Тенденции недели: О красоте бурятской натуры

Вся наша культура свидетельствует о том, что наши предки умели перенимать лучшее, и таким образом сами становились лучше. Ведь то, что отнимают, не перенимается. Перенимается то, чем делятся. Потому, утрачивая свой язык и свою культуру, мы, к сожалению, утрачиваем  весь тот опыт, который накопили наши предки. Об этом, и многом другом нашей редакции поведала Янжима Батуева, художник, дизайнер, педагог монгольской каллиграфии. 

-  Известно, что ваш отец, Цыван Дашицыренов, был учеником Бидии Дандарона, буддийским практиком. Он к тому же был творческой натурой, обладал множеством талантов. А вы явно пошли по его стопам. Чувствуете влияние отцовского наследия?

- По образованию папа был художником, окончил Иркутское художественное училище. Они буддизм познавал как художник, через творческое восприятие. С раннего детства папа казался мне необычным человеком, он как будто был из другого мира.Но благодаря его необычности окружающий мир моего детства казался мне не просто интересным, а полным загадок.

Большое влияние на мировоззрение моего отца оказал Бидия Дандарович Дандарон. В Сангхе Бидии Дандаровича было много интересных людей, со многими из них я до сих пор поддерживаю близкие и теплые отношения. Сейчас, спустя годы я начинаю понимать, что папа умел видеть красоту. Он мог взять в руки простую деревяшку, или камешек, и в его руках эти неживые предметы оживали. Он умел жить интересно, ярко, и умел показать этот только ему видимый мир нам, своим детям.

Чувствую ли я влияние отцовского наследия? Безусловно! Я тоже окончила Иркутское художественное училище. У меня много друзей, и мы умеем ценить нашу дружбу! Мне, как и папе, везет на хороших людей. Для папы вообще плохих людей не существовало, в любом человеке он умел увидеть что-то хорошее, и через это хорошее найти с ним общий язык.

- Расскажите, чем вы сейчас занимаетесь? И какими целями живете?

-Сейчас я живу и работаю в Агинске. Мужу предложили здесь хорошую работу. Увлечение всей моей жизни на данный момент – это искусство монгольской каллиграфии. Я сама познаю это искусство, и уже не один год обучаю каллиграфии детей. Каллиграфия – это искусство красивого письма. Художники рисуют картины, скульпторы делают фигуры и статуи из глины и мрамора, а каллиграфы ваяют буквы, которые передают настроение, эстетику  нашей культуры. Занимаясь каллиграфией, ребенок учиться мыслить творчески, открывает для себя разные варианты написания, стилей, цвета. А в случае с монгольской каллиграфией он еще и познает старомонгольскую письменность, которую еще не так давно использовали все монгольские народы.   

- Почему именно каллиграфия, а не живопись, например? Или дизайн национальных костюмов? Вы ведь дизайнер по образованию?

- Сложный вопрос. Это что-то похожее на любовь с первого взгляда, которая не поддается логике. Так и у меня с монгольской каллиграфией, любовь с первого взгляда…

- И когда впервые случилась эта любовь?

- Впервые я ощутила магию каллиграфии еще в студенчестве. Мы как-то вечером с однокашниками решили посмотреть фильм «Герой» китайского режиссера Чжана Имоу. Сам этот фильм – произведение искусства. Но особенно мне запомнился фрагмент об искусстве каллиграфии поединка. Я тогда подумала о том, что и у монгольских народов наверняка должно быть аналогичное искусство.

Встретилась же я с монгольскими каллиграфами шесть лет назад. Тогда как раз отменили обязательное изучение бурятского языка в школах Бурятии. В те дни мне было очень обидно за свой язык, и за свой народ. И на этой волне мы с друзьями решили выпускать журнал «Ошор Зам», издание о красоте бурятского языка и бурятской культуры. После выхода первого номера встреча с мастерами монгольской каллиграфии сложилась как-то сама собой. Так я и соприкоснулась впервые с этим искусством. 

Если вы меня сейчас спросите в чем суть этой безусловной любви к каллиграфии, я не смогу ответить на ваш вопрос. В нашей культуре, как мне кажется, много таких явлений, которые существуют на уровне символов. Они и познаются соответственно, через чувства, эмоции, ощущения. Живут эти явления в наших традициях.   

Каллиграфия для меня на данный момент способ сохранить природу бурятского языка, бурятской культуры. У нас есть выбор, изучать родной язык или не изучать. Так мы выбираем, быть нам бурятами или не быть. Если мы хотим сохранить наш язык и нашу культуру, каждый из нас, как мне кажется, должен задаться вопросами: «Как это можно сделать? И что могу сделать лично я?». Лично я на данный момент познаю искусство бурятской каллиграфии, и обучаю этому детей. Это мой личный вклад в сохранение нашего языка и нашей культуры.

- Как вам удается увлечь каллиграфией детей?

- Дети самые благодарные ученики, если найти с ними общий язык. Они хорошо реагируют на естественность в общении и чувствуют фальшь. А поскольку сознание ребенка еще не обременено жизненным опытом и стереотипами, любым искусством его увлечь проще, чем взрослых. Мне кажется, нет неинтересных предметов. Дети способны познавать на уровне подсознания. Потому искусству каллиграфии, в первую очередь, нужно обучать именно детей.    

- Многие ваши друзья отмечают, что вы умеете выразить красоту бурятской натуры. Как вы думаете, откуда она берется, эта красота?

- В годы моего студенчества русские ребята, студенты Иркутского театрального училища часто просили меня почитать им что-нибудь на бурятском языке. Они жили с нами в одном студенческом общежитии. Я читала им вслух бурятские книги, и шутила, дескать, «вы, наверное, в прошлой жизни были бурятами» (смеется). 

Откуда берется красота бурятской натуры? Думаю, она заложена в нас изначально. И любой из нас может ее в себе раскрыть.Вы знаете хоть одного человека, которого красит грубость? Я сейчас живу в Агинске, и многие замечают, что я здесь не местная. Так и говорят: «ты не агинская». Я могу обидеться, а могу улыбнуться. Но откуда я знаю, что на самом деле имеет в виду этот человек? Почему он обязательно должен думать обо мне плохо? И я всегда улыбаюсь. И мне всегда улыбаются в ответ. 

У нас очень красивый язык. Почти все буряты, владеющие родным языком, красиво поют. У нас очень красивые песни и танцы. Вся наша культура свидетельствует о том, что наши предки умели перенимать лучшее, и таким образом сами становились лучше. Я это вижу как дизайнер и дочь художника по тем же бурятским национальным костюмам. Думаю, то, что отнимают, не перенимается. Перенимается то, чем делятся. Это можно назвать хитростью, а можно и мудростью, кому как удобнее понимать. В любом случае, утрачивая свой язык и свою культуру, мы, к сожалению, утрачиваем и свою природную красоту, и весь тот опыт, который накопили наши предки.

- Сейчас очень много говорят о том, что бурятский язык исчезает, умирает. С другой стороны лично я вижу немало молодых людей из числа бурят, которые прекрасно владеют родным языком, и вы в их числе. Давайте так закончим эту беседу: «за что вы любите и цените родной язык?»

- Бурятский язык исчезает потому, что его место в нашей жизни занял русский язык. Мой сын, например, говорил на родном языке до тех пор, пока не пошел в школу в Улан-Удэ. Мы даже не заметили, как он перестал говорить. Сейчас он учится в восьмом классе, и что-то внушить ему уже довольно сложно. Наш переезд в Агинск отчасти был обусловлен и этой причиной, мы решили его отдать учиться в Агинскую школу №1, которая славится своими учителями бурятского языка.

Помню, на одном из семинаров по монгольской каллиграфии прозвучала такая фраза: «Забыть свой язык, значит, утратить свою культуру. А утратить свою культуру  это все равно, что забыть всех своих предков, которые ее создавали, выгнать их из своей исторической памяти». Есть мнение, что всему виной гаджеты, социальные сети, телеканалы на русском языке. Но и без этого всего нам уже не обойтись. Значит, нужно найти в своей жизни место для родного языка, найти свой личный стимул, чтобы его сохранить. Так мы сообща сможем создать свою среду в тех же социальных сетях. Нам ведь никто не запрещает изучать родной язык, и говорить на нем? Это наш выбор, быть нам бурятами, или не быть.