Новая вершина Алексея Гатапова

«Мы, пишущие, редко откликаемся на произведения собратьев по перу. Стесняемся, что ли, выразить оценку, одобрение, ленимся порадоваться выходом новой книги товарища? А ведь наша литература, я имею в виду литературу Бурятии, не изобилует именами, вышедшими за границу нашей республики, да и книг выходит не так уж и много. Я не о наших классиках. Большинство, как и ваш покорный слуга, «поэты одного ущелья». Это выражение Расула Гамзатова. В Дагестане, как известно, ущелий много.

Что ж, надо ломать порочную практику.

Алексей Гатапов с плачущей поклонницей в Усть-Орде

Внешне Алексей на писателя не похож. (А кто на него похож?) Приземистый спокойный человек с мягкой улыбкой на добром лице. Но в этом спокойствие уже чувствуется независимость и внутренняя сила человека, который сам себя сделал.

Я помню, как были изумлены его родители, когда он сказал, что будет заниматься только литературой.

Это были 90-е годы с невыплатой заработной платы, пособий и отменой льгот. Люди держались за свои места, с единственной мыслью: как бы не стало хуже! А тут литература! Ладно бы сложившийся писатель с именем, а тут участник конференции молодых писателей 1995 года. Там мы с ним и подружились, в группе прозаиков.

В это время даже известные писатели и поэты, чтобы прокормить семью, торговали своими книгами. Иркутский поэт Скиф вспоминал: неделю не решался выйти торговать. Наконец, пошел: с одной стороны Коля-гармонист, с другой – баба Шура с семечками, посередине с книгами я.

Чтобы достичь что-нибудь серьезного, надо выбрать цель. Одну! Запастись терпением, волей и верой в себя и в Бога и трудиться, трудиться, трудиться! И успех неизбежно придет. По двум дорогам бежать не удастся, хотя большинство пытаются делать это всю жизнь.

Помню: решение Алексея я воспринял не только с чувством восхищения, но даже с какой-то завистью, хотя никому по жизни не завидую. У каждого своя судьба. Жизнь другого человека, даже успешного мы не знаем. Человек смеется, а с сердца у него капают слезы.

На презентации «Доржи Банзаров. Дневник чиновника особых поручений» в Национальной библиотеке в марте 2025 г.

Уже первая книга Алексея Гатапова – «Рождение вождя» – показала, что в литературу Бурятии вошел писатель со своим голосом, темой и знанием жизни своего народа. Это еще более подтвердила вторая книга писателя «Первый нукер Чингисхана». Зерно дальнейшего пути было брошено в землю. Всходы не заставили себя ждать. Это были даже не всходы, а большое дерево «Тэмуджин». Оно стремительно росло том за томом, всё сильнее захватывая внимание читателей и увеличивая число поклонников по всей России. Алексей Гатапов стал общероссийским писателем.

Но нельзя сказать, что Алексей был вне общественной жизни. Именно он был один из немногих, кто возродил журнал «Байкал». Я тогда был депутатом Народного Хурала. Мы ходили с ним к министру культуры, писали письма к депутатам. Я неоднократно выступал на сессиях, заканчивая каждый раз изречением Генриха 4: «Лошади и поэты должны быть сытыми». Наконец, мы встретились с президентом республики Потаповым Л. В. Это была последняя инстанция, дальше уже был Бог. Леонид Васильевич с пониманием выслушал просьбу двух земляков и помог.

Первое время (2005 – 2007 гг.), пока журнал не стал на ноги, его возглавлял Алексей. Я просил его об этом. Вскоре он снова с головой ушел в творчество.

Но поговорим о новом романе. Форма романа – дневник говорит о мастерстве писателя. Она дает ему свободу и доверие читателей, ведь дневнику герой доверяет всё сокровенное, а мы все любопытные.

Уже первая страница романа захватывает наше внимание. После просьбы «дать совершенные и милостивые благословения» читаем: «С нынешнего дня начинаю вести описание своего жития в городе Иркутске и службы при генерал-губернаторе Муравьеве». Неторопливая строка настраивает читателя на неспешное вдумчивое чтение романа. Мы словно с героем будем вести дневник.

Страница за страницей всё более погружает нас в жизнь героя. Мы радуемся и печалимся, мечтаем и планируем, негодуем и восхищаемся вместе с ним, невольно проводя параллели с нашим временем.

«С горечью я осознавал, что нет между нами тех тонких нитей сердечного родства, что были прежде: и они, и я давно разошлись по жизни, идем разными путями, далекими друг от друга».

«Я стал оглядываться вокруг и замечать всюду вопиющие глупости и несуразности, обнаруживать тупость и невежество лиц, находящихся у кормила власти, нелепость порядков, по которым живет общество».

«Генерал-губернатор знает о воровстве чиновников, однако не может сделать больше того, что он сделал: прекратил открытое воровство, а полностью уничтожить зло и он не в силах».

Нас всё сильнее охватывает среда, где живет Доржи Банзаров. Удачными деталями и интересными фактами автор делает её зримой.

«Публичная библиотека – одна на весь город, и та нищая, зато, как я слыхал, имеется аж восемь борделей» (Иркутск)

«В Туруханском крае он повесил за воровство одного пристава и двоих купцов; в Иркутске, Верхнеудинске и Чите отправил на каторгу полдюжины откупщиков за гнилое сукно для воинских частей и худой корм для солдат». (О Муравьеве)

«…по всей губернии горят леса. Дым стоял и по всему пути за Байкалом, в Верхнеудинске, и рассеивался лишь на юге, в степях».

«И все приторно льстят, кланяются друг другу, ласково улыбаются, и тут же в спину ядовито усмехаются, рассказывают сплетни».

Думаю, трудность у автора мог вызвать язык, стиль речи той эпохи. Но автор справился. Тон речи на протяжении романа ровный. Старые слова употребляются там, где нужно, их лексического значение понятно из контекста. Они не перегружают повествование:

«…понеже будут сопровождать меня». «…поелику не будь его…»

Есть в романе и юмористические сценки, например, рассказ о том, как ссыльный Лещинский вместо французского обучил сына купца татарскому языку.

Но, в общем, читая о жизни людей середины прошлого века, становится не до смеха! Сцена, когда «пьяный молодец с обезумевшим от злобы лицом» страшно бьет свою бабу, ошеломляет. Стоящий народ «взирает на происходящее, как на какое-то занятное представление». И только вмешательство Доржи Банзарова спасает бедную женщину.

Как психологически точна концовка сценки: «Он сел прямо в грязную лужу и с изумлением уставился перед собой, будто очнувшись от забытья, оглядывая свои окровавленные руки, свою плачущую, измазанную в крови бабу, и мирно сказал ей:

- Марья, иди, затопи баню.

Та радостно вскочила и, утирая кровь, убежала во двор».

Или сцена с избиением лошади. В русской литературе лошадь стала символом угнетенных, забитых, задавленных непосильной работой людей. Достаточно вспомнит Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Чехова, Куприна. Они взывали к милосердию, состраданию, любви к ближнему. А. Гатапов продолжает эту традицию.

«…я увидел чудовищную сцену. Мужик водовоз страшно избивал свою лошадь длинною палкой так, словно хотел ее убить».

 Всё это впоследствии М. Горький назовет «свинцовыми мерзостями жизни».

Роман заканчивается словами: «Бог весть, когда ворочусь обратно». Романом Алексея Гатапова Доржи Банзаров к нам вернулся. 

Если до прочтения романа при упоминании Доржи Банзарова, в памяти всплывал институт его имени, где я учился, и памятник, то после прочтения романа Доржи Банзаров встает, как живой: человек с яркой, но короткой жизнью, в полной мере не реализовавший себя, как ученый, политик и дипломат, что всегда горько и печально.

Я не ставил перед собой цель проанализировать роман Алексея во всех аспектах – это дело ученых-филологов – я обратил внимание читателей на то, что зацепило именно меня.

Друг мой, Алексей! Пройдут годы. Многие сегодняшние имена забудутся. Но твое имя останется наряду с такими классиками литературы Бурятии, как Даширабдан Батожабай, Исай Калашников, Николай Дамдинов, Солбон Ангабаев, Дондок Улзытуев. С твоим творчеством будут знакомиться в школах. Я это ясно вижу. Поэты немного пророки.

У меня только одно пожелание: пиши, друг, пиши!»