1751
Обложка: Тувшин Базаррагчаа. «Онон». Бумага, пастель (фрагмент)
Вячеслав Убушиев. Несломленный. Повесть. Окончание
Алексей Гатапов. Дневник чиновника особых поручений. Отрывок
Галина Базаржапова. Зерда. Рассказ
Юрий Извеков. Диалоги
Дневники и воспоминания
Баир Дугаров. Тетива травинки. Дневник 2011 года. Продолжение
Юбилеи и даты
Сергей Шубин . О тех, кого помню и люблю. Даши Дамбаев и Алексей Бадаев
Критика и литературоведение
Туяна Самбялова . О книге повестей Доржи Сультимова «Минии жаргал» («Моё счастье»)
Новые книги
Леонид Курас. Назад в СССР
Приобрести журнал и подписаться можно по адресу: Улан-Удэ, ул. Каландаришвили, 23, каб. 16, тел. 21-50-52.
Баир Дугаров. Тетива травинки. Дневник 2011 года. Отрывок
Перечитывал стихи Цырен-Дулмы на бурятском языке и ее переводы на русский язык. Мне повезло, что на моей писательской стезе встретилась такая личность, как Цырен-Дулма Дондоковна Дондокова, художник слова, подлинный интеллигент, носитель бурятской духовной традиции. В те переломные 90-е годы, когда волны перемен качали лодку Союза писателей РБ, который мне довелось тогда возглавлять, она неизменно оказывала мне моральную поддержку. Было важно, что она, представитель старшего поколения бурятских писателей, первой откликнулась на мое творчество в республиканской газете «Буряад үнэн» (16.11.1994), где была опубликована ее статья «Yгын баглаагай ханхинаан» (Голос поэта).
Я не раз сиживал у нее в квартире, беседуя с ней на литературные и житейские темы. Прислушивался к ее мнению. Она была из той породы людей, о которых говорят: «Халуун шулуу долёоhон хүн» (досл. Человек, лизавший горячие камни», в переносном смысле — Человек, видавший виды, много испытавший). Это выражение всецело можно отнести к ней, испытавшей на себе идеологические издержки того времени.
Первый поэтический сборник Цырен-Дулмы Дондоковой увидел свет в 1946 году, назывался он «Хоёр дуран» (Две любви). Так получилось, что издание это совпало по времени с постановлением оргбюро ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» от 14 августа 1946 года, затронувшее Анну Ахматову. Это повлекло за собой исключение ее из Союза писателей СССР и сделало объектом огульной критики за «безыдейные упаднические стихи, выражающие вкусы старой салонной поэзии». Тут же нашлись критики в Бурятии, которые узрели в лирической интонации поэтического сборника Ц-Д. Дондоковой и в его названии идеологический подвох, поскольку, по их мнению, любовь должна быть только одна — «к партии, к родине». Этого было достаточно, чтобы сборник стихов «Две любви» причислить к ахматовщине, поскольку в стране по негласной указке сверху началась тотальная охота на ведьм. На двенадцать лет после того злополучного постановления была отлучена Ахматова от публикаций, только в 1958 году в Москве в издательстве «Художественная литература» вышел ее сборник под названием «Стихотворения». У Дондоковой срок молчания был прерван в 1959 году с изданием сборника «Зүрхэнэй сохисо» (Биение сердца), принесшего автору широкую известность в Бурятии.
Она имела право на точные суждения, поскольку хорошо знала жизнь и обладала широким взглядом на историю родного этноса, его обычаи и традиции. Не случайно из-под ее пера вышла книга исторических повестей «Хориин хатад» (Хоринские княгини), еще не оцененная по достоинству литературной общественностью. Автор подарил мне ее незадолго до своей кончины в 2001 году.
Для Цырен-Дулмы Дондоковой неизменным авторитетом являлся Хоца Намсараев, поистине народный писатель, каким-то чудом уцелевший от репрессий, разметавших в конце 1930-х годов весь цвет бурят-монгольской интеллигенции, прежде всего поэтов и писателей. Хоца Намсараев оказался единственным и последним звеном, связующим дореволюционную бурятскую литературу на вертикальном монгольском письме с современной литературой на кириллице. И эта серебряная нить небесного письма предков, нанизавшая мудрость и знания многих столетий, оставалась всегда притягательной для аксакала бурятской литературы. Он, как рассказывала Ц-Д. Дондокова, до конца жизни не расставался с записной книжкой, в которую он заносил заметки на старомонгольском письме, на котором ему было привычней писать, так как он знал его с детства и более того — учил своих земляков этой грамоте в родной Кижинге.
Спутником жизни Ц-Д. Дондоковой и ее единомышленником был Цыбик Бобоевич Цыдендамбаев, доктор филологических наук, один из корифеев бурятоведения. Оба они, люди достойные друг друга, составляли особый духовный тандем в среде бурятской интеллигенции. К сожалению, Ц. Б. преждевременно ушел из жизни, в 1983 году. О нем мне всегда напоминал, когда я приходил к Ц-Д. Дондоковой, украшавший гостиную большой свиток с вертикальными письменами — дар монгольских коллег. Цырен-Дулма Дондоковна, зная внимательное отношение Ц. Б. ко мне, удостоила меня бесценным подарком из его библиотеки. Это было «Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. (Москва-Ленинград: Издательство Академии наук СССР, 1941) под авторством академика С. А. Козина, ставшее для меня настольной книгой.
На мои научные изыскания, особенно в области этногенеза бурят, оказала влияние и монография самого Ц. Б. Цыдендамбаева «Бурятские исторические хроники и родословные». Помню, ученый наставлял, как важно для выяснения происхождения бурятского эпоса и его версий знание родовой принадлежности сказителей и их родословной.
При общении с бурятскими писателями, многие из которых были хоринского племени, я открыл для себя, что многие из них происходят из рода хуасай. Это и Хоца Намсараев, и Цэдэн Галсанов, и Цыденжап Жимбиев, и Цырен Галанов, и Дондок Улзытуев, и Георгий Дашабылов. Когда я поделился своими наблюдениями с Цырен-Дулмой Дондоковной, она приятно удивилась. Оказалось, что она тоже из хуасай. Тут она сама продолжила эту тему, рассказав о своей связи генеалогической с Эреэхэн удаган (шаманка), которая была духовным поводырем в походе делегации хори-бурят к Петру Первому. Вот так интересно и неожиданно смыкаются история и современность, легенды и явь. Коллеги по перу уважительно называли Цырен-Дулму Дондоковну абжаа. (Слово абжаа в зависимости от контекста имеет значения — старшая сестра, госпожа, матушка). Так называли почтительно и знаменитую шаманку-ясновидицу Эреэхэн. Ее образ выразительно раскрыт в пьесе Базара Барадина «Ехэ удаган Абжаа» (Великая сестрица-шаманка), 1921.
В одном из своих пятистиший, которые я переводил на русский язык, Цырен-Дулма Дондокова пишет:
Жизнь можно сравнить с дорогой —
Кажется она широкой,
Не назовешь ее гладкой и ровной.
Но если в пути обретаешь себя,
То эта дорога — твоя.
Путь, в котором она обрела себя, это поэзия. Первая бурятская поэтесса, бурятская Ахматова, потомок степных княгинь и ясновидиц.
