Монголия: масштаб бедствия

Грузовичок Гэрлэлчулуна отважно двинулся в путь. Навстречу нашей общей неизвестности…

Километров сорок мы все еще мчались по асфальту, и это немного расслабило. Из ста общих, по моему оптимистичному заключению, оставалось каких-то шестьдесят.

Поворот направо, и мы едем на юг. По левую сторону осталась деревенька, оказалось - станционный поселок в шесть домов, а дальше открылась гигантская равнина, белая, безлюдная, стылая. Дорога - это колея в снегу, местами раздваивается, затем растраивается.

Грузовичок покачиваясь на колдобинах продолжил свое шествие, но скорость заметно снизилась.

Наш Байса двигается след в след и норовит прижаться к груженой машине.

- Байса, ты не Улан-Баторе, - пытается пошутить Самбуич, член нашей экспедиции и по совместительству мой супруг.

В Улан-Баторе к привычке ехать медленно прибавляется привычка ехать в сантиметре от бампера предыдущей. Суть вождения по столице в пробках - не запустить в колонну вновь примкнувших, иначе придется в пробке жить.

Байса, наш близкий друг и человек, который всю жизнь прожил в столице, напрочь лишен снобизма. Более того, он готов помогать круглосуточно, что в общем целом предопределило реалистичность проекта по помощи скотоводом. Хотелось хоть как-то ответить на доброту монголов.

Байса почему-то продолжал прижиматься к груженой сеном машине, которая периодически норовила завалиться в сугроб.

Мы, россияне, вопили на каждом подобном вираже, охали и ахали. Байса лишь посмеивался.

То, что мы, вроде как одной монгольской крови, начинало опровергаться на практике. Оказалось, мы в разы эмоциональнее, менее психологически стойкие в форс-мажоре, хотя до зимней степи казались сами себе вполне себе мужественными особями.

По дороге, и слева, и справа лежат трупы животных. Пару раз встретились уныло бредущие стада. Животные останавливаются, пытаются копытцем чего-то откопать и дальше продолжают свой, в целом, бессмысленный путь. Пара встречных машин все же намекнула, что где-то там есть люди.

Солнце уже начало заваливаться за холм. Мы едем три часа. За три утренних часа мы проехали 240 километров.

- Много еще ехать? - несмело спрашиваю я.

 - Половину проехали, - был ответ.     

У монгольской степи есть такое свойство - сколько бы ты не проехал, кажется, что стоишь на месте. Пейзаж не меняется. Что в летней, что, как выяснилось, в зимней. Летом довелось бывать в Дорнодской степи, что на востоке страны, которая считается самым большим плато в мире. Там тоже местами посещало отчаяние - связи нет, как нет уверенности, что ты едешь в правильном направлении.

Здесь спасительным маячком служил наш грузовичок с Гэрэлчулуном. Он то уж точно дорогу домой знает. 

Монгольские интроверты

На небольшом подъеме вдруг грузовик остановился и начал сползать, затем к счастью остановился. Мы вывались из машины, Байса срочно положил булыжник, благо он был в степи, под переднее колесо. Удивительно легко, лишь чуть взвигнув шинами, машина тронулась и бодро поехала.

Через километров десять уже наша начала издавать нехорошие звуки в районе левого заднего колеса. Методом исключения мы попытались найти причину звука. Пришлось поравняться с Гэрэлчулуном и тот мгновенно поставил диагноз.

- Шпилька, - сказал он и это оказалось правдой.

Тут уже настроение окончательно испортилось.

Но, нет! Монголы мгновенно подняли машину на домкрат, перекрутили гайки, и через полчаса мы уже  бодро двигались в сторону от заката.

Там, где-то еще в километрах двадцати нас ждал горячий чай и люди. И оставшиеся в живых животные.

То, что урон, нанесенный дзудом настолько сокрушительный, нам еще предстояло узнать.

Монголы, в большинстве своем, не бог весть какие разговорчивые. Но по пути я уяснила, чем отличаются разного рода зимние беды.

Если раньше я знала о белом и черном дзуде, теперь к ним прибавились железный и стеклянный. Белый - когда снежный покров затрудняет доступ животных к кормам, черный - когда в бесснежные зимы скот умирает от жажды, железный - когда гигантское количество снега полностью исключает смысл выпаса, а стеклянный - когда снежный покров от потепления покрывается коркой льда.

Ноябрь 2023 года как раз был таким - снег выпадал, потом подтаивал. И так много раз. Плюс обильный снегопад по всей территории страны.

Уже смеркалось, когда за каждым холмом я отчаянно высматривала дымок, а значит намек на жизнь.

Наконец мы доехали! Давно я так я не радовалась незнакомым людям и перспективе ночевать в зимней юрте. Но уже первые секунды знакомства и объятий дали понять - они нам станут родными. Эти суровые монголы, которые живут на краю света в снежном плену.

Из достижений цивилизации - солнечная батарея и спутниковая батарея. Плюс поживший транспорт - мотоцикл, грузовичок и старенькая легковушка.

Заходим в юрту. Теплынь! Горячий, чуть солоноватый чай с молоком, и огромная чаша с хушуурами. Еще раз понимаешь - человеку для счастья надо совсем немного.

Мужчины, не заходя в дом, занялись разгрузкой машины с сеном и кормов, которые нам удалось привезти. Особенно радостно уволокли мешки с овсом. Оказалось, овес для лошадей, закончился уже вчера. За следующей партией хозяину предстояло ехать в Чойру снова.

Только поздно в ночи, когда мы в соседней юрте наблюдали за тем, как замешивают корма с витаминной смесью для ослабевших животных, Гэрэлчулун скажет, что из двух тысяч овец осталось штук восемьсот, из ста пятидесяти лошадей - треть, а стадо коров из трехсот голов сгинуло в степи.

И тут по-настоящему похолодело в груди…

Продолжение следует…