае с Элбэк-Доржи Ринчино, который стоял у истоков создания бурят­ской автономии (на вы­ставке представлены его личные вещи и его пор­трет работы Баира Тайса­ева). Более 8 десятилетий назад, когда он находился в своём рабочем кабине­те в Коммунистическом университете трудящихся Востока, за ним приехали люди на «чёрном воронке». Ему вменили участие в панмонголизме, в чём об­винили позднее почти всё руководство Советской Бурятии. Элбэк-Доржи Рин­чино, который в 1920 году вместе с Агваном Доржие­вым был на приёме у Ле­нина по вопросу автономии бурят, был обвинён в том, что «с 1919 года являлся агентом японской развед­ки, которую систематиче­ски снабжал шпионскими сведениями», «занимался шпионско-диверсионной и повстанческой деятельно­стью» и был приговорён к расстрелу. 3 июня 1938 года в Иркутске приговор был приведён в исполнение. 80 лет назад такая же участь постигла его соратника и старшего товарища Аг­вана Доржиева, который скончался в улан-удэнской тюрьме в январе 1938 года.

Агент Коминтерна и «друг детей»

В сентябре смутного 1937 года в Москве арестовали руководителя Бурят-Мон­гольской республики, члена Центральной ревизионной комиссии ВКП (б) Михея Ер­банова. Его расстреляли 8 февраля 1938 года. Через 17 лет после этого в до­кладной записке в ЦК КПСС и.о. Генерального проку­рора СССР Павел Баранов указывал, что «проверка прокуратуры СССР показа­ла, что Ербанов осуждён только на основании его признательных показаний, которые не соответствуют действительности» и что «комитеты Госбезопасности при Совете Министров СССР и Бурят-Монгольской АССР связь Ербанова с японской разведкой не подтверди­ли».

Спустя годы также не подтвердилась инфор­мация о шпионской и диверсионно-подрывной деятельности других пар­тийных и руководящих работников (они были также посмертно реабилитиро­ваны), в том числе членов ЦИК БМАССР, которые были арестованы и расстреля­ны в 1937-38 годах. Среди них председатель БурЦИК Иролто Дампилон, 14 нар­комов, включая народных комиссаров: земледелия - Якова Похосоева, просве­щения – Дугаржапа Донги­дона, местной промышлен­ности - Трифона Еланова, торговли – Василия Балту­ева, юстиции – Иннокентия Хабаева, финансов - Бато­жаргала Базарона, а также члена бюро обкома партии Марию Адамчикову.

В тридцатые-пятидеся­тые годы судьба оказа­лась благосклонной лишь к пламенной революцио­нерке, агенту Коминтерна (в 1920-21 годах находилась на нелегальной револю­ционной р аботе в Китае и входила в группу Григория Войтинского) Марии Сахьяновой, которая не по­пала под «мясорубку» репрессий. Более того, она в 1934-39 годах была членом Комиссии партийного кон­троля при ЦК ВКП(б) и вела активную работу с «вра­гами народа». К слову, на этой выставке представ­лены и документы, связан­ные с первой бурятской большевичкой, в том числе удостоверение о свободном проходе в Кремль и доку­мент, в котором указано, что она являлась «другом детей»: Мария Михайловна большое внимание уде­ляла работе с детьми-беспризорниками.

Мария Сахьянова рядом с Иосифом Сталиным

Фото из фондов Национального музея РБ

Верхнеудинск предлагали назвать «городом Сталина»

Как следует из матери­алов, представленных на выставке Госархивом РБ, многие известные лично­сти были в числе около 20 тысяч жителей республики, которые попали под молот репрессий (порядка 6 тысяч из них были расстреляны в 1937-38 годах). Репресси­ям поверглись более 1700 служителей религиозного культа, в том числе 25 ста­рообрядцев. Постановлением Президиума Верхов­ного Совета республики от 11 августа 1938 б ыла лик­видирована старообряд­ческая церковь села Де­сятниково Тарбагатайского аймака, а помещение церк­ви передано для «культур­ных нужд сельчан».

С тридцатыми годами прошлого века связана не только чёрная полоса в истории республики. Один из важных экспонатов выставки: пожелтевшее от времени и здание - Кон­ституция БМАССР, принятая в 1937 году на VII съезде Советов республики.

В 1933 году, как отметил Андрей Иванов, нача­лась дискуссия по поводу переименования города Верхнеудинска. В феврале 1933 года появился первый вариант названия столицы – Сталин-Хото (в переводе с бурятского - город Стали­на). Однако этот вариант не устроил руководство стра­ны. В конце апреля 1933 года на заседании бюро обкома партии приняли решение о переименова­нии столицы республики в Улан-Удэ. Поначалу в Кремле это решении вос­приняли без энтузиазма. В итоге появилось письмо бывшего редактора газеты «Буряад-Монголиин Унэн» Базара Ванчикова Михею Ербанову, в котором редак­тор (кстати, тоже репресси­рованный в 1937 году и не вернувшийся из Колымских лагерей) предлагал на­звать наш город Баясхалан Баатар Хото, Байгал Хото, Далай Хото. После этого обком партии всё же пред­ложил, казалось бы, са­мый подходящий вариант - Улан-Одон (Красная Звез­да). Но последнее слово осталось за Кремлём: в июле 1934 года ЦИК СССР своим постановлением пе­реименовал Верхнеудинск в Улан-Удэ.

Экспонаты, представ­ленные на выставке в Национальном музее РБ, свидетельствуют о том, что за 95 лет наша таёжная, озёрная, степная республика прошла большой и трудный путь, а её жите­ли преодолели многие испытания, выпавшие на их долю. Созидательным трудом многих поколений наших земляков солнеч­ная республика награж­дена тремя орденами (эти награды также выставле­ны на всеобщее обозрение в музее): в 1959 году - орденом Ленина, в 1972 году – орденом Дружбы народов, и в 1973 году - орденом Ок­тябрьской революции.