Закаменские буряты в XIX в.: этнический состав и расселение

Введение

Проблема роли, функций и значения деятельности национальных органов местного самоуправления в Российской империи стала одной из актуальных тем современности в свете переосмысления исторического наследия Российской Федерации и необходимости учета вклада национальных органов самоуправления в Сибири, в частности бурятских степных дум, в укрепление и развитие российской государственности. Создание первых бурятских территориально-административных образований – мирских изб и степных контор – и их дальнейшее развитие до степных дум привели к формированию этнотерриториальных групп бурятского населения, идентичность которых сохраняет актуальность и по сей день.

Одной из таких групп стали закаменские буряты, которые входили в состав двух инородных управ – Закаменской и Армакской, расположенных на территории современного Закаменского района Республики Бурятия, граничащего с Монголией. Это были своеобразные бурятские ведомства, во главе которых стояла не степная дума, а инородная управа. Как указывалось в материалах комиссии Куломзина [Высочайше учрежденная … , 1898, с. 7], основной причиной формирования управ в этой части этнической Бурятии стала малочисленность населения. Административные функции инородных управ не отличались от функций степных дум. Разница заключалась лишь в том, что система управления в инородной управе была двухступенчатой, в степной думе – трехступенчатой.

Настоящая статья ставит своей целью изучение этнического состава закаменских бурят и особенностей их расселения на территории Закаменской и Армакской инородных управ в XIX в., необходимое для дальнейшего исследования этногенеза и этнической истории бурят и тюркских народов Южной Сибири. В работе представлен наиболее полный перечень макро- и микроэтнонимов общностей, вошедших в состав этнотерриториальной группы «закаменские буряты». На основе историко-лингвистического анализа макроэтнонимов предложена авторская версия происхождения этнических групп. Другой важной задачей настоящего исследования стала реконструкция сети расселения этнических групп бурят в XIX в. на территории Закаменской и Армакской инородных управ. Исследование базируется на материалах переписи 1897 г., обработанных С. К. Паткановым, данных архивных материалов, полевых исследований авторов, позволивших восстановить наиболее полную картину расселения бурят с указанием всех населенных пунктов, существовавших в конце XIX в., статус территорий (бурятские земли, казачьи земли), соотношение племен (рис. 1).

Этнический состав бурятского населения Закамны в XIX веке

Закаменская инородная управа состояла из бурят 12 родов, и, по данным переписи 1897 г., в ней проживал 8831 житель и 1225 бурятских казаков, причисленных в Троицкосавскому округу [Галданова, 1992, с. 27]. Основную часть населения инородной управы составляли hойhо, тэртэ, хонгодоры и хурхуты.

Хойхо – 3293 чел.

Тэртэ – 2206

Хонгодор – 1774

Хурхут – 1551

Салджиут и Долонгут – 447

Шошолок – 317

Без указания адм.р. – 45 чел.

Казаки-буряты Цакирского и Атамано-Николаевского станичных юртов – 1589 чел.

Итого в административных родах племени hойhо и его подразделении булбэ насчитывалось 631 хозяйство и 3293 человека. В двух административных родах племени хурхуд насчитывалось 293 хозяйства и 1551 человек.

В двух административных родах племени тэртэ насчитывалось 270 хозяйств и 1411 человек. Кроме того, в Армакской управе в двух родах тэртэ было 795 человек. В итоге количество закаменских тэртэ составляло 2206 человек.

Таким образом, в трех административных родах племени хонгоодор (I, II, V) насчитывалось 328 хозяйств и 1774 человека. Особняком стоит административный род ключевской, название которого происходит не от этнонима, а от названия местности, где был поставлен одноименный караул. В состав рода вошли несколько осколков разных племен. Исследование местностей, заселенных представителями ключевского рода, в контексте изучения этнического состава позволяет предположить, что в него входили шошолоки, долонгуты, салджиуты, сартулы (в районе Санаги этноним «сартул» произносится «hартул»), шоно, галзуты и боолдой [Галданова, 1992, с. 23–30]. В числе не указавших своего рода в Закаменской управе отмечена лишь небольшая группа духовенства Бургалтайского и Булакского дацанов.

Всего население Армакской управы состояло из 919 тунгусов, 802 бурят, а также 15 русских (бывших новокрещеных).

Этнический состав.

Закаменские буряты вплоть до конца XIX в. считались ответвлением тункинских бурят. В восприятии самих закаменских и тункинских бурят эти две группы выступают родственными в возрастной иерархии как аха-дуу хоёр (старший – младший), а во взаимобрачных отношениях тункинские буряты выступают как группа нагасанар 1 по отношению к закаменским бурятам. Однако географическая разделенность, а впоследствии и административное деление (тункинские остались в Иркутской губернии, закаменские – в Забайкальской области) все-таки сформировали отдельную этнотерриториальную группу. По мнению Г. Р. Галдановой, упоминавшаяся в XVII в. этническая группа, известная как Барунхошеуновшина, а в XIX в. как Баруун долоон, не что иное, как предки закаменских бурят [Галданова, 1992, с. 26–27; Бабуев, 1996, с. 134].

Хойхо.

Закаменские хойхо/hойhо/сойго/сойсо/сойцо являются крупнейшим этническим подразделением этнотерриториальной группы закаменских бурят. Также хойхо известны в этническом составе тункинских, китойских и селенгинских бурят. В Закаменской управе хойхо составляли три административных рода: I и II сойготские и булбуевский [Галданова, 1992, с. 26–27; Бабуев, 1996, с. 134]. Из состава хойхо нам известны такие подразделения, как hойhо, дажи, хорчид, бурэнгуд, барунгар, зунгар, минаахай, ухин и булбэ ураг [Галданова, 1992, с. 27–28]. Собственно, хойхо и бурэнгуд-hойхо, повидимому, составляли основу 1-го административного рода, хорчид хойхо – 2-го рода и булбэ ураг – булбуевского. Кроме того, судя по материалам С. Д. Бабуева, в состав административных сойготских родов входили зунгары [1996, с. 139].

Как видно из таблиц о расселении бурят этих трех административных родов, хойхо проживали в 23 улусах и урочищах. В четырех из них (Улегчин, Хусулур, Хамней, Улятуй) есть представители всех трех административных образований. Так, в улусе Улегчин проживало из I хойхо 73 человека, из II хойхо – 167 человек, из булбэ – 188 человек, в Хамнее из I хойхо – 72 человека, из II хойхо – 340 человек, из булбэ – 33 человека. Из 15 улусов и урочищ I сойготского рода в 10 расселены представители обоих административных родов. В связи с этим необходимо обратить внимание именно на факт расселения, благодаря которому становится очевидным, что деление на I и II роды было не случайным и в его основе лежит именно племенной фактор, а не формальное разделение одного племени на две группы по территориальному признаку. Таким образом, собственно хойхо, чей этноним лег в основу административных родов, а также подразделение бурэнгуд-хойхо, были расселены в таких улусах, как Хуртуга – 407 человек, Унелгин – 133 человека, Хасурта – 127 человек, Бургалтай – 113 человек и т. д. Хорчиды отмечены в улусах Хамней – 340 человек, Омойха – 196 человек, Улегчин – 167 человек, Бургалтай – 167 человек, Тужин – 155 человек и т. д. Булбэ были расселены в улусах Улегчин – 188 человек, Утугтуй – 137 человек и т. д.

По отношению к этнониму «хойхо» предпринимались попытки вывести его из китайского написания этнонима «уйгур – хойху». По нашему мнению, это в корне неверно: если бы носители этнонима «уйгур» и могли принять китайскую транслитерацию как самоназвание, то это могло бы произойти только в китайской глубинке. А так как носители этнонима расселены в значительном удалении от носителей китайского языка, необходимо попытаться прояснить его этимологию с помощью языков, имевших распространение в местах их расселения.

Вполне вероятно, что хойхо в целом и группа хорчитов/хорчидов в частности имеют киданьские корни, судя по сохранившемуся в их среде пласту верований, связанных с почитанием кабана. У хорчитов в цикле свадебной обрядности особое место занимает использование головы лесного кабана в качестве ритуального блюда наряду с конской и бараньей головами. «Во время свадебного обряда главному свату подавали свиную голову вместе с поводком жолоо – узкой полоской сала, которая вырезалась вдоль спины животного. Главный сват делал надрезы и возвращал обратно, а при отъезде домой эту голову крепко-накрепко привязывали к его седлу, к торокам. Сват должен был по пути, не доезжая до дома, освободиться от нее – считалось, что если он довезет голову до дома, то непременно умрет» [Галданова, 1992, с. 38–39].

Согласно материалам Г. Р. Галдановой, закаменским бурятам был известен и обряд закапывания головы кабана под порогом жилища при постройке нового дома. Подобные обряды отражают отношение к кабану как тотемному животному, животному-предку и свидетельствуют о существовании культа кабана у некоторых групп закаменских бурят. Полагаем, что этот обряд был распространен преимущественно среди hойхо, хотя со временем подобные представления могли разделять и другие этнические группы, тесно контактировавшие с hойхо, тем более что почитание кабана не было чуждо хонгодорам, олхонутам, хара-сурэгчинам и шарагчинам, которые соблюдали другие обычаи, связанные с диким кабаном [Там же]. Необходимо отметить, что этноним хойхо незначительно распространен у тункинских и закаменских бурят [Галданова, 1992, с. 27–28; Бабуев, 1996, с. 136–137]. По нашему мнению, вполне вероятна связь тувинского племени хойуг/койук с бурятскими хойхо. В тувинской среде представители этого племени считаются пришлыми, не имеющими близких родственных связей с другими тувинскими племенами [Айыжы, Конгу, 2014, с. 9].

Тэртэ.

Закаменские тэртэ являются вторым по численности племенем этнотерриториальной группы. Они представлены I и II административными родами Закаменской инородной управы, а также I и II административными родами Армакской инородной управы. Вхождение части тэртэ в состав Армакской управы, по-видимому, и послужило ошибочной гипотезой о тунгусском происхождении тэртэ. Дело в том, что часть тэртэ находилась в брачных связях с тунгусами заяктаева и сингидинова родов. Смешанное проживание этих родов среди тэртэ не позволило разграничить некоторые земли в районе современного поселения Мылы, благодаря чему тэртэ и вошли в состав Армакской управы. Основу тэртэ составляют поколения Бажигадая и Мангадая, в именах которых прослеживается связь с этнонимами «бажиган»/«бажинаг» и «мангуд». Причем этноним «мангуд» был также отмечен в этом регионе Рашид-ад-Дином, а по р. Ангаре фиксировались усуту-мангуты [Рашид-аддин, 1952, с. 102].

Что касается этнонима «бажиган», то, по нашему мнению, возможна его связь с этнонимами «бажинаг»/«баджанаг», известными в Поволжье и Придонье как печенеги. Еще один из вариантов этого этнонима, «badžinda»/«баджинда», был обнаружен в Прихубсугулье среди онхотов [Этнолингвистический атлас МНР ... , 1979, с. 61]. Распространение этого этнонима далеко на востоке может указывать на двухсторонние контакты населения степного пояса Евразии, а не только на движение с востока на запад. Общее количество человек, входящих в эти 4 административные рода, – 2208. Этноним «тэртэ» в русских документах употреблялся как тыртеевский/тыретский – по отношению к тункинским и закаменским бурятам, и тыретский – по отношению к унгинским. От последнего произошел топоним «Тыреть». За пределами Бурятии этноним не распространен. Кроме того, необходимо упомянуть, что Б. О. Долгих ошибочно считал селенгинский тураевский род происходящим от тэртэ [1960, c, 296]. По нашему мнению, этноним «тэртэ» предстает обуряченным в фонетическом отношении, и исходные его формы следует искать в тюркских языках, а именно в слове «tort» – «четыре», либо в его производном «törtägü» – «четверо» [Древнетюркский словарь ... , 1969, с. 581].

Таким образом, смысл этнонима сводится к значению «четыре, четверо». Необходимо напомнить о широком распространении среди тюрко-монголов этнонимов подобного типа, образованных от имени числительного. Полагаем, что этноним «тэртэ» можно связать со средневековым этнонимом «терат/татар-терат». Племя с этим этнонимом, согласно Рашид-ад-дину, было расселено в районе левых притоков р. Ангары, вблизи страны Баргуджин-Тукум [1952, с. 103]. Места расселения бурятских тэрэт/тэртэ в долинах рек Иркут и Унга, впадающих в р. Ангару с запада, совпадают с расселением средневековых татаров-тератов.

Хонгодор.

Третьей по численности группой среди закаменских бурят являются хонгодоры. Они расселены преимущественно в верховьях р. Джиды на западе. Основное население расположено между Тутхалтуем и Шара-Азаргой. Также хонгодорские анклавы отмечены в Баянголе, Улегчине и Цэжэ-Тужине.

В административном плане представлены тремя родами: I, II, V, очевидно, совпадающими с аналогичными среди аларских хонгодлоров, имеющих все восемь родов. Среди закаменских хонгодоров известны подразделения саган, шурунхан и шуртхэ. Большинство шурунхан проживали в Енгорбое [Галданова, 1992, с. 29] и соответствовали II административному роду. Племя саган (тан) составляло I административный род, известный в различных территориальных группах как Тойбин или Саганов улус еще с XVII в. [Долгих, 1960, с. 300], и, соответственно, V административный род был составлен из шуртхэ-хонгодоров.

Этническая история хонгодоров все еще представляет интерес для исследователей, так как до сих пор, несмотря на многочисленные попытки изучения, их происхождение остается неясным. Одним из основных ключей для решения этого вопроса является лингвистическое изучение этнонима «хонгодор». Происхождение этнонима связано с термином «хонгор/qongur/qongïr», распространенного в тюрко-монгольских языках со значением «каурый», и окончанием – «-дар/дор/dar». То, как «qoŋur» и «-dar» ~ «qoŋurdar» перешли в «qoŋōdor», можно объяснить с помощью материалов по исторической фонетике. Согласный -r перед -d в слове «qoŋur» в ойратских и бурятских диалектах редуцируется. Для сравнения: стп. м. я. (старописьменный монгольский язык) – «ortu», халх. – «урт», бур. – «ута», калм. – «ут» [Рассадин, 1982, с. 97]; халх – «дорд~доод», бур. – «доодо» – «нижний» [Монгольско-русский словарь ... , 1957, с. 152–153; Черемисов, 1973, с. 195]. Долгая гласная -ō появилась вместо ударного -u, а также ввиду одновременного редуцирования -r. Последний гласный -о, вместо раннего тюркского -а, появился также под влиянием монгольского языка, где -а в безударном поло- жении часто переходит в -о. Для сравнения: м. я. «odan» – «звезда», халх. – «одон», бур. – «одон» [Рассадин, 1982, с. 30]. Также общую огубленность гласных можно объяснить особенностью языков циркумбайкальского языкового союза, внутри которого бурятский, монгольский и якутский языки характеризуются огубленностью широких гласных по всей словоформе [Наделяев, 1986, с. 3]. Таким образом, перед нами предстает следующий ряд: qoŋurdar ~ qoŋōdar ~ qoŋōdor ~ хонгоодор. Необходимо упомянуть, что окончание на -дар в Южной Сибири характерно для кыргызских (хакасских) этнонимов, что, возможно, также указывает на связи хотогойтско-хонгодорской общности с древними кыргызами.

Очевидно, бурятские хонгодоры являются потомками тюрко-монгольского населения Прихубсугулья, включая долину Дэлгэр-мурэна. В мифогенетических преданиях хонгодоров встречается сюжет, где Хонгодор предстает братом Хотогойто [Балдаев, 1960, с. 329–330]. Этот миф, очевидно, указывает на прежнюю локализацию хонгодоров в непосредственной близости от хотогойтов. Однако более подробное изучение «братской» связи затруднительно из-за недостаточности сведений об этногенезе и этнической истории хотогойтов. В настоящее время наиболее распространенной является гипотеза о хойтском происхождении хотогойтов. Однако эта гипотеза, приводящая к ойратскому прошлому хотогойтов, слабо разработана.

Хурхуд.

Хурхуты – одно из старейших булагатских племен. В общебулагатской генеалогии Хузусагаан Хурхууд стоит вторым после Амасагаан Алагуя, что, очевидно, указывает на древность этого племени. В XIX в. куркутские административные роды проживали в Тункинской степной думе и Закаменской инородной управе. О прежнем широком распространении этого племени в Прибайкалье свидетельствует большой круг одноименных топонимов. Так, например, улусы Куркут/Куркат есть в Алари и Приольхонье. По данным С. П. Балдаева, хурхуты также проживали в долине р. Мурин, притоке р. Куды [1970, с. 164]. Есть основания полагать, что в состав икинатов входили хурхуты, которые, вероятно, расселялись между икинатами и быкотами. По нашему мнению, основным местом расселения хурхутов в XVII в. были приангарские степи в низовьях долин рек Куда, Балей, Китой и Иркут, откуда и произошли миграции хурхутов на территории, занимаемые ими в XIX в. Вполне вероятна и откочевка части нижнекудинских хурхутов в Западную Монголию после восстания Петра Тайшина и Василия Степанова.

Этноним «хурхууд/хурхад», очевидно, имеет прямое отношение к этнониму «курыкан/qurïqan», известному также в форме «куркан» у Рашид-аддина [1952, с. 125]. Осколок раннесредневековой общности после распада последней как единого социального организма, преобразовавшись в демосоциальный организм, имеющий этнические черты, сохранил термин «курыкан», который трансформировался в «хурхад > хурхууд» с помощью монгольского суффикса мн. ч. -д, в дальнейшем преобразовавшего в другой суффикс мн. ч. -ууд.

Хузусаган хурхут. Подобный вариант встречается в персонифицированной форме в генеалогических легендах. Так же, как и в случае с этнонимом «алагуй», очевидна связь с древней общностью саган. Слабость народной этимологии «Хурхут, имеющий белую шею» налицо. Дословный перевод термина «шейный белый Хурхут» демонстрирует смысловую неувязку. На невозможность образования словосочетания, где определитель стоит после определения, нами указывалось ранее.

По нашему мнению, термин «хγзγγ» – «шея», так же как и термины «худагсаган», «амасаган», имеет характеристику, обозначающую особенности ландшафта либо конкретный географический объект, к примеру перевал. Возможна тюркская этимология от «quz» – «часть горы, не освещаемая солнцем» [Древнетюркский словарь ... , 1969, с. 475], т. е. буквально «северный склон»; в данном случае, скорее всего, речь идет о северных склонах Восточного Саяна. Таким образом, наиболее вероятная трактовка – «саганы с северных склонов (Восточного Саяна)».

Шошолок.

Этноним «шошоолог» распространен только среди бурят. В русских документах упоминался как чечеловский/шешеловский/цысолик. Г. Р. Галданова высказывала мнение о возможной связи его с североалтайскими шакшалыками [1992, с. 13–14]. В настоящее время шакшалыки являются одним из двух сеоков, вместе составляющих челканцев или лебединцев [Функ, Бельгибаев, Добжанская, 2006, с. 467]. Но, на наш взгляд, здесь мы имеем дело лишь с приблизительным созвучием. Очевидным в этом этнониме является тюркский суффикс -laγ/–lïγ/–luγ, изменившийся под монгольским влиянием в -loγ. Основу этнонима составляет корень «шошо», в этом случае следует учитывать влияние бурятского фонетического строя, где монгольский č переходит в š, т. е. čàš, например: совр. монг. – «чадал», бур. – «шадал» – «мощь, сила» [Монгольско-русский словарь ... , 1957, с. 625; Черемисов, 1973, с. 715]. К тому же в материалах Тункинской степной думы этноним «шошолок» на монгольским письме был записан как «ceceloea //čačaluγ» [ГАРБ. Ф. 171. Оп. 1. Д. 29. Л. 40]. Близким фонетически к «čаčа» является древнетюркский термин «čаčа» – «военный титул», иногда букв. «генерал» [Древнетюркский словарь ... , 1969, с. 135]. В таком случае, семантика этнонима – «имеющие чача [военачальника, генерала]», что вновь уводит к эпохе «трех станов». Доказательством существования этнонимов подобного типа могут быть такие этнонимы, как «тутукульут» [Рашид ад Дин, 1952, с. 108] и «эймирли» [Еремеев, 1971, с. 93]. В них «tutuq» и «eimir» – титулы, а -li – суффикс обладания.

 Уляба.

Представители племени уляба закаменскими бурятами воспринимаются как лесные жители, охотники, коренное население Восточных Саян. Количество уляба выявить невозможно ввиду того, что они не смогли составить отдельный административный род. Судя по материалам Г. Р. Галдановой, большая часть уляба входила в состав куркутских административных родов и была расселена в пределах хурхутских территорий. Однако краеведческие исследования упоминают уляба как на востоке, так и на западе Закамны, т. е. в составе хойхо, шошолоков и др. Этноним «уляба», по-видимому, имеет один корень с другими монгольскими этнонимами «улис» и «улиад», распространенными среди амурских дауров (улис) [Цыбенов, 2011, с. 240] и среди нерчинских хамниган (улиад) [Уварова, 2004, с. 22]. Вероятно, в основе этнонима лежит корень «ули» – «сова» (монг.). В бурятском варианте «уляаба/улиаба», по-видимому, состоит из двух частей – «ули» и «аба». Вторая часть – «аба», по нашему мнению, происходит от тюркского ‘оба’, в свою очередь родственного монгольскому ‘обог’ – «род, племя». Так, к примеру, у некоторых тюркских племен в этнонимах встречаются подобные окончания: «токсоба» < «токуз+оба», «дортоба» < «дурут+оба» [Кузеев, 1974, с. 213], «таг-аба», «кара-аба» [Кимеев, 2006, с. 247]. Кроме того, племя ули было известно еще по танским хроникам. Весьма примечательно, что племя улис среди дауров делится на две группы: улис и куркан. Сочетание этих двух этнических групп неслучайно и может означать происхождение даурских улисов из среды курыкан либо указывать на давние контакты ули и курыкан, совместно оказавшихся в Приамурье.

Долонгуты.

Среди закаменских бурят долонгуты живут в Далахае [Галданова, 1992, с. 8–9]. В XVII в. долонгуты упоминаются в отписках казаков как самостоятельная административная единица [Долгих, 1960, с. 298– 299]. На основании упоминания долонгутов вместе с сойотами, урянхайцами и тувинцами Б. О. Долгих сделал выводы о том, что все они были тувинцами [Там же]. По нашему мнению, этот вывод был преждевременным, так как не все тюркоязычное население Саян было тувинцами. Кроме того, фонетический вариант этнонима «долонгут» позволяет допустить, что его носители были к тому времени монголизированы. Тюркоязычный вариант этого этнонима – «теленгэд» – до ХХ в. был распространен к юго-востоку от Хубсугула [Этнолингвистический атлас МНР ... , 1979, с. 60]. Следует заметить, что у родственных тюркоязычных этносов Саянского региона зачастую встречаются сходные этнонимы, имеющие одну основу, но фонетически развивавшиеся по-разному (например, «чогду», «джогду», «жегд», «зогд», «зоод», «зэд»). Скорее всего, некоторые осколки племени теленгид в Саянском регионе были монголизированы либо предками бурят, либо хотогойтами и стали известны впоследствии как долонгуты.

После XVII в. долонгуты исчезают из фискальной документации русской администрации. По предположению Б. О. Долгих, они откочевали в Южное Прихубсугулье. Однако, согласно этнографическим материалам, часть долонгутов либо вернулась, либо осталась на месте, но ввиду своей немногочисленности не смогла образовать самостоятельную административную единицу и впоследствии фиксировалась в составе сборного ключевского рода. Таким образом, среди закаменских бурят долонгуты вместе с другими немногочисленными племенами составили сборный ключевской административный род. Но в других бурятских ведомствах – Тункинском и Аларском – долонгуты вошли в состав хонгодорских родов. Так, в частности, Аларской степной думе долонгуты вошли в состав аларских хонгодоров [Нанзатов, Содномпилова, 2013].

Салджиут.

В долине р. Джиды салджиуты расселены не только в верховьях, но и в низовьях, среди закаменских бурят. Проживают они и среди селенгинских бурят. Этноним «салжиуд» известен в монгольском и тюркском вариантах: в монгольском – «салджиуд», в тюркском – «сельджук» [Кононов, 1958, с. 102]. Во времена Чингисхана монгольские салджиуты упоминаются в союзе с тайджиутами, катакинами, татарами, кураласами и инкирасами [Рашид-ад-дин, 1952, с. 165]. Следует упомянуть, что салджиуты считались нирунами. Как нами уже отмечалось, салджиуты во времена Чингисхана расселялись в долинах юго-западных притоков р. Ангары [Нанзатов, 2008, с. 390–391]. Этим сведениям вторят сюжеты генеалогических преданий монголов, согласно которым салджиуты произошли от среднего сына Алан-Гоа – Букату-Салджи [Рашид-ад-дин, 1952, с. 178], что также связывает предков салджиутов с Прибайкальем. Вероятно, осколки салджиутов сохранились в юго-восточной части Приангарья и вообще в Присаянье со времен средневековья. Часть салджиутов двинулась в юго-западном направлении и оказалась в ЮгоВосточной Туве. Среди тувинцев салджиуты известны как салджак/салчак [Ванштейн, 1954, с. 163–169; Сердобов, 1971, с. 207; Потапов, 1969, с. 47].

Также среди закаменских бурят встречаются небольшие группы атаганов, сартулов и цонголов, очевидно, оказавшихся здесь для несения пограничной службы. Кроме них в Закамне отмечены малочисленные группы шоно, галзутов, боолдой и тангутов. Все эти группы являются осколками бурятских племен. Так, шоно и галзуты являются выходцами с Верхоленья, боолдой прибыли из долины р. Осы. Являются ли закаменские тангуты ветвью унгинских либо отдельной группой, пришедшей из Монголии в Улентуй, пока определить невозможно. Происхождение тангутов, вероятно, связано с представителями одноименного средневекового этноса. Этноним «тангут/тангад/тангуд» связан с населением Тангутского государства, после разгрома которого часть его населения подверглась ассимиляции со стороны монголов; осколки тангутов встречаются в разных уголках Монголии, по-видимому, один из них оказался в долине Улентуя.

Казачье население.

Помимо двух инородческих управ в Закамне также располагались два станичных юрта, административно подчиненных Троицкосавскому округу, раскинувшемуся от Ключевского караула на западе до Мензинского караула на востоке. К обоим станичным юртам были приписаны и казаки-буряты: в Атамано-Николаевском – 364 человека, или 17,6 % от общего числа населения, в Цакирском – 1225 человек, или 43 %.

Таким образом, в Закаменском регионе проживало 4923 человека казачьего сословия, из них бурят-казаков насчитывалось 1589 человек, или 32,3 % от всего казачьего населения. Они, очевидно, принадлежали к Атамано-Николаевскому станичному юрту (табл. 15). К Атамано-Николаевскому станичному юрту, скорее всего, принадлежали сартулы, атаганы и цонголы, упоминаемые в этнографических материалах как проживающие в районе Улентуя – Михайловки [Галданова, 1992, с. 7]. В Цакирский станичный юрт входили буряты-казаки из числа местного закаменского населения из hойхо, тэртэ, хонгодоров и др., а также из тунгусов Армакской управы (табл. 16).

Заключение

Административное разделение Закаменского региона на две управы и два станичных юрта обусловило сложность изучения и сопоставления численного и этнического состава населения. Бурятское, русское и тунгусское население оказалось разделенным не только по сословному признаку: они оказались и в составе разных административных единиц (рис. 2). Этнический состав закаменских бурят, занимающих приграничную территорию между Монголией и Россией, представляет интерес с точки зрения наличия в нем небольшой группы малых племен, которые проживали только в Закаменской и Армакской инородных управах и не встречались в других бурятских ведомствах.

Буферное положение территории Присаянья обусловило появление и оседание на этой территории в разные периоды истории этнических групп монгольского, тюркского, тунгусского происхождения, какими, в частности, являются хойхо, салжиуты, тэртэ, тангуты. Здесь также присутствовали и представители крупных племенных союзов бурят в лице булагатов (хурхут) и хонгодоров (шуранхан, саган, шуртхэ). В составе хойхо помимо хорчинов присутствуют осколки племен зунгар, булбу. Отметим, что эти этнические группы также встречаются к северу от Унги и относятся к группе икинатских племен. Это может указывать на то, что хойхо могли быть связаны с этим регионом и в более ранние периоды истории.

 Казачье население Закамны представлено примерно в равных долях русским и бурятским населением. В небольших количествах среди казаков присутствовали тунгусы, китайцы и прочие (немцы, поляки, шведы). Русское казачье население располагалось преимущественно на востоке региона. Среди казаков-бурят были отмечены как представители местных племен, так и другие племена Селенгинского округа (цонголы, сартулы, табангуты), оказавшиеся здесь для несения службы на пограничных караулах. Несмотря на то что земли казачьего населения были выделены в отдельную категорию, практически повсеместно с бурятами-казаками были расселены и буряты Закаменской инородной управы.

(В сокращённом варианте)