1671
На обложке фрагмент фрески Аллы Цыбиковой «На земле Гэсэра». (Бурятский драматический театр им. Хоца Намсараева). Фото Ю. Извекова
Содержание
Геннадий Леликов. Барак. Повесть
Дмитрий Григорьев. Дорога на Восток. Стихи
Александр Козин. Нефритовый всадник. Рассказ
Константин Соболев. Бормашевое озеро. Стихи
Маргарита Торгашина. Флюгер. Рассказ
Татьяна Григорьева. Переводы с бурятского. Стихи
Дневники и воспоминания
Баир Дугаров. Тетива травинки. Дневник 2011 года. Продолжение
100 лет Бурятии
Александр Исаков. Литература бурятского просветительства
Критика и литературоведение
Елизавета Балданмаксарова. Образ Равджи и легенда о Шамбале в романе «Гэгээнтэн» Г. Мэнд-Ооёо
Рецензии и отзывы
Зоя Серебрякова. О книге литературных биографий писателей Бурятии
Очерки и публицистика
Туяна Жамбаева. Дом божества. Студенческая практика в Иволгинском дацане
Приобрести журнал и подписаться можно по адресу: Улан-Удэ, ул. Каландаришвили, 23, каб. 16, тел. 21-50-52.
Баир Дугаров. Тетива травинки. Дневник 2011 года. Отрывок
Беседуя с Липкиным
Сегодня исполнилось бы сто лет Семену Липкину, поэту, переводчику евразийских эпосов. В 90-х годах во время моих редких наездов в Переделкино я видел его в столовой Дома творчества писателей. Он был всегда один, погруженный в свои раздумья, пребывая в гордом одиночестве. Однажды по моей наводке приезжала к нему Дарима Райцанова, поэтесса, аспирантка Литературного института имени Горького, писавшая кандидатскую диссертацию о переводах бурятского эпоса «Абай Гэсэр» на русский язык.
С некоторых пор Семен Израилевич перестал появляться в столовой. Оказывается, как я узнал от дежурной Марины, он переехал в поселок «Мичуринец», ул. Довженко, 6, что недалеко от Дома творчества писателей. И живет там с женой Инной Лиснянской, известной поэтессой.
По указанному адресу я нашел их старый дом, в ограде с калиткой. Хозяева были приятно удивлены неожиданному моему визиту в самый разгар зимы (это было 14 января 2002 года, за год до кончины С. Липкина).
За горячим чаем, с винегретом и лепешкой-лавашем, потекла неторопливая беседа. «Мы уже два года здесь живем, — говорит Семен Израилевич. — Минувшей осенью в сентябре отметили мое 90-летие. Мне звонят, поздравляют, пишут диссертации. Присвоили звание «Герой Калмыкии», киргизы вручили орден «Манас». А Бурятия в стороне.
Вы единственный, кто навестил меня. А еще здесь в прошлом году была бурятка, лет сорока, приятная на вид. Привезла подарки — омуль, бальзам. Поблагодарила за «Гэсэра». Сама, скорее всего, занимается коммерцией.
Мы были в Бурятии в 70-х годах, дважды. Один раз в Иволгинском дацане — до сих пор помнится тонкий серебряный звон колокольчиков на крыше дацана. Отдыхали в Горячинске. Модогоев, первый секретарь обкома, хорошо нас встретил».
Инна Львовна Лиснянская: «С. И. относился к переводу Гэсэра как к божественному призванию. Важно было побывать на земле, там, где «мчалась дружина Гэсэра», как сказано у него в стихотворении о поездке на Байкал».
С. И.: «При переводе “Джангара” я специально посетил Ленинградский дацан, поскольку таковых в Калмыкии не было. А мне надо было это вообразить, так как дворцы в Джангариаде — это те же дацаны. Дали разрешение в Москве (ГПУ), в Ленинградском храме встретил нас гелюнг-бурят. Все показал, подарил на память шестирукого Будду (статуэтку). До сих пор хранится у нас. Это было в 1938 или 1939 году. Тогда храм превратился в музей, а лама был как бы смотрителем».
Книжная полка из эпосов, слева «Манас» — 1946 года издание, переиздано в 1995 г., «Нарты», «Джангар» (несколько изданий) и др. «А в позапрошлом году, — говорит С. И., глядя на солидную коллекцию своих переводческих публикаций, — собрался и переложил стихами дьяконовский “Гильгамеш”. Предложил издателям, те сразу ухватились. Здесь одна тысяча с лишним строк. Продается, возможно, в Москве в магазине “Графоман”. Тираж ограничен».
Семен Липкин был известен не только как неутомимый переводчик мировых эпосов, но и как настоящий поэт, оставшийся, к сожалению, «нераскрученным». Помню, какое впечатление произвел на меня его небольшой первый поэтический сборник «Очевидец», приобретенный мной еще на «заре туманной юности» и ставший одной из перечитываемых мной книг в домашней моей библиотеке. А в раскрутке его стихи, пожалуй, и не нуждались, поскольку сам он был человеком особой породы, исполненным голубиной кротости и библейского духа, а стихи были под стать их автору. В связи с этим небезынтересно привести еще одно воспоминание С. И. из нашего разговора: «В 80-х годах я сильно болел, слег в больницу, перенес из-за рака несколько тяжелых операций. Проведать меня приезжала Ахмадулина, весь этаж сбежался посмотреть, а когда Расул Гамзатов — все три этажа, настолько был известен Расул. Стоял на коленях, целовал меня и жену Инну. Никто не знал, кто Семен Липкин такой, а представился я в больнице издательским работником».
Семен Липкин о реальности чуда в «Гэсэре»
«В эпосах «Гэсэр», «Джангар» и «Манас» много чудесного, сказочности. Они показывают, что делают чудеса, производят чудо. Отличие же «Гэсэра» в том, что все чудесное происходит само собой, как само собой разумеющееся, как естественная реальность. Такое ощущение, что сказитель все это видел, что все это так было, да, чудеса, но это было. В отличие от «Джангара» и «Манаса», где демонстрируется возможность чудесного, в «Гэсэре» это как реальность.
То есть сказитель-гэсэрчин увидел, точнее, жил в некой реальности, которая кажется чудом для нас, но не для него, и это убеждает в реальности чудесного.
По тексту я бы это подтвердил.
Западные светлые небожители и восточные темные. Пролога небесного нигде не встречается — ни в «Джангаре», ни в «Манасе», ни в «Нартах». Только в Гэсэриаде. Только Гэсэр спускается с неба, а остальные рождаются на земле или из камня, как во всех национальных вариантах нартского эпоса. Может быть, это и есть феномен бурятского «Гэсэра». Я работал со многими эпосами, но такое есть только в «Гэсэре». Может быть, из трех братьев — Гэсэр, Манас и Джангар первый сохранил, не забыл то, что видели остальные, но не запомнили или перестали верить в увиденное или пережитое, ставшее чудом».
Мнение С. И. удивительным образом перекликается с убеждением бурятского сказителя Пеохона Петрова о том, что в Гэсэре все правда, нет никакого вымысла, то есть чудеса, архаика мифологии — все реальность, все, что было.
Вероятно, эту веру сказителя в рассказываемое, повествуемое, в реальность его эпического мира и почувствовал многогранный переводчик С. И. Липкин. Настолько текст был пронизан самой энергетикой сказителя и его предшественников, донесших благодаря устной традиции сокровенные знания минувших веков.
Но благодаря чему эпический текст передавался из уст в уста, из поколения в поколение? Не только ради времяпровождения, не только ради удовлетворения художественно-эстетических потребностей. Ведь известно, что существовали запреты на исполнение «Гэсэра» днем, или летом. Исполняли осенью, с появлением Плеяд, высыпали на тарелку золу, ставили на крышу, а утром проверяли, не оставил ли кто следы. Такие факты приводит Хангалов в своих записях, но без комментариев, предоставляя право нам задуматься над этим.
Фактически же речь идет о культовой обрядовой стороне исполнения «Гэсэра». То есть тут и проявилась «реальность чудесного», естественность религиозного мышления и отношения к миру.
«Мифологический пантеон «Гэсэриады» весьма своеобразен, — продолжает Семен Израилевич. Герои эпоса одновременно являются и небожителями, и небесами. Эти очеловеченные существа олицетворяют небо и громовержущее, и дождливое, и ясное. Об их поступках говорится в таких выражениях, которые можно отнести и к человекоподобным персонажам, и к силам природы.
Возникают, как можно догадаться, дополнительные, хотя и привлекательные, трудности при переводе. Вот пример — описание гнева «небесной владычицы» Манзан-Гурмэ:
Словно туча, лицо нахмуря,
И грозна, как осенняя буря,
И темна, как ночная мгла,
Негодуя, она ушла.
По свидетельству очевидца, сказитель бурятского эпоса «Гэсэр» Пеохон Петров верил в то, что герои эпоса после смерти продолжают существовать либо на небе в образе звезд, либо в подземном мире в качестве слуг царя потустороннего царства Эрлик-хана. Сказитель утверждал, что сам Гэсэр не терпел плохих рассказчиков о своих подвигах и наказывал бесталанных, зато хороших брал к себе на небо.
Удостоятся ли такой чести и переводчики эпических поэм?
Народный эпос, как всякое истинное произведение искусства, есть наш современник. Сущность перевода эпоса состоит в том, чтобы освободить подлинник от племенной, языковой замкнутости и дать ему новую, широко раскинувшуюся жизнь, а для этого необходимо то непременное условие, чтобы и перевод обладал силой жизни.
Народный эпос труднее всего поддается переводу, потому что именно в эпосе национальный характер обозначается с наибольшей определенностью и полнотой.
Нам, поэтам-переводчикам, пришлось бы туго, если б не было сильной опоры — исследований ученых. Эти исследования есть те лоции, с помощью которых мы ведем свои корабли, иначе мы бы затонули или сели на мель. Я не мыслю своей переводческой работы в области эпоса монгольских народов — начинающихся анафорой ритмов «Джангариады» и «Гэсэриады», без трудов Б. Я. Владимирцова, С. А. Козина, Б. Б. Басангова и А. И. Уланова. С последним я познакомился в годы работы над текстом Гэсэриады, он был толковым ученым, тонко разбиравшимся в эпосе».
«Сейчас Семен Израилевич, — замечает Инна Львовна, — ничего не пишет, больше читает, например “Новый мир”, “Знамя”».
При разговоре с Липкиным (а наша беседа длилась более двух часов) я чувствовал, что С. И. то ли устает, или как-то неожиданно уходит в себя, казалось, что смотрит он как-то из себя, издалека, из вавилонских глубин.
Впервые несколько глав эпоса «Гэсэр» в переводе Семена Липкина с иллюстрациями Александры Сахаровской были опубликованы в Москве в издательстве «Художественная литература» (1968 г. и 1973 г.) и приобрели широкую популярность. Однако полный текст литературного свода в липкинском переводе, уже подготовленный к публикации, не был издан в силу «определенных обстоятельств». Ими оказались участие С. Липкина в московском самоиздатовском альманахе «Метрополь» (1979 г.), исключение его из Союза писателей СССР и опала на публикацию в печати. Нашли другого переводчика — Владимира Солоухина, в чьем переводе «Гэсэр» был опубликован в 1980-х годах в Улан-Удэ и Москве.
«У солоухинского перевода, — говорит С. Липкин, — техники мало, сам он поэт и писатель хороший».
Но все же полный перевод Семена Липкина дождался своего звездного часа. Он увидел свет в предпринятом впервые презентабельном двуязычном литературно-художественном издании эпоса «Абай Гэсэр Богдо хан» (сводный текст и литературная обработка Н. Балдано, подстрочный перевод А. Уланова, предисловие Б. Дугарова, иллюстрации Ч. Шонхорова) в 2007 году при содействии Б. Жамсуева, главы администрации Агинского Бурятского автономного округа. Бурятский народ воздал должное лучшему переводчику своего великого эпоса.
