Тайная миссия в Тибет (Продолжение)

А его место заняли толпы китайских и иностранных туристов, они бесконечным потоком идут и идут по тёмным лабиринтам. Пусть Далай лама покинул Поталу, но в нём есть тайна - множество тайн, как будто во дворце осталась сама его душа и её можно прочувствовать.

Сами тибетцы это знают, а  их вера безгранична. В этом легко удостовериться, стоит только увидеть, как они простираются ниц, раскачиваясь взад-вперед. И так преодолевают километры, недели пути совершая гороо. Для этого они встают на колени, выбрасывают вперед руки, припав корпусом к земле. Затем подтягивают ноги, выпрямляются, чтобы снова пасть на колени. И так десятки и сотни тысяч раз, с обязательным повторением мантр. Тело, ноги и руки защищают фартук, наколенники, рукавицы и дощечки. Подобным образом паломники месяцами идут из родных деревень и становищ, чтобы поклониться Патале, Кайласу и другим святыням. Такую веру в трансцендентное и невероятную силу духа сложно представить. Особенно, нам изнеженным горожанам и это не наша комфортабельная поездка в транстибетском экспрессе…

Поэт и грешник

Прошлое Поталы полна удивительных историй. Одну из них рассказал Патрик Френч в «Тибет, Тибет» (М. 2004). Это история жизни VI-го Далай ламы. Он не хотел отрекаться от мирских радостей и тайно покидал дворец, пускаясь в любовные приключения и кутежи. Тибетцы любили его и звали «океаном чистой мелодии» и он оставил прекрасные строки:

Если бы я мог медитировать на Дхарму,

Столько же, сколько я размышляю о своей любимой,

Я бы, несомненно, достиг просветления

В этом рождении

Его убили в Кукуноре монголы, а перед смертью он предсказал своё перерождение в этих пронзительных строках:  

Белый журавль!

Одолжи мне свои крылья,

Я не улечу далеко, только до Литана,

А потом я вернусь.

На улицах Лхасы

Сама Лхаса резко отличается от китайских городов своей малочисленностью населения, не больше миллиона человек. Отличается и внешним видом, простой и суровой тибетской архитектурой – наклонённые вовнутрь стены и плоские крыши. Именно в таком стиле выдержаны центральные торговые улицы, с высотой зданий в два – три этажа. И этого для нас было предостаточно. Поднимаясь по лестнице в нашей гостинице, мы задыхались, а в комнате валились от усталости на кровать. 4200 над уровнем моря!

Однажды  утром, мы увидели как на ней выстроились рядами работницы торговли в униформах. Словно солдаты на плацу они ходили строем и распевали песни. Возможно, по случаю какого-то праздника, а возможно это была утренняя планёрка. Для Китая формат хождения строем, речёвок  и коллективного распевания песен это совершенно обычное дело.     

Тибетские женщины ходят увешанные красными коралловыми ожерельями, бирюзовыми бусами и кольцами, сережками и кулонами из серебра. Поверх юбок носят передники в полоску. Кажется, это принято у замужних. Голову покрывают платками  или широкополыми шляпами защищающими от сильного солнца. Часто в руках хурдэ – молитвенное колесо. 

Кроме собственно тибетцев в городе много китайцев, в основном из соседней провинции Сычуань и они занимаются  бизнесом. В их руках сферы туризма и торговли, также в основном ориентированной на туристов. Для них в бесчисленных магазинах и лавках предлагают тибетские сувениры – шляпы, открытки, кошельки, украшения и другая мелочовка.

    Третья категория местных жителей это тибетцы мусульмане, которые живут в своём отдельном квартале. Кухня у них специфическая и очень острая. Они традиционно занимаются торговлей, держат скотобойни, поскольку другие тибетцы - буддисты не могут резать скот (убивать живые существа). Это община произошла от кашмирцев, женившихся на местных женщинах и китайское правительство считает её тибетским субэтносом. Это недалеко от истины, ведь исторический Тибет был огромен и многолик - со множеством разноязыких племён. Ныне он поделен между Тибетским автономным районом, а также провинциями Юньнань, Цинхай, Сычуань и Синьцзян-Уйгурским автономным районом.

Гений чистой красоты

В Лхасе мы посетили монастыри Сэра и Дрепунг, и в  47 километрах от города  – монастырь Ганден. Ганден находится на высоте 4500 метров и легковушка такси, пыхтя и надрываясь взобралась до него по горному серпантину. В нём нет толп праздных туристов, только ламы.

Какие истины мы искали в их кельях и откровениях? Какое просветление могло снизойти на нас в тёмном и закопчённом от дыма лампад древнем дугане? И тем удивительнее было встретить вдруг, в монастырском закоулке, необычайно красивую прихожанку в широкополой шляпке.  Я ухватился за объектив своего «никона», а прелестница, смеясь, позволила сделать несколько великолепных кадров. Потом эти снимки навсегда пропали в сгоревшем компе, а девушка осталась в памяти лишь:

«Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…»

Дацанская экономика

Сэра, Дрепунг и Ганден это древние монастыри с университетами и многовековой историей. Как паломники мы обходили в них храмы, ступы и статуи. Изредка встречались портреты Далай ламы XIV-го.

Обычно в кассах монастырей разменивали крупные купюры на пачки мелочи и шли по кругу, перед каждой танкой или статуэткой отбивая поклоны,  совершая простирания и подношения. А потом снова разменивали купюры. Так монголы, буряты и калмыки веками оставляли золото и серебро в Тибете. Помимо этого, крупные ламы и перерожденцы совершали в Забайкалье турне собирали стада в виде приношений, их обращали в слитки и убывали восвояси домой. Несмотря на то, что губернские власти и бурятские ламы и чинили препятствия заезжим гастролёрам - конкурентам. Так, в отсутствие промышленности и товарного сельского хозяйства, многочисленные и многолюдные монастыри Тибета находили средства на своё содержание. А основная масса народа прозябала в нищете. 

Наблюдали обыденную жизнь с философскими диспутами, многолюдными ритуалами, приёмом пищи – тибетская чая с маслом и цампой. Чайники кипятили на солнечных отражателях. Наш Дид Хамбо Дагба лама  встречался ещё с настоятелями, интересовался историей пребывания в них бурятских лам, договаривался насчёт книг и прочих своих дел.

В горах мы зашли в одинокий крестьянский дом. Он был выстроен из камней, также, как и невысокая ограда. В хозяйстве были яки, козы, большая собака и трёхколесный мини трактор. В доме всё было по-спартански просто, если не убого, а почётное место отведено портретам не Далай ламы, а Дэн Сяопина и Цзян Цзэминя. Зато тибетский чай у радушного хозяина, молодого тибетца, был исключительно вкусен.   

На равнины

После недели жизни в Лхасе мы пустились в обратный путь. В Тибете была осень с идиллическими картинами уборки урожая.  Крестьяне трудились на ячменных полях, собирая вручную снопы или отдыхали, усевшись в кружок. Мужчины и женщины пили чай из китайских термосов с картинками. Увидеть такое у нас давно уже невозможно. Хотя в нашем детстве, на сенокосе, вручную косили и убирали сено и также пили арсуу с домашним хлебом и нехитрой снедью. 

Спустившись на равнину, мы почувствовали громадное физическое облегчение. Сразу стало легче дышать. Вышли мы в городе Синин. Это в провинции Цинхай. В прошлом в Синине жили в основном мусульмане и немного китайцев, а по улицам важно расхаживали тангуты с длинными мечами.  Здесь расположен легендарный монастырь Гумбум,  место рождения Цзонхавы, великого реформатора тибетского буддизма. Он стоит в часе езды от города.

Поселились мы в гостинице при монастыре и здесь встретились с известным лекарем Балбар ламой, ныне покойным уроженцем Шэнэхэна. Но, он подался со своими двумя спутниками дальше, в монастырь Лавран. А мы остались в Гумбуме, где у Дид Хамбо Дагба ламы обнаружилось множество дел.

Здесь китайских туристов было ещё больше, чем в Лхасе. Впереди группы гид с флажком, одинаковые футболки и бейсболки: «Жэньшань, жэньхай» - «Горы людей, моря людей», как говорят китайцы о себе. В Гумбуме есть, что посмотреть и здесь есть храм Гэсэра. Эпическая история о великом хане Гэсэре находит отклик в сердцах тибетцев сегодня, как и столетия назад и объединяет их с монголами, бурятами и другими народами, помнящими этого легендарного героя…

P.S. Гумбум находится в Амдо, исторической части Страны снегов и здесь мы попрощались  с ней, не найдя ни мифической Шамбалы, ни райской Шангри-Ла. Но в наших сердцах навсегда остался «Тибет души нашей, где никто не бывал прежде»…