​Забайкальцы в экспедиции Свена Гедина

Хорошо известна история забайкальского казака Цокто Бадмажапова, который отличился в центрально-азиатских экспедициях российского путешественника Петра Козлова. Менее известно участие забайкальских казаков Гомбо Шагдурова и Элбэг-Доржи Чердонова в экспедиции 1899-1902 годов знаменитого географа Свена Гедина. Очевидно это случилось из-за неоднозначности личности шведского ученого.

Путешественник, географ, писатель Свен Андерс Гедин (1865-1952) в свое время считался самым известным в мире шведом. С 1886 по 1934 годы он предпринял крупные экспедиции в Тибет и Среднюю Азию, сделал целый ряд важных географических и исторических открытий.

Но будучи на германофильских позициях Свен Гедин во время 1-й и 2-й мировой войны публиковал статьи в поддержку Германии. В результате его книги в СССР не издавались после 1930-х годов, соответственно, были преданы забвению и российские казаки, которые сопровождали его в труднейшей трехлетней экспедиции.

В 1904 году Свен Гедин в своей книге "Тарим - Лоб-Нор. Тибет. Путешествие по Азии 1899-1902 г." сделал следующее посвящение: «Описание моего четвёртого путешествия посвящается данным в моё распоряжение по всемилостивейшему повелению Его Императорского Величества Императора Николая Второго четырём казакам: Сыркину и Чернову из Верного, Шагдурову и Чердонову Забайкальского казачьего войска в знак дружбы и искренней благодарности за молодецкую их службу, за понесённые труды и за преданность, оказанную ими в течение всего нашего совместного путешествия».

В этой же книге описана первая встреча путешественника с бурятскими казаками: «С торжественным видом прискакали 3 казака на вороных храпящих лошадях. То были Сыркин и 2 новых казака забайкальского войска в парадной форме: темнозеленых мундирах, при шашках, в высоких барашковых шапках и блестящих сапогах. В сравнении с ними у меня был вид нищего. Они остановились передо мною, отдали честь и отрапортовали».

йкальцы присоединились к экспедиции в районе озера Лобнор, когда семиречинские казаки были отозваны домой перед сложным участком – дорогой в Северный Тибет. Поэтому на бурятских казаков, кроме общего обеспечения безопасности экспедиции, были возложены другие важные обязанности – Шагдуров сначала исполнял обязанности метеоролога, а «Чердонов моя правая рука» - пишет С.Гедин перед выступлением в Северный Тибет.

«Два месяца мы не видели ни одного человеческого следа… на высоте свыше 5400 метров, когда в июле случаются снежные бури. По несколько дней не было видно травы…».

На этом этапе опасного путешествия по безлюдному плато Северного Тибета от горной болезни умирает проводник - местный молодой охотник, тяжело заболевает другой местный житель. Забайкальцы оказались крепче - «Шагдуров исполнял мои поручения образцово».

Свен Гедин планирует, презрев запрет европейцам на посещение Лхасы, переодевшись под монгола-паломника, проникнуть в столицу Тибета. Он делится своим планом только с Г.Шагдуровым.

«Я посвятил Шагдурова в свои заветные планы дойти до Лхасы, он уверял что это не невозможно, надо найти монгольских спутников».

Перед выступлением в Лхасу, экспедиция совершила вылазку в пустыню, где забайкальские казаки также показали себя с лучшей стороны. Во время многодневной песчаной бури, «за Шагдурова я не боялся, у него был компас, и он всегда мог дойти до Кара-кошуна, так как знал карту довольно хорошо… Впрочем, найти нас при таком шторме было доказательством выдающихся способностей Шагдурова и я, с этого момента, стал ему поручать исполнение каких угодно задач».

В пустыне экспедиция С.Гедина совершила уникальные открытия, которые продолжают исследовать до наших дней - обнаружила в древних развалинах письменные документы и монеты начиная со 2-го века до н.э.. Также были найдены буддийские предметы культа в Лоулани (Крорайне) и мумифицированные тела древних жителей, сегодня широко известных как лоуланьские или таримские мумии.

«12 апреля (1901) я поручил Шагдурову отправиться в Карашар, чтобы закупить полное монгольское снаряжение для осуществления плана проникнуть в Лхассу переодетым. Он один был посвящен в мои планы». «Шагдуров, конечно, отлично справился со своей задачей и даже привел с собой настоящего ламу…».

Первоначально С.Гедин предполагал отправиться в Лхасу с обоими бурятскими казаками и с монгольским ламой Шерабом. Но было бы слишком рискованно оставлять караван под охраной одного только казака, поэтому Чердонову пришлось остаться с главным караваном. В путь до Лхасы с Гединым отправились только Гомбо Шагдуров и Шераб-лама.

Свена Гедина постригли и побрили, вымазали смесью сала, сажи и бурой краски.  

«Мы заранее подготовлялись отвечать на допросы. Все мы буряты из Сахира и проехали через страну монголов Халха и через Цайдам».

Но в пути тибетцы их задержали, обман был раскрыт. И хотя тибетские власти обошлись с ними милостиво, дальнейшее продвижение на юг им было запрещено. Вернувшись к главному каравану, путешественники повернули в Ладак. Здесь Шагдуров был назначен начальником главного каравана экспедиции.

«Каравае таял изо дня в день и только одна пятая часть прошла эту убийственную страну».

Наконец, после трудного пути караван добрался до Ладака и остановился там на отдых.

«Шагдурова я взял с собой в Индию, получив на то разрешение вице-короля. …К моему прискорбию Шагдуров не переносил индийского климата и заболел лихорадкой в Калькутте. Оттуда его доставили в Равалпинди…».

С.Гедину пришлось оставить Гомбо Шагдурова в Лехе до полного выздоровления. Он попросил российские власти проконтролировать возвращение забайкальского казака домой.

«Да, было очень тяжело расстаться с ними; столько лет я ведь прожил с этими молодцами. Их слезы доказывали, что и они с сожалением расстаются со мной. От некоторых из них я впоследствии имел известия, и особенно меня порадовало возвращение Шагдурова на родину. Начальник Главного Штаба генерал Сахаров был настолько любезен, что несколько раз уведомлял меня о судьбе моих дорогих казаков.

Король Оскар удостоил всех 4 казаков особыми золотыми медалями, на ношение которых они получили разрешение. Его Величество Император Николай Второй наградил их знаками отличия – ордена св. Анны и 250 рублями каждого… Во время аудиенции в Петергофе Государя Императора очень порадовали мои слова, сказанные в похвалу казакам, поведение которых с первого дня до последнего, собственно говоря, стояло выше всякой похвалы».