​​Баир Жамсуев: «Оценивая то, что произошло, я считаю, что мы сделали всё абсолютно правильно»

10 лет назад Читинская область и Агинский Бурят­ский автономный округ объединились в единый Забай­кальский край. Насколько это было необходимо, почему альянс состоялся, и что скрывалось на самом деле за официальными заявлениями? Об этом - в интервью с сенатором от Забайкальского края Баиром Жамсуевым, бывшим Главой администрации Агинского Бурятского автономного округа, сообщает газета «Бурятия».

- Баир Баясхаланович, существуют разные взгля­ды в оценке тех событий. Нет и полноценной науч­ной работы по этой теме. Кроме, пожалуй, моей книги «Агинский вираж». Но это публицистика, и из­дана буквально «с колёс» в 2007 году, в год объеди­нения округа с областью. А как вы сами оцениваете те события? С позиции сегод­няшнего дня, в ретроспек­тиве?

- Начну с того, что Агин­ский округ был, есть и будет. Потому что я часто слышу, и особенно в Бурятии, что округ «слили», «поглотили» или кому-то «продали». Я с этим категорически не со­гласен. Это в корне неверно и вводит в заблуждение тех людей, которые слабо зна­ют историю.

Усть-Ордынский и Агин­ский округа были созданы по аналогии с образова­ниями коренных малочис­ленных народов Севера. Это действительно была ленинская национальная политика с целью сохране­ния культуры, языка, тра­диционного хозяйственного уклада. Бурятские округа были созданы в соседних с Бурят-Монгольской АССР Иркутской и Читинской об­ластях в местах компактно­го проживания бурят.

- Как известно, Ага имеет богатую историю административно-терри­ториальных реформ, на­чиная с отделения от Хо­ринского ведомства в 1837 году.

- Конечно, в своё время были Степные Думы, были тайши, которые подчиня­лись восточно-сибирскому губернатору в Иркутске. В более поздний срок, ещё с брежневской конституции, пришло название Агинский Бурятский автономный округ в составе Читинской области.

Ну, а в 90-е годы про­шлого века начался па­рад суверенитетов союз­ных республик. В борьбе с союзным центром шло движение к более широко­му национальному самоопределению, в том числе и в автономных округах. Я напомню, что в 1992 году был подписан федератив­ный договор, по которому все автономные округа, области и два города фе­дерального значения - Мо­сква и Санкт-Петербург получили статус субъектов Федерации. Никаких рефе­рендумов не проводилось. И только две территории в марте 1992 года отказа­лись подписывать федера­тивный договор. Это были Чечня и Татарстан, которые прошли свой путь становле­ния субъектов РФ. Поэтому, когда говорят, что Агинский округ получил суверенитет в результате волеизъявле­ния народа, это абсолютно неверно.

- Это было чисто поли­тическое решение?

- Безусловно. Приня­тое руководством страны, области и округа. В то же время в соответствии с кон­ституцией 1993 года округ не был полноценным субъ­ектом. Он одновременно входил в состав Читинской области. Поэтому на терри­тории округа всегда прохо­дили выборы губернатора, депутатов Законодатель­ного собрания Читинской области. И в то же время округ имел своего Главу - законно избранное выс­шее должностное лицо и высший представительный орган, который принимал собственные законы. Они могли отличаться от зако­нов, принимаемых в обла­сти.

- То есть налицо были правовые коллизии?

- Да, и это противоречие должно было быть урегу­лировано федеральным за­коном о взаимоотношениях области с входящим в нее округом. Федеральный за­кон никак не принимался, в то время я был депутатом Государственной Думы и чувствовал явное противо­действие его принятию.

- Какой же выход на­шли субъекты?

- Мы пошли другим путём и стали заключать договоры о взаимоотноше­ниях. Такой договор регу­лировал и наши отношения между Читинской областью и АБАО. Одновременно с этим шло понимание того, что у субъектов должен быть не только правовой, юридический статус, но и экономический потенциал.

А все автономные окру­га, за исключением нефте­газовых Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского, были дотационными регионами. Сразу вставал вопрос об их экономической состоятель­ности. Они по всем параме­трам уступали «материн­ским» областям и краям, в состав которых они входи­ли. Как по численности на­селения, так и по экономи­ческому потенциалу.

Если брать наш Агин­ский округ, то это исконно сельскохозяйственный ре­гион. За исключением Орловского ГОКа и железной дороги, от которой в казну округа не шло ни рубля. Был ещё ряд мелких про­изводственных предприя­тий, которые обеспечивали нужды самого округа, типа РСУ, ПМК и т.д. По сути, эко­номической основы для самостоятельной жизни округа не существовало! Численность населения Чи­тинской области составляла около миллиона человек, а численность населения Аги - всего порядка 70 тысяч человек.

А федеральный центр даёт ровно столько, сколько даёт всем субъектам Феде­рации. За редким исключением, когда возникают сти­хийные бедствия.

- Каковы были отноше­ния с Читой и Агинском?

- Отношение области к округу всегда было ло­яльным и при Советской власти, и в период автоно­мии. И теперь, когда округ входит в состав Забайкаль­ского края, между ними сохраняются очень хорошие отношения. Но и тогда, и сегодня в юридическом, экономическом и полити­ческом плане округ всег­да выделялся. Это всегда было, есть и будет. Потому что руководство края пони­мает, что в Аге живут люди со своей историей, традици­ями, культурой, ментально­стью и особенностями быта и уклада. Никакого ущем­ления никогда не было и нет.

- В Бурятии вниматель­но следили за тем, как ваша команда искала пути для «большого скачка» и в итоге учредила осо­бую экономическую зону. Когда только в одном из зданий в центре Агинско­го было зарегистрировано порядка полутора тысяч предприятий.

- Что такое оффшор­ная зона? Когда предприя­тия регистрируются в ней, они закрыты от налоговых служб. Во-вторых, в клас­сической оффшорной зоне все резиденты, как правило, находятся за рубежом. А у нас они имели льготы толь­ко по местным налогам. Все другие налоги они платили в полном объёме.

При этом есть опреде­ленные издержки и риск, и, когда был принят еди­ный Налоговый кодекс, мы привели всё в соответствие с ним. Но были некоторые предприятия, и в том числе Объединённая финансовая группа, которые остались у нас. В этом был и опре­делённый элемент удачи. Ведь, к сожалению, было много недобросовестных людей, которые, хотели уйти от уплаты налогов.

- На какие кадры вы опирались?

- У нас были в основ­ном доморощенные кадры. Люди, нацеленные на ре­зультат, и именно они стали двигателем всей работы.

Ещё один немаловаж­ный момент - это вопрос о том, куда направить день­ги? Все говорят, что нуж­но развивать экономику и создавать новые рабочие места. Но нужно создавать конкурентоспособную эко­номику, потому что невоз­можно содержать предпри­ятия на финансовой игле. Они должны давать доходы. Проблема в том, что у нас в стране мало таких терри­торий, где можно созда­вать конкурентоспособные предприятия. И особенно рядом с Китаем. Мы долж­ны были делать продукцию лучше, чем та, которая уже есть в магазинах.

Исходя из этого, мы ста­ли вкладываться в сельское хозяйство. Хотя Забайкалье - это зона рискованного земледелия, если не засуха, то обязательно другие сти­хийные бедствия. В таких условиях очень сложно по­строить эффективный агро­промышленный комплекс.

Но мы выдавали беспроцентные ссуды на проведение сезонных по­левых работ. Опережающи­ми темпами у нас шёл рост поголовья скота, по темпам он был самый высокий в России. Я всегда считал, что поддержка сельхозтоваро­производителя - задача не только экономическая, но и политическая. Все жите­ли Аги - это сельчане и за редким исключением ни­чем другим они не могут заниматься. Одновременно развивали производство и малый бизнес.

- Бывая в Аге, я видел дальнобойщиков на фу­рах, купленных на льгот­ные ссуды, которые ездят по всей стране. Строитель­ный бизнес, придорожный сервис. Сейчас только в Агинском около 30 кафе и закусочных. Новые го­стиницы и гостевые дома, а в середине нулевых, как помню, были только «Сапсан», «Онон» и «Ал­тан Сэргэ».

- Да и сегодня всё это продолжает успешно рабо­тать и развиваться…

Следующий момент. Люди могут оставаться на селе при наличии работы и соответствующих условий. Поэтому было необходимо создание инфраструктуры. Те же школы, больницы, детские сады. Это была го­сударственная политика в рамках нашего Агинского округа.

Тогда мне тоже говори­ли: зачем вы это строите? Но чем наши дети хуже тех, кто живет в городах? Поэто­му, пока была возможность, мы строили.

- Напомню, что в 1999 году Ага была беднейшим субъектом РФ, но к 2005 году она сравнялась по покупательной способно­сти населения с соседними регионами – Читинской областью и Бурятией. А всего за пять лет - с 1999 по 2004 год - уровень бед­ности в Аге сократился с 97% до 36%. Ну, а визуаль­но это показывают авто­мобильные заторы в часы пик в Агинском.

- Но я понимал, что рано или поздно это закончится. Ведь реальных экономиче­ских условий для достиже­ния того уровня развития, которого достиг округ, про­сто не существовало.

- Особое значение вы придавали образованию. В то время, да и сейчас, в Аге издают массу книг. Это была целенаправленная политика?

- Уровень образования традиционно был очень высоким, но в те годы мы дали новый мощный тол­чок. Дело не только в кра­сивых зданиях, которые мы построили, но и в тех людях, которые там работали.

Конечно, политика, на­правленная на воспитание. По истории, по буддизму, тем великим людям, кото­рые составляют славу окру­га. Сейчас они есть в каждой из наших библиотек.

В целом нашей коман­де удалось сработать так, как получилось. Это была комплексная работа, в том числе и определённое па­триотическое воспитание. Поэтому, оценивая то, что произошло, я считаю, что мы сделали всё абсолют­но правильно. Мы видели, как развивалась ситуация в других округах и особенно в Усть-Орде.

- Вы, наверное, пони­мали, что очередь дойдёт и до вас?

- Безусловно, этот во­прос периодически вставал и у нас. Нам деликатно го­ворили о том, что пора заду­маться над объединением с Читинской областью в пла­не той общей политики, ко­торая проводилась в стране. Когда прошло объединение Усть-Орды с Иркутской об­ластью, я как руководитель округа реально понимал, что следующими будем мы. И весь процесс общения с некоторыми представите­лями федеральной власти будет приобретать более интенсивный характер, что на самом деле и произошло.

- Баир Баясхаланович, инициатором объедине­ния явилась Москва. Вы неоднократно заявляли о нецелесообразности объ­единения. Однако затем ваша позиция кардиналь­но изменилась.

- Я помню первый раз­говор, на котором присут­ствовали полпред по СФО Анатолий Квашнин, его по­мощник Валерий Халанов, Главный федеральный ин­спектор по Читинской об­ласти и АБАО Павел Попов, губернатор Равиль Гениа­тулин и Анатолий Романов, председатель Заксобрания области, от округа – я и Даши Дугаров – председа­тель окружной Думы.

Полпред чётко поста­вил вопрос об объединении области и округа. Разговор был очень серьёзный и до­статочно конфликтный. Это был 2005 год. Руководство области промолчало, и, по сути, это был диалог между мной, Дугаровым и Кваш­ниным.

Мы были согласны с тем, что укрупнение - это действительно общегосу­дарственная политика, но были против объединения. Это было преждевременно с учётом того социально- экономического состояния, в котором находилась Чи­тинская область.

- Какие аргументы привёл Анатолий Кваш­нин?

- Он привёл примеры реализации крупных ин­вестиционных проектов на территории области и ещё ряд аргументов. В том чис­ле и то, что министерство финансов все трансферты намерено проводить через Читинскую область. И мы попадали в прямую финан­совую зависимость от Читы. Вот и всё…

Поэтому после всех раз­думий я пришёл к выводу, что этот процесс необратим. А я, естественно, не один принимал решение, совето­вался с людьми – ветерана­ми, коллегами, соратника­ми. И мы пришли к выводу, что будет лучше, если мы возглавим этот процесс сами и сами проведём все необходимые мероприятия. Так мы могли избежать не­нужных потерь.

- Баир Баясхаланович, снят ли с повестки дня процесс укрупнения реги­онов?

- Могу определенно сказать, что на сегодня во­прос укрупнения регионов ещё не снят. Хотя говорят, что та форма национальных образований, принятая в СССР, привела к её развалу. Дело не в этом, нужно пра­вильно вести национальную политику. Этнические про­блемы были, есть и будут. Ведь мы разные не только по внешнему виду, но и по ментальности, истории, ре­лигии. Нации и народы хо­тят сохранить себя. А когда есть различия, всегда есть повод для непонимания.

Сегодня, если говорят об укрупнении, должны в первую очередь создавать экономические условия. Да, сегодня мы находимся на нефтяной игле. Мы живём в достаточно враждебном мире, в котором никому не нравится сильная Россия. Можно по-разному отно­ситься к тем же санкциям. Но они заставили работать нашу промышленность. Недавно мы были на авиа­ционном заводе в Новоси­бирске, который простоял 17 лет, а сейчас вновь выпу­скает продукцию.

- Вы считаете вопрос экономики, а не политики и культуры приоритет­ным?

- Конечно. Мы пошли на объединение в то вре­мя, когда был возможен промышленный и инвести­ционный бум. Если бы не случился экономический кризис, то масштабные про­екты на юго-востоке края были бы реализованы.

Но Забайкалье, так же, как и Бурятия, всегда нахо­дится в сложном положе­нии как водозаборная зона Байкала. И наши регионы исторически рассматрива­ются с военно-стратегиче­ской точки зрения. А армия, то же содержание военных городков всегда были эко­номической составляющей.

Поэтому то, что произо­шло в 2007 году, - это был необходимый шаг, оправ­данный тогда и политиче­ски, и экономически.

Александр МАХАЧКЕЕВ