3473
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Впервые в Шэнэхэн я попала в октябре 2005 года. Самое яркое воспоминание от пары-тройки часов пребывания в юрте. Я, как будто оказалась в одной из прежних прожитых жизней… Весело потрескивал аргал в буржуйке. Обволакивающее тепло вперемешку с ароматами наваристого зеленого чая с молоком и мяса баранины, оказалось, способны ввергать в состояние прострации. Мы размеренно обсуждали жизнь бурят по ту и по эту сторону границ. Негромко спорили о том, что «хомут» и «чересседельник» это все-таки русские слова, прибывшие вместе с белоэммигрантами. На момент нашего неспешного разговора на новой родине шэнэхэнцы уже жили девяносто лет. Поразительно, но именно в той юрте, в моей голове начали просыпаться файлы, хранящие язык моего детства. Возможно, тогда и начался обратный отсчет к своему происхождению. С тех пор прошло почти 15 лет.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Вперед к прошлому!
Делегация Бурятии с сакральным для монголов числом членов «семь» впервые друг друга увидела на вокзале Улан-Удэ. И кодового слова «шэнэхэн» оказалось достаточно, чтобы заведомо стать командой. Трое новичков-девушек в возрасте «70 +» на деле оказались остовом команды. Сэсэгма, Дулма и Дарима с приставкой «эгэшэ» - мобильные, немногословные, вырастившие от четырех до семерых детей и несметное количество внуков и правнуков, готовы были преодолеть любые расстояния, чтобы «одним глазом увидеть тот самый Шэнэхэн». И мы поехали.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Остановка на сутки в пути - почти русская Маньчжурия, оказалась не для всех родной и знакомой. Кто-то бывал еще в конце 80-х прошлого столетия, а кто и вовсе лицезрел её впервые. Наутро электричка за два часа нас домчала до столицы Хулун-Буирского аймака Внутренней Монголии. Хайлар на фоне китайских «миллионников» микроскопичен по размерам. Но не по сути. С населением в 340 тысяч он умудряется быть столицей самого разнородного аймака с населением в 2,5 миллиона. Живут здесь представители десятка монгольских родов и 32 этнических меньшинств включая маньчжуров, северных корейцев, дауров, русских, уйгуров, эвенков. Буряты в количестве всего лишь семь тысяч человек так же относятся к меньшинствам. Но во внутримонгольском рейтинге они занимают особое положение. Как раз по причине сохранения национальной идентичности. Образ жизни, уклад, традиции, ремесла - все это делает их конкурентоспособными в процессе стремительных изменений жизни Поднебесной.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Вселенная кочевника
Главная задача второго дня на китайской земле - попасть в степь, где как в капсуле времени сохранилось наша не сувенирная «кочевничья» суть. И мы помчались к горизонтам. Туда, где и живут настоящие буряты, которые другой жизни, кроме как жизни предков и не знают. Где летом пасутся стада овец, где шкуры выделывают дедовским способом, а обувь шьют вручную и на поколения. Где верблюды уходят на сотни километров, и один бог знает, когда они вернутся. И они возвращаются, а хозяева на них негромко ворчат - толку, мол, мало.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
На одной из стоянок нас радушно встретили хозяева. Без вопросов, как и принято в степи, напоили чаем, рассказали о своем житье-бытье. Оказалось на период холодов основных кормильцев - стада овец на многоэтажных фурах перемещают далеко на юг в предгорья Хингана. Так выгоднее. С хозяевами остаются зимовать пара десятков коров и лошадей и бродяги –верблюды, которые изумленно разглядывали нас пришлых, размахивающих полотнищем цветов солнца, неба и чистоты.
Так и живут. На жизнь не жалуются. Не принято. Вокруг на десятки километров ни души. Хотя глядя на бескрайнюю степь и тишину невольно задумываешься - а может это и есть настоящее счастье…
Наутро нас ждали скачки на верблюдах. Но это оказалось, чуть больше, чем мы ожидали.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
«Праздник снега или привет из средневековья»
Впервые на верблюжьи гонки мы попали в 2017 году по оказии. Друзья вдруг затребовали мои многочисленные и восторженные рассказы о шэнэхэнской сказке превратить в реальность. И мы поехали. До сих пор помню ошалевшие глаза российских бурят, когда из снежной пелены в реалии 21 века начали врываться всадники на верблюдах-исполинах почти в два метра в росте. Наездники с красными от мороза и ветров лицами, с трудом останавливая их на финише, буквально скатывались с живых агрегатов и безо всяких эмоций оценивали с коллегами результаты гонки. Они, шэнэхэнцы, мало эмоциональны… Как и наши предки. И этот контраст настолько отличает нас друг от друга, что кажется сомнительным наша кровная общность. Среда обитания за какое-то столетие внесла колоссальные изменения.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Два года спустя, в декабре минувшего 2019 года гонки переместились уже в пригород Хайлара. И это уже другой проект - масштабный, зрелищный, но поглотивший желанную аутентичность. Но герои-наездники остались. И у новых зрителей уже парад открытия спровоцировал невидимые миру слезы. Сначала по огромному зеркалу стадиона промчалась конница из двух сотен со всадниками от шести до шестидесяти лет, за ними – не меньшее количество наездников на верблюдах. А дальше – быки с телегами, яки с повозками, люди – погонщики скота. Мужчины, женщины, дети. И огромное количество молодежи, одетой в национальные костюмы многочисленных монгольских родов, представителей малых народностей, населяющих северный Китай.
Facebook.com/Синьхуа новости
Facebook.com/Синьхуа новости
Все это действо постепенно превращается в огромный танцевально-песенный хоровод, заводилами которого выступают наши шэнэхэнцы. Их много и они легко узнаваемы по родовым «энгэрам». И никакие морозы под -30 не остановили тысячи зрителей, сотни теле-фото-радиокорреспондентов транслирующих на весь Китай и на весь мир этническое великолепие под названием «Праздник снега». Восточные соседи умеют создавать тренды. Так жители южного Китая прибывают в Маньчжурию «посмотреть на Россию», в Хайлар - «послушать тишину степей» и в общем целом – познакомиться с культурой китайских нацменов.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
«Флаг Бурятии реет над Хайларом»
Флаг Бурятии ехал в экспедицию наравне со всеми её участниками. На момент востребованности оказалось, что древка подходящего найти для него невозможно. И как бы кощунственно это не звучало, решение было принято - древком послужит трость тети Дулмы. А за этим решением пришла решимость - флаг должен участвовать в параде открытия! Неизвестно, что было главным в решимости - дух авантюризма путешественников или патриотизм - руководитель группы, облаченный в арендованный у шенэхэнцев дэгэл, за минуты до начала парада открытия стоял с флагом в руке в рядах его участников.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Случайно ли, но соседями оказались представители рода «барга» - выходцев с берегов Байкала. Согласно историческим версиям первый исход «барга» состоялся ещё во времена Чингис-хана, когда их как искусных воинов и коневодов он призвал под свои знамена. Ранние баргуты, назовем их так, живут во Внутренней Монголии как «Хуушан барга» (старые баргуты). Есть «Шэнэ барга» (новые) по одной из версий представители хоринских племен, не успевшие перейти границу, установленную в 1727 году. Говорят они на шилингольском диалекте, который куда более понятный для бурят, нежели диалект халха-монголов.
Фото предоставлено Норжимой Цыбиковой
Флаг «таёжной и озерной» оказался более чем востребованным. К нему подходили все, интересовались родиной флага, а заодно и нами. Но, в первую очередь, шэнэхэнцы. Для них для всех бурятский триколор как кусочек далекой, незнакомой, но родины. И когда за тысячи километров от Бурятии говоришь на одном языке с людьми, которых видишь впервые, посещает понимание - при всем могуществе исторических процессов время не имеет силу над традициями.
