​Обмен

Вера в переселение душ — последний шанс на улучшение квартирных условий.

Эта мрачная мысль нет-нет да и посещала умную головку учительницы литературы Туяны Сергеевны. Мысль настигала то на тесной кухоньке, где хронически протекал кран, расползался по швам линолеум, то в совмещенном санузле, где с потолка падали куски цемента, а чаще на узкой девической железной кровати. Стараясь не скрипеть пружинами, хозяйка прислушивалась к ровному дыханию десятилетней дочки Оли и, обмирая от ужаса, гнала предательскую мысль прочь. В ночь…

В эту однокомнатную малосемейку на Кирзаводе Туяна Сергеевна вселилась вместе с дочкой и кошкой Наоми после развода с мужем, который все десять лет ее бил, а сам пил.

Разменяв двухкомнатную «хрущевку» в районе ПОШ, бывший муж по имени Валера получил малосемейку, уже ближе к центру, в районе Зауды, что было несправедливо, но Туяна Сергеевна была готова бежать от бывшей половины хоть к черту на кулички — не дальше Левого берега. Валера достал их и на Кирзаводе, периодически заявляясь и изгаляясь. Заполнив тучной фигурой бывшего борца всю комнатку, он пожирал под водку пельмени, похожие на его сломанные уши. А после, дыша перегаром, требовал этого самого… любви.

Туяна Сергеевна решила, что жизнь кончена — в тридцать лет. Собственно, можно звать ее Туяной — по имени-отчеству величали ученики, а можно — Таней, так окликали ее со времен студенчества.

Итак, надо бежать и с Кирзавода. Но кому нужна малосемейка, да еще на отшибе? Первый этаж, коридорная система, где пахнет сыростью и кошками, а по праздникам, пардон, отходами. Шоковая терапия описываемого периода, когда – представить невозможно! – отсутствовала мобильная связь. Совсем.

Правда, телефон был. У соседа, ветерана Великой Отечественной. Старик разрешил запараллелить номер на обе квартиры. Этот номер Туяна и указала на купоне бесплатного объявления в местном еженедельнике. После долгих сомнений. Получится ли, не обсмеют ли, не проще ли продать квартирку по дешевке и уехать домой в деревню? Но Олечка ходила в хорошую школу с математическим уклоном, у нее обнаружились задатки к точным наукам. И еще мама Оли хотела отдать дочку в музыкальную школу.

Объявление Туяна подала в рубрику «меняю». Она мечтала о домике с огородом, пусть без отопления и горячей воды — ничего, она деревенская, привычная. И чтобы у Олечки была своя комната Тогда они сразу же заведут собаку, а в огороде посадят малину...

Были, конечно, и другие варианты. Туяна — вовсе не дурнушка и подруги пытались знакомить ее с солидными мужчинами, у которых машины, а главное, квартиры. Но Туяна настолько нахлебалась семейной жизни, что ни о каком совместном ведении хозяйства слышать не желала. Женихи пожимали плечами и исчезали.

Туяна не могла предположить, что недвижимость порой движима этим самым... любовью.

* * *

Юрий Климович не любил стихи по определению. Просто терпеть их не мог. Однако знал их великое множество – наизусть, аж от зубов отскакивало. Разбуди его ночью и скажи: «Мандельштам!» — Юрий Климович мог отбарабанить из Осипа Эмильевича с закрытыми глазами. А недавно вызубрил Бродского, с тоской поглядывая в потолок.

Зато Юрий Климович любил женщин. И любил их великое множество. К сорока годам число покоренных им фемин достигло 74 (господа, кто больше?). Основной фронт работ приходился на дам бальзаковского возраста, тех, кому за тридцать, а они, как правило, после второй рюмки охмурялись исключительно через стихи. Впрочем, бывали и осечки. С годами — чаще. Но попытка — не пытка, и Юрий Климович упорно шел к цели. Для него, знатока жанра и ценителя натуры, не существовало некрасивых женщин. Чуждый сословных предрассудков, он водил в свою однокомнатную квартирку посудомоек и челночниц, педагогов и врачих, продавщиц и штукатуров-маляров, и даже главбуха мелкооптовой базы. Поил дамочек водочкой пополам с вишневой настойкой, читал стихи и имел скромный приз. Многие растроганные им женщины пытались женить его на себе, но Юрий Климович держал круговую оборону.

Цель у него была благородная — овладеть и застолбить цифру 75. И посвятить результат родному краю — осенью республика справляла юбилей своего образования. Движимый патриотическим чувством, Юрий Климович подал в газету проверенный годами текст: «в/о, в/п в меру», антропометрические данные, для интриги — «возможен брак». А также «телефон ускорит встречу».

Но на этот раз встреча никак не ускорялась — будто заклинило. То куча звонков и корреспонденции до востребования, то — тишина. И вот уже вторую неделю цифра 75 сияла в ночи непокоренной вершиной. А юбилейные торжества в столице Бурятии надвигались неумолимо.

Юрий Климович решил перейти в контрнаступление. Изучив рубрику «Знакомства», он позвонил некой молодой особе. Абонентка по имени Таня указала в объявлении, что познакомится с состоятельным спонсором для нечастых встреч на его территории. Юрий Климович, раскинув финансами, решил пойти на одноразовую ресторанную трату. Зато уж наверняка! И стихи, глядишь, не потребуются.

* * *

Телефон в самом деле ускорил встречу. Звонок застал Туяну врасплох. В предвкушении обмена она решила переклеить обои, дабы пустить бартер-партнеру пыль от штукатурки в глаза. Слышимость была отвратительной. То и дело в разговор пытался вклиниться старик-сосед, ругая Ельцина. Параллельная абонентка лишь уяснила, что дело связано с разводом и разменом. В телефонной трубке свистело и шумело. Отчаявшись что-нибудь выяснить толком, на том конце провода приятный баритон известил, что рассмотрит вариант обмена на месте.

Туяна перепугалась: дома творился кавардак, ободранные стены, грязный коридор.

«Только не у меня!» — прокричала в трубку Туяна.

Тогда было предложено встретиться в шесть часов вечера на остановке «Саяны» — он заберет ее после работы на машине. И спросил: как ее зовут? Туяна прокричала свое имя.

«Как, как? Татьяна?» — переспросили в трубке.

Шут с ним, пусть будет Татьяна. Она бросила трубку и машинально взглянула в зеркало.

Закончив разговор, мужчина вышел из будки телефона-автомата, сел в потрепанные «Жигули» и нехотя поехал домой к бывшей жене, в свой уютный маленький ад.

* * *

По учительской привычке приходить всюду, как на урок, минута в минуту, Туяна заявилась на остановку «Саяны» в 18.00. Она немного подкрасилась и надела единственные туфли на высоком каблуке.

Накрапывал нудный августовский дождик — пришлось набросить плащ и взять зонтик. Народа на остановке было мало: пешеходы норовили поскорее спрятаться от дождя в общественном транспорте. Лишь мужчина средних лет никуда, кажется, не спешил.

«Вроде бы она... — задумчиво оглядел стройную фигурку женщины Юрий Климович. — И плащ светлый, и зонтик красный. Она! Гм, что-то старовата, двадцать ей никак не дашь... Вот бабы, вот кокетки, стареть им неохота!».

Он бросил сигарету в лужу.

— Извините, вы Татьяна? — улыбнулся кавалер.

— Да, да, а вы разве не на машине? — поправила волосы Туяна. У противной стороны по сделке с недвижимостью было вовсе не противное худощавое лицо.

— Машина? — удивился мужчина. — Мм... за рулем не пью. А повод у нас имеется, не так ли, Танечка?

— Вы так считаете? — удивилась Туяна-Таня.

— Это дело, милая девушка, никогда на сухую не делается, — засмеялся Юрий Климович. Он кивнул в сторону кафе «Саяны», изокон доносились звуки музыки. — Так что предлагаю посетить злачное место.

И подмигнул:

— В чем дело? Я вам не нравлюсь?

— Да н-нет, — неуверенно сказала она. – В принципе н-нравитесь…

— Посидим, обсудим, все лучше, чем под дождем мокнуть. Кстати, меня зовут Юра, — кавалер нырнул под зонтик и ловко подхватил даму под локоток.

— А когда мы поедем смотреть вашу квартиру? У вас который этаж, санузел раздельный? — быстро спросила на ходу дама. — Учтите, если с доплатой, то я вряд ли смогу вас удовлетворить...

Не будем торопиться, дорогая Таня, у нас уйма времени, — усмехнулся кавалер, через силу, обеими руками, распахивая тяжелую дверь кафе.

«Ну, молодежь пошла, — подумал ловелас, — без машины и раздельного санузла она лечь в койку не согласна. И сразу про деньги. Вот они – плоды реформ! О времена, о нравы!»

* * *

Так вот, о нравах. В принципе улан-удэнцы люди хорошие, только квартирный вопрос их испортил.

С некоторых пор испортил он совершеннолетнюю девушку Таню, студентку академии культуры. Ей очень хотелось пользоваться раздельным санузлом, а денег не хватало. За квартиру, которую арендовала в районе Элеватора, она не платила третий месяц, и хозяйка грозилась турнуть на улицу со дня на день. Скушав на последние деньги порцию горячих поз, она решила освоить искусство горячих поз любви, а вырученные средства перво-наперво пустить на оплату квартиры. Текст объявления она списала из какой-то газеты, продиктовала в трубку в другую газету и уселась перед телефоном в ожидании богатого клиента.

За истекшие сутки звонков по теме было три. Первые два она отмела с ходу; один голос с кавказским акцентом, другой заплетающийся, ломкий. Шпана какая-то. А у шпаны бабок не бывает. Вот почему, когда в трубке раздался густой баритон, Таня назначила встречу у «Саян» в шесть часов вечера.

Однако честные девушки и уважающие себя женщины на свидания не спешат, вычитала студентка академии культуры в какой-то культурной книге.

Когда в седьмом часу Таня выпорхнула из трамвая-«двойки» с зонтиком в руках, сидевший в «Жигулях» мужчина уже заскучал.

— Таня? – отвертел окошко мужчина. Таня молча уселась в авто. Спонсора она вычислила сразу: таким вот усталым, средних лет, с пробивающейся сединой она его и представляла. Такой вот будет ценить молодое тело.

— Таня, Таня, — хихикнула девушка на заднем сиденье, чистя перышки.

Мужчину звали Олегом Петровичем. Олег Петрович не так давно развелся с женой с формулировкой: не сошлись характерами. На самом деле из-за невинного слогана торчали рога. Его, Олега Петровича. Все было, как в том анекдоте. Олег Петрович, коммерсант средней руки, приехал из командировки домой, а дома — сами понимаете, кто. И что... Олег Петрович хлопнул дверью и прямиком отправился в загс. Дети у супругов были совершеннолетними, и развели их в один удар печати. Осталось только разменять квартиру, причем мужу-рогоносцу было абсолютно все равно, где жить. Пусть в малосемейке на кудыкиной Лысой горе. Олег Петрович потерял интерес к жизни.

В таком вот депрессивном состоянии его застала начинающая жрица любви Таня.

— Ко мне нельзя, — заявила эта девушка по вызову. — Поехали к тебе, Олежка. Токо, чур, за первый сеанс не меньше пятнашки баксов. И выпивон за твой счет. Вредные привычки в меру, ладно, папик?

Таня чмокнула оторопевшего водителя в малобритую щеку.

Олег Петрович, узрев недоразумение, выгнал веселую девушку из машины. Таня захныкала и, сгорбившись, пошла под дождем к трамваю, забыв раскрыть зонтик. Олегу Петровичу вдруг стало жаль девчонку. А, собственно, почему бы и нет? Клин вышибают клином. Он догнал девушку и чуть ли не силком усадил в машину.

— Тише, Танечка, не плачь, — усмехнулся Олег Петрович. — Десять баксов устроят? Выпивон за мой счет — без базара.

— Угу, — высморкалась девушка.

«Жигули» тронулись с места.

* * *

В кафе «Саяны» музыка из динамиков ревела на полную мощь. Беседа шла в рваном темпе.

— Так вы надумали меняться? — прокричала через стол Туяна, ковыряя лангет.

— А? Что? — не расслышал кавалер. И посерьезнел: — Меняться? Партнерами, что ли?

Вот молодежь пошла. А по виду не скажешь. В принципе Татьяна ему нравилась. Этакое сочетание чистоты облика и разврата. Немного пикантности не помешает. Он подлил девушке водочки и сказал:

— Никакой доплаты!

— А? Как вы сказали? А балкон у вас застекленный?

Юрий Климович не расслышал, улыбаясь, показал пальцем на ухо, поднял рюмку, перегнулся через стол и прокричал тост в ухо:

— За ПэЗэДэ!!!

Туяна от испуга залпом выпила водки. И покраснела.

— За присутствующих здесь дам-с! – ухажер расшифровал аббревиатуру.

Абракадабра какая-то. В голове шумело. Столик удлинился и поплыл. Странный этот мужчина по объявлению. Зато обходительный. А она ведь не железная. Работа, работа, зимнее пальто для Олечки, безденежье, автобус без льгот... И кран протекает. А она так соскучилась по сильной мужской руке.

Юрий Климович пригласил ее на танец. Хорошо, что догадалась надеть туфли на каблуке и платье с вырезом. Как будто чуяла. Туяна ощущала теплую тяжесть чуть ниже талии — руку Юрия, Юры.

За истекшие годы она ничуть не пополнела — даже подруги завидовали. А какой приятный у Юры одеколон. Наверно, французский, обволакивающий...

Во время танца перешли на «ты». Туяна пожаловалась на жизнь, мужчина понимающе улыбнулся. Как мало женщине нужно! Нет, не козлом на диване прыгать, а немного водочки и поговорить. По душам.

В зале было накурено, музыка гремела, народ суетился.

— Скажи, Юра, — закурила Туяна в перерыве между танцами. — А в каком районе у тебя квартира?

— В районе твоего сердца, Танечка, — засмеялся Юра. — А что?

— Как что? А когда мы будем ее смотреть? — последнее слово «Танечка» произнесла, сама того не ожидая, игривым тоном.

Короче, взяли частника. «Бомбила», уловив запашок от теплой парочки, заломил цену.

Юрий Климович покряхтел: эта женщина влетает ему в копеечку. Правда, игра стоила свеч.

Эти самые свечи хозяин запалил по прибытии на хату. Хоть и заезженный, но проверенный прием охмурения.

— А, ничего себе квартирка, — хмыкнула гостья, закинув ногу на ногу. ~ Мне здесь нравится. И дверь двойная, железная...

— Угу — усмехнулся хозяин и поцеловал руку дамы. Дело было на мази. Налив в фужер вишневой наливки, он продекламировал:

«Сердце к сердцу не приковано, если хочешь — уходи. Много счастья уготовано тем, кто волен на пути».

— Что это? — встрепенулась учительница литературы, — это же, кажется, Ахматова?

Стихи поразили ее в самое сердце. Хорошо еще, предательски мелькнуло в голове, что она надела парадное белье. А головка явно кружилась. Причем тут какой-то обмен? Ах, не все ли равно! Один раз живем! Она слегка, краешком губ, ответила на поцелуй хозяина.

— По-моему, это Цветаева, — прошептал Юра. У него от радости отшибло память.

— Нет-нет, — встала Туяна Сергеевна, царапнув пол каблучком. — Я вспомнила. Это Ахматова! Точно! Едем ко мне! У меня есть ее сборник...

— Куда? Зачем? Да бог с ними, со стихами... — приобнял гостью хозяин.

Однако женщина, еще мгновенье назад такая доступная, неожиданно уперлась. Кто поймет этих баб? Чертовы стихи! Старый пижон. Надо было молча повалить на койку — и дело с концом.

Профессиональная честь учительницы словесности была задета.

Выпили на дорожку, вызвали такси и покатили на Кирзавод. Все равно дочка в деревне, а что в квартире не прибрано и обои старые, то они не будут зажигать свет... '

Но свет зажигать пришлось: нашли сборник стихов и учительница русского языка и литературы, торжествуя, восстановила справедливость. А, восстановив, позволила себя обнять.

…И тут по закону подлости с грохотом распахнулась дверь (надо было давно вставить двойную железную!), и в дом ввалился бывший муж Валера. С вечера пьяный в дупель, он во время прелюдии валялся в коридоре. Взревев аки лев, этот кайфоломщик провел против гостя борцовский прием, а поклоннице Ахматовой залепил пощечину.

Юрий Климович дрался лишь однажды в жизни — в детстве из-за кошки. Не мог видеть, как обижают слабых. Утерев кровь, он поднялся и с неожиданной для себя прытью надел на квадратную башку Валеры табурет — пришлось впору, будто шлем водолазу. Валера постоял малость, качнулся и рухнул лицом в ведро с обойным клеем, напугав кошку Наоми.

Старик-сосед вызвал милицию, а Туяна Сергеевна «скорую». Мужчины разъехались в разные стороны. Хозяйку никто не слушал — ни милиция, ни врачи.

Какой удар со стороны классической поэзии!

* * *

И все-таки обмен состоялся!

Юрий Климович временно обменял свою квартиру на пребывание в приемнике-распределителе — ровно на пятнадцать суток. Именно столько мелкому хулигану влепил суд Железнодорожного района г. Улан-Удэ — аккурат в разгар юбилейных торжеств в честь 75-й годовщины образования национальной республики.

Юрий Климович сидел в КПЗ и от нечего делать перебирал в уме стихи.

Туяна Сергеевна, припудрив синяк, ходила в милицию и пыталась что-то доказать. Но никто не хотел ее слушать: у бывшего мужа констатировали сотрясение мозга. Однако надо отдать должное Валере – писать заявление он отказался.

Срок Юрий Климович мотал на ЛВРЗ: подметал территорию. Туяна-Татьяна, подкупая пожилого сержанта чекушкой «Гэсэра», каждый день носила суточнику горячие обеды.

— Юра, милый, мы тебя с Олечкой будем ждать, — говорила Туяна, глядя, как Юра, отложив в сторону метлу, уплетает жареную колбасу.

* * *

С того дня прошли пятнадцать суток и еще пятнадцать лет. С тех лет, когда – страшно подумать! – не было сотовой связи, Юра и Туяна-Татьяна резко улучшили жилищные условия. Свои квартирки они успешно обменяли на трехкомнатную хорому в панельной 9-этажке на проспекте Строителей. Санузел раздельный, солнечная сторона, лоджия, а главное, Олечка получила комнатку. Однако спустя девять месяцев после отбытия административного наказания у гражданских супругов родился мальчик. Уже в новом веке последовала череда разменов и продаж, бурных переговоров с риелторами по нарождающейся сотовой связи, пока чета не осела в районе Аршана, выстроив двухэтажный дом.

А недавно Юрий и Туяна официально расписались, завели машину-малолитражку, собаку-крупнолитражку и посадили малину. А еще картошку, помидоры, огурцы. Туяна Сергеевна бросила учительствовать и занялась приусадебным хозяйством. По осени молодожены мечтают купить двух поросят и расширить стайку.

Так что стихов вслух читать им некогда. Разве что для детей. Делая с ними домашние задания, Туяна Сергеевна вспоминает педагогическую специальность. Вспоминает, но в школу домохозяйка возвращаться не желает. Все-таки трое детей, знаете ли. Кроме Ольги, уехавшей учиться в Питер.

По мнению окружающих, дети у смуглой Туяны и голубоглазого Юрия красивые и умненькие. Обычное дело, говорят, меж русскими и бурятами. Крутой обмен.

«Дни томлений острых прожиты вместе с белою зимой. Отчего же, отчего же ты лучше, чем избранник мой?»

Это, кажется, из Ахматовой? Или Цветаевой? Да не все ли равно, вздыхает в гараже чумазый Юрий. «Кажется, из Анны Андреевны», — машинально уточняет, кормя детей перед школой, Туяна Сергеевна.

Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда, — эти метисы любви.