1162
Соном Гомбоевич Дугаров — участник Великой Отечественной войны, заслуженный учитель школы РСФСР и Бурятской АССР, министр просвещения Бурятской АССР в 1961-1968 годы, профессор БГПИ, отличник образования РСФСР и СССР, кавалер медали имени К.Д. Ушинского.
*
В домашнем архиве моего отца Сонома Гомбоевича Дугарова (1920–1993) остались записи его воспоминаний, письма от его друзей и однополчан, а также два небольших дневника, которые отец вел на фронте. Они бережно сохранены моей матерью — Евгенией Дармаевной: к ней обращено немало лирических строк в дневниковых записях отца.
Тепло письма в две четверти листка
Я ощутил. Повеяло весною,
Я вслух читал. И ты была близка,
Под Будапештом ты была со мною.
По моему, очень даже неплохо для фронтовой лирики, а автору этих строк тогда было всего лишь 24 года.
Всегда гордился и горжусь, что я сын фронтовика. В детстве, помнится, мать мне сшила а-ля офицерскую гимнастерку, и я воображал себя лейтенантом, нацепив самодельные погоны. А боевые отцовские награды: орден Красной Звезды, медали «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией», «За победу над Японией» — они до сих пор сверкают у меня перед глазами, и не меркнет в памяти их победный блеск. И строчки такие написались:
Я в детстве так любил отцовские медали,
И почему-то их носить отец не запрещал.
Еще хотелось бы сказать о том, что знают только близкие и родные отца: он ушел в армию по собственному желанию, хотя имел бронь. Принял военную присягу в феврале 1942 года, служил в Читинской области заместителем политрука роты и отдельного стрелкового батальона ЗабВО. Окончил ускоренный курс зенитно-артиллерийского военного училища.
Отец стремился на Запад, он даже написал, по его словам, вместе с двумя своими друзьями письмо на имя Сталина, чтобы их отправили на фронт. Все-таки какой же был высокий моральный и патриотический дух у людей старшего поколения! Потому они и победили в войне.
А 9 мая наша семья каждый год собирается за праздничным столом. Это стало традицией, и отец всегда с нами и в нас.
Кружится шумная планета.
И каждый век несет свой крест.
Пока на свете есть Победа,
жива страна, и жив отец.
Сегодня уже нет в живых дорогой мамы. Но 9-го мая, когда отмечаем праздник Победы в семейном кругу, она — вместе с отцом — всегда с нами и в нас.
Ниже — подготовленные для печати с предисловием моей матери некоторые материалы из семейного архива, которые раскрывают боевой путь офицера из Бурятии, внутренние переживания фронтовика-артиллериста.
Баир Дугаров
«Любовь горячую я принесу тебе
сквозь войны, лишения и невзгоды...»
Евгения и Соном Дугаровы, июль 1945
После ухода из жизни моего дорогого мужа Сонома Гомбоевича Дугарова я постепенно стала знакомиться с его архивом. В нем обнаружила два маленьких фронтовых дневника, написанных второпях бисерным почерком, плохими чернилами. Они долго лежали под сукном… В 1995 году, отдыхая на курорте «Аршан», переписала их, используя лупу, хотя его каллиграфия была ясной. В Кыренской средней школе он был редактором газеты «Вперед».
Мы учились в одной школе. Он окончил ее в 1939 году, а я — в 1941-м, 18 июня. Через четыре дня началась война.
После школы я поступила в Бурят-Монгольский пединститут имени Доржи Банзарова и окончила его в 45-м.
Сохранились письма к детям, от друзей и однополчан Сонома Гомбоевича.
Они необычайно интересные, адресованные мне — трогательные до слез.
Я долго думала: написать в газету или нет, кому это сейчас интересно?
Но отобрала некоторые записи для публикации, ведь День Победы — это настоящий великий праздник.
Евгения Дугарова
1944 г.
20 и 21 декабря. Эти даты долго буду помнить. Наиболее напряженные и опасные минуты были в эти дни в моей боевой службе. Никогда не забуду нахальных «миссеров» и «фонкеров», «саб» и невидимых ночных стервятников, гудящих над твоей головой и сбрасывающих неожиданно бомбы тут и там…
21 декабря. Сегодня исполнилось 65 лет тов. Сталину. Этот день отмечает вся наша страна и все прогрессивное человечество!
Сталин — это наше победное знамя!
24 декабря. Дни стоят ясные, летные. Примерно такие бывают в Сибири в сентябре.
Активно действует наша авиация. «Ильюшин», «Яковлев», «Лавочкин», «Пешки» буквально висят в воздухе с утра до вечера. Слышны орудийные залпы-раскаты вокруг, особенно по направлению к Будапешту. Содрогнется земля, звенят стекла на дверях и окнах…
Фронт есть фронт. Земля полна тайн и суровых неожиданностей; почти всюду мины, где они не рвутся — везде, их особенно много на подступах к Венгрии. Под Яссами мы столкнулись с первой миной на дороге: легковая «Вилли» наскочила на мину, крепко пострадал шофер, немножко майор Медведев… В общем, на войне не шутят…
25 декабря
Любовь горячую я принесу тебе,
Сквозь войны, лишения и невзгоды,
Как нес в сердце с гордостью ее
В минувшие милые дни и годы.
Что бы со мной не случится,
Какая бы участь не постигнет меня,
Всюду, где бы я ни находился,
Я с тобой, родная, всегда-всегда.
Все, как сон, как мгновенье, пройдет,
И разлуки, боль, и прошлого след…
А победа восторжествует, она придет,
Как солнца величавый восход, как свет…
Вот и песня моей души (конечно, это не поэзия, а самое натуральное стихоплетство!), в этих строках я выразил мою любовь к тебе, дорогая Женя.
Может быть, когда-нибудь ты прочтешь мой дневник, экспромтом составленный стих твоего друга.
Что-то у меня сегодня лирическое, так сказать, настроение, недаром я любил Пушкина, Лермонтова, Есенина, их чудесную и пленительную поэзию, лирическую красоту их стихов…
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому что я с Севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне,
Шаганэ мы моя, Шаганэ…
27 декабря. Сегодня командир полка, его заместитель по п/2, начальник штаба приехали вручать ордена и медали за боевые заслуги офицерам и рядовым. В честь награжденных давали винца, выпивали порядочно, но я был довольно трезв среди них…
Был с гвардейцем Иващенко в Кечкемете. Эдакий полуразрушенный город. Ничего нет в холодных, брошенных магазинах, но мадьяры начали их открывать, в них, кроме яблок, бумаг и прочего барахла, ничего доброго нет…
Вначале мадьяры сильно боялись русских, сейчас привыкают, относятся приветливо. Плохо отзываются о Гитлере: «Салаши не добре». Я записал в дневнике несколько мадьярских слов, может, пригодятся… Мадьяры (венгры) знают о том, что Батый-хан хотел покорить Румынию, но вынужден был уехать, оставить отряд монголов. Я и трое офицеров квартировали у одной мадьярской семьи, где дали нам пуховые матрацы и одеяла. Хозяин сказал, что его предки — монголы, относился к нам уважительно, даже устроил богатый ужин, на столе появились вина далекой давности. Мы боялись пить (может, отрава), но хозяин открыл бутылки и пил сам из всех бутылок демонстративно…
Он однажды спросил у меня: «Вы монгол?». «Да, — ответил я. — Бурят-монгол». Бурят не знают в Европе…
1945 г.
1 января. Не в веселом студенческом коллективе, не в шуме веселых песен, а в холодной фронтовой землянке встретил новый 45-й год. Так, видимо, суждено. Впрочем, на судьбу не обижаюсь, надеюсь, что 46-й год встречу на Родине.
С близким другом Иваном Александровичем Столбовым в честь Нового года выпили рому. Наши солдаты хлопцы-орлы приходили поздравлять нас… И вечером в честь Нового года они дали салют несколькими залпами…
Да здравствует Новый год,
Долгожданный и военный,
Ты прими мой привет,
Пламенный и незабвенный.
По дорогам войны идя,
На чужих равнинах тебя
Встречаю, сорок пятый,
Словно где-то на вершинах
Саян,
Где ветер и сплошной туман…
Откуда у меня такое желание сочинять подобные строки?.. На войне человек не только груб, зол и беспощаден, но нежен и добр, прост и справедлив.
Письмо
На окинских берегах теперь зима.
Но дождь стучит по берегам Дуная.
Ты далека, любимая, и далека моя Ока!
Тепло письма в две четверти листка
Я ощутил. Повеяло весною,
Я вслух читал. И ты была близка,
Под Будапештом ты была со мною.
Вена, июнь. Ни о чем не хочется писать. Одно желание, одна мечта, одна дума — Родина. Безмерно тоскую по ней, по родному краю. На родине — все: и родные мои, и подруга моей жизни, и друзья-товарищи, и знакомые лица, реки и горы; на Родине — и моя жизнь, и мое счастье, и мое будущее.
Вот почему я стремлюсь к ней и мечтаю о ней (словно я юный поэт в изгнании, скучаю и хандрю…).
Живу я на «мизерном» пятачке чужой земли. Ни музыки, ни вдохновения. Ни книг, ни брошюр. Газет очень мало, да редко попадаются. Что толку от того, что ежедневно провожу политинформацию, боевые занятия с моими солдатами унтер-офицерами, что толку, что иногда играю в волейбол, участвую в футбольной игре или вечерами с моими коллегами-офицерами «прополаскиваю» глотку. Питаемся по-прежнему по первой категории. Офицерам выдают дополнительный паек. Казалось бы, все хорошо — тишь, гладь и Божья благодать. Это не то, не Родина-мать, а чужбина. Жизнь на чужбине и все здесь напоминает «неуютную жидкую лунность и тоску бесконечных равнин» (Есенин). Пока воевал, не было всего этого, не замечал подобного состояния духа. Как-то был увлечен войной, зенитом, теми трудностями и лишениями, которыми была полна фронтовая жизнь. Хотя я не был рожден для войны, никогда не мечтал о военной жизни, о карьере. Удел среднего человека — в простой жизни, в труде, в служении Родине, народу. Другими словами — работа, работа и работа — честная и целеустремленная…
Мы победили! Это главное! Пусть смотрят и завидуют нам, мы им скажем гордо, во весь голос:
Смотрите, завидуйте:
Мы — воины Советского Союза!
А каждый советский человек имеет законное право сказать словами Владимира Маяковского:
Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза!
Вена, июнь. Тут хочется поставить 300 дней за рубежом родной страны, на кукурузных полях Румынии, на венгерских равнинах, в дебрях Трансильванских Альп и Карпат. Побывал с боями на территории четырех европейских государств.
Здесь, в Австрии, прославленный Штраусом Венский лес, красивые голубые волны Дуная и стройная красавица Вена — все это не променяю на любимые Саянские горы, даже Нухэн-Дабан, Тункинскую долину с ее богатыми источниками здоровья!
14-15 июня 1945 года мы покинули Австрию. За 15 дней проехали европейские государства, где мы воевали. 3 июля переехали государственную границу СССР. Проезжали города Полтаву, Харьков, Саратов, Уральск, Алма-Ату, Великую Сибирскую магистраль — Иркутск, Улан-Удэ. Путь лежал через мою Бурятию, Улан-Удэ и я, конечно же, отпросился у командира полка на краткосрочную остановку, буквально на день-два. В Улан-Удэ живет и учится моя любимая девушка, Дженни-Женя…
Так уж случилось, что мой заезд совпал с радостным событием — выпускным балом. Я был счастлив вдвойне: моя любимая получила диплом о высшем образовании, а я прошагал пол-Европы с боями, остался живым назло всем смертям и встретил ее в этот радостный день, знаменательный для нее.
На следующий день успели только сфотографироваться на память о нашей встрече (на снимке). И я помчался догонять свою часть. 5 августа прибыли на 2-й Дальневосточный фронт. Участвовал во многих сражениях против японских самураев в Маньчжурии. Две недели боев — и Япония капитулировала. 3 сентября — день победы над Японией. Отметили так же торжественно, как День Победы над фашистской Германией 9 мая в Вене: салюты-салюты — красивое, радостное зрелище!
Война окончилась, остаются одни воспоминания. У меня, участвовавшего в таких грандиозных, вошедших в историю Великой Отечественной войны, операциях, как Яссо-Кишиневская, Балатонская, Братислава-Брновская и Венская, конечно же, было что вспоминать.
Лейтенанту, командиру огневого взвода, а затем батареи отдельного зенитного артиллерийского полка, прошагавшего не только по территории Украины и Молдавии, но и Румынии, Венгрии, Чехословакии и Австрии, пришлось не раз глядеть в глаза смерти. Жив, остался жив, пройдя через кромешный ад небывалой по масштабам и жестокости войны, только одно ранение получил!
Желтый Яр. Ноябрь. По-прежнему продолжается наша Служба. Свободного времени много. Его проводим по-разному: кто на лыжах катается, кто играет в шахматы. Наши офицеры в основном молодые: 25-27 лет, а мне 15 ноября исполнилось 25.
Молодые увлекаются танцами, вечерами ходят в клуб, где много развлечений. Трушев, Столбов и я проводим дома: играем в шахматы, читаем книги, беседуем о литературе, философии и истории. Некоторые наши офицеры удивляются, что мы не танцуем, не ходим в клуб… Девчонки их не интересуют и прочее…
Правда, мы больше катаемся на лыжах, обязательно после обеда. Тренируемся на стрельбе из револьверов. Я в первый раз не попал в спичечную коробку, во второй раз — попал. Чтобы не скучать в свободное время, я взялся читать «Гамлета» — сколько раз читал еще в студенческие годы в Иркутске, перечитываю снова эту знаменитую трагедию гениального английского драматурга, сколько раз уносился мысленно в мир гамлетовских переживаний и дум.
Моя дорогая мама ждет младшего сына. Я всегда горжусь матерью, она без нашего отца Гомбо-Жаба Дугаровича Успажинова, репрессированного по ложным доносам в 1934 году, одна воспитала семерых детей…
Сегодня она счастлива: два сына, участвовавшие в войне, вернулись домой. Старший, Лопсон Гомбоевич, участвовал в Сталинградской битве, был дважды тяжело ранен, лечился в госпиталях, и средний, Доржи Гомбоевич, получивший сильную контузию на Белорусском фронте, вернулся домой глухонемым.
Мама! Я скоро вернусь, жди! Есть приказ в армии, что в декабре-январе, в третьей очереди, нас, офицеров, демобилизуют.
Я ничего не сказал о моей матери, ничего не посвятил…
Мама, нет ближе и родней,
Мама, нет глаз ярче и светлей.
Хорошо мне жить любя, мама родная,
Погляжу я на тебя, ты совсем седая,
Сердце свое ты мне отдала.
Сколько ночей ты мне сберегла…
Жди, мама, я скоро-скоро буду дома,
Крепко-крепко обниму тебя!
Твой младший сын Соном.
