674
Евгения Фахуртдинова. Шеф-редактор телерадиокомпании «Русский мир». Автор двух сборников стихов и одного сборника прозы. Победительница литературного конкурса-семинара «Байкальские чтения» в секции драматургии на русском языке.
«Люди забираются в скорые поезда, но они сами не понимают, чего они ищут, — сказал Маленький принц, — поэтому они не знают покоя, бросаются то в одну сторону, а то в другую и всё напрасно. Глаза слепы. Искать надо сердцем»
Антуан де Сент-Экзюпери
Действующие лица:
Людмила — хозяйка квартиры, 60 лет;
Тома, Наташа — молодые девушки, снимающие комнату у Людмилы;
Люся, Итебора — подруги, соседки Людмилы, примерно того же возраста;
Никита — молодой человек, 24 года;
Коля — молодой человек, 21 год;
Американец;
Юля — молодая девушка, знакомая Томы.
Действие происходит в г. Нью-Йорке, в небольшой квартире на Брайтон-бич.
Действие первое
Большая комната, выполняющая функцию гостиной, спальни и кухни. В углу комнаты — стол, швейная машина. На стене у окна — зеркало. На крохотном подоконнике пара горшков с цветами. Вдоль стены — диван. В другом углу комнаты — кровать, закрытая китайской ширмой. В третьем углу телевизор, рядом — кресло. Посередине комнаты — журнальный столик, и ближе к выходу — два кухонных шкафчика, газовая плита и стол с двумя стульями. На столе — ноутбук, газеты, пиалы с едой, накрытые полотенцем. В прихожей стоит холодильник, на нём — разные коробки с крупами, сухими завтраками и консервные банки; встроенный шкаф, шифоньер, зеркало в полный рост и велосипед, ближе к входной двери.
Утро. За швейной машинкой сидит Людмила. В очках, увлечённо работает. В комнату входит Тома и начинает готовить завтрак.
ТОМА. Доброе утро. (Хлопает дверцей холодильника и ставит кипятиться чайник).
ЛЮДМИЛА. Здравствуй! (Бросает быстрый взгляд в её сторону и продолжает шить).
ТОМА. Что по телевизору?
ЛЮДМИЛА. Ой, не знаю. Всегда включаю, а он и разговаривает себе. Иногда что-нибудь посмотрю, а так и не обращаю внимания. У вас-то в комнате всё установили? Русские каналы ловят?
ТОМА. Да, Наташа смотрит какие-то передачи, а я сижу в интернете. (Улыбается, потягивается.) Что у вас нового?
ЛЮДМИЛА. Да всё так же. Помаленьку. Сегодня опять на океан в шесть утра с Люсей сходили. Поплавали, зарядку сделали. Хорошо себя после этого чувствуешь! Потом сразу к внукам поехала, в школу их отвела. Домой пешком пришла, прогулялась, да и два доллара сэкономила. Вон, фрукты купила. (Кивнула на стол).
ТОМА. Ну вы молодец! А я только проснулась. (Наливает чай, делает сэндвич).
ЛЮДМИЛА. Не работаешь сегодня опять? На кассе своей?
ТОМА. Нет, выходной. Очередной. В дождь автомойка закрыта, а сегодня дождь прогнозируют.
ЛЮДМИЛА. Так нет ведь дождя! (Выглянула в окно). Пасмурно было, но дождём не пахло, когда я на улице была.
ТОМА. Ну не знаю! Мне босс утром позвонил и сказал, что отбой. Может, сам там справляется? Кто его знает! (Берёт тарелку с сэндвичем, чашку с кофе и уходит к себе в комнату. Сразу же возвращается за молоком).
ЛЮДМИЛА. А почему на другую работу не хочешь устроиться?
ТОМА. (Отвечает не сразу. С молоком останавливается на пороге).Интересно, куда?! Везде разрешение на работу нужно, а у меня нет. И виза просрочена. Ещё повезло, что сюда взяли.
ЛЮДМИЛА. Да уж, повезло. Как же! И так работаешь за гроши, так ещё и работа непредсказуемая, непостоянная, зависящая от погодных условий. Нынче вообще лето дождливое, да и весь год такой... Работа у тебя такая хитрая! И есть она, и нет её. Держит тебя и не отпускает. Ты же английский знаешь, девчонка вроде неглупая, запросто можно чего и получше найти. Ты просто не искала!
ТОМА. Искала я! По объявлениям звонила, по ресторанам-магазинам ходила, спрашивала, анкеты заполняла. Безрезультатно.
ЛЮДМИЛА. А! (Махнула рукой). Мало ходила. Вон, Виолетта у меня жила, комнату до вас снимала, работала в русском ресторане. Всё, что от неё требовалось, — это клиентов на входе встречать, провожать их до столиков и заказы принимать, а потом рассчитывать. Проще простого! Двенадцать долларов в час получала. Работала несколько дней в неделю, и ей этого хватало. В остальное время — пожалуйста, на вторую работу устраивайся или учись.
ТОМА. Так она и устроилась, потому что у неё разрешение на работу было!
ЛЮДМИЛА. А, ну тебя! (Отворачивается и вновь принимается за шитьё).
Тома ничего не говорит, уходит к себе в комнату.
Звонок в дверь.
ЛЮДМИЛА. Я никого не жду! (Громко).
ТОМА. Я тоже! Ладно, сейчас посмотрю! (Бежит, смотрит в глазок, открывает дверь). Никита?! Ты что здесь делаешь?
НИКИТА. (Входит в квартиру). Привет! У меня сейчас брейк полтора часа. Решил к вам зайти. Наташка где? На учёбе?
ТОМА. Да, на учёбе.
НИКИТА. Я на Брайтон-базар зашёл по пути, поесть купил готовенького. Ну что? Пошли чай пить?
ТОМА. А почему не предупредил, что придёшь? Ты же знаешь… (Пытается говорить тише, чтобы Людмила не услышала). Она не любит, чтобы…
ЛЮДМИЛА. Ну?! Кто это к вам? (Подходит к прихожей, смотрит на Никиту).
НИКИТА. Добрый день!
ТОМА. Да это Никита забежал. У него перерыв сейчас. Он в ресторане поблизости работает.
НИКИТА. (Томе). Не предупредил, потому что телефон сел (Подаёт ей пакет с едой, разувается).
Идёт вслед за Томой в другую комнату. Людмила провожает их недовольным взглядом.
ЛЮДМИЛА. Ходят тут всякие…
Звонок в дверь. Затем нетерпеливый стук. Людмила подходит, открывает. Врывается Люся и прямиком направляется в большую комнату.
ЛЮСЯ. Что я тебе расскажу! Чем занимаешься? (Смотрит в сторону швейной машинки). А, вижу-вижу. Девочки дома? Обед ещё не готовишь? (Не нуждается в ответе, говорит беспрерывно). За окном такая мерзкая погода сейчас! Сходила, овощей купила. (Кладёт на стол кочан капусты и небольшой пакет). И консервы принесла, я их не ем, старуха тоже. Бери! Если не надо, девчонкам отдашь. Пусть едят. Здесь тунец, груша консервированная, бобы, горох… Сами, в общем, разберётесь… Там на девятом Брайтоне опять распродажа, три такенных кочана (изображает в воздухе кочан намного больше размером, чем тот, что только что принесла) за один доллар! Что добру пропадать! Вот, тебе тоже принесла. (Падает на диван, удобно располагается). Как твоя бабка? Помягче не стала? Не ворчит по пустякам и без?
ЛЮДМИЛА. Ну… как тебе сказать… (неохотно) всё равно получше, полегче с ней сейчас. Привыкаешь ведь! И я к ней, и она ко мне. Хоматенды — это, конечно, такая работа… (вздыхает). Мне-то ещё с моей бабкой повезло! (Садится в кресло). Ей восемьдесят, но она молодец, сама за собой следит. Мне её мыть не надо, штаны подтягивать, одевать. Прихожу к ней, чтобы убраться, да приготовить что-нибудь поесть. Она всегда сама отзванивается в агентство, что я пришла, что всё хорошо. Иногда, если я не могу вовремя прийти, так она даже выручает, звонит им и говорит, что я уже на месте. И денежка мне тикает, и нервы спокойные. С этой медсестрой только иногда волнение…
ЛЮСЯ. Что? Приходит без предупреждения? (С участием).
ЛЮДМИЛА. Бывает, что предупреждает, да за несколько часов. Когда, например, бабка отпустила меня уже давно. Вот и беги обратно! Благо, что она ещё недалеко живёт, а так представь — ехать к ней — опять туда-сюда прокататься, пять долларов на дорогу истратить.
ЛЮСЯ. И не говори! Ужас один! (Качает головой).
ЛЮДМИЛА. Тебе-то ладно! Тебе вообще никуда бежать не надо! Ты прямо со своей бабкой живёшь, всё под рукой!
ЛЮСЯ. Я тебя прошу! (Восклицает). Да лучше бы я с ней не жила! Это же кошмар один. Двадцать четыре часа в сутки с ней и с ней. Это ж свихнуться можно! Люда, я тебя прошу… завидовать нечему.
ЛЮДМИЛА. Вот те раз! (Всплескивает руками). Кто завидует-то! Я просто говорю, что в этом есть плюсы.
ЛЮСЯ. Ну не знаю (спокойнее). Деньги, конечно, платят. Да мне что толку! Вот этот ненасытный дед, баран такой, все деньги из меня тянет. Уж не знаю, зачем я этот брак фиктивный затеяла (качает головой, смотрит в пол).
ЛЮДМИЛА. Что?! Опять? Вчера приходил? (Садится на край кресла. С любопытством смотрит на Люсю).
ЛЮСЯ. Да, сказал, что сегодня приедет, и чтобы я ему несколько сотен дала. Сил моих нет! Сколько тысяч ушло на ветер! Сколько жизни! (Закрывает лицо ладонями).
Молчание несколько секунд.
ЛЮСЯ. Захотела на свою голову гражданство это получить… (Смотрит на Людмилу). И не знаю, что мне делать уже! Этот муженёк… Он же мне ничего не оставляет. Я как в ловушке, понимаешь? (Вдруг начинает говорить с энтузиазмом, с напором, горячо). Мне назад уже ходу нет, потому что я уже внутри этого процесса. Столько всего пройдено, столько денег выплачено, столько слёз пролито… Уже саму себя жалко остановить, потому что слишком много времени я за эту цель отдала. Сейчас вот думаю, а зачем? Одна мысль, чтобы поскорее всё это закончилось, да чтобы пенсии дождаться этой американской. А так…
ЛЮДМИЛА. И не говори… скорее бы. Ну ничего, пять годиков — и начнём получать… (Думает о чём-то своём).
ЛЮСЯ. Скоро опять это интервью…. Слушай! А девчонки-то дома? Мне надо, чтоб они меня английскому научили. Всё же на английском надо отвечать.
ЛЮДМИЛА. А ты как со своим общаешься-то? (Удивлённо).
ЛЮСЯ. Так он ведь греческий знает, а этот язык как мой родной. Забыла, что я двадцать лет в Греции жила?
ЛЮДМИЛА. Нет, конечно, нет! Просто я не знала, что этот… Твой. Тоже… Того…
ЛЮСЯ. Чего?! Ты мне чаю лучше налей! (Встаёт, прохаживается по комнате).
Людмила идёт наливать чай. Убирает полотенце с пиалок. Там лежат круассаны, сладости.
ЛЮСЯ. У него ещё мои вещи остались в Квинсе. Нужно всё забрать. Да всё не знаю, когда. Там же куча моих вещей! Здесь у меня и нет почти ничего. А там и мебель, и вещи разные, и одежда. Всё там! (Рассматривает фотографии на стене).
ЛЮДМИЛА. Так в чём проблема? Возьми такси, забери всё.
ЛЮСЯ. А здесь куда ставить? Ай, ладно. Позже с этим разберусь! (Садится за стол).
Звонок в дверь. Людмила идёт открывать. Люся вслед за ней. Заглядывает в прихожую.
ЛЮДМИЛА. Итебора, ты? Проходи.
ИТЕБОРА. А, ты с Люсей. Привет! В общем, кому надо… я сегодня памперсы надыбала. За «спасибо» раздаю.
ЛЮСЯ. О! Мне надо! Мне очень надо! У меня эта старуха безостановочно… только представьте… я уже замаялась за ней стирать. Деньги на эти штуки не дают. Не из своего же кармана покупать. А вам выдали что ли?
ИТЕБОРА. Да, сегодня утром. Пойдём тогда ко мне поднимемся на четвёртый! Дам тебе несколько пачек.
ЛЮСЯ. Вот замечательно! А тебе, Людок, нужно?
ЛЮДМИЛА. Мне?! (удивлённо).
ЛЮСЯ. Не тебе. Старухе твоей?
ЛЮДМИЛА. Не нужно.
ЛЮСЯ. Ладно, сейчас вернусь! Сахар не забудь положить!
ИТЕБОРА. Я к тебе тоже попозже загляну.
Уходят. Людмила закрывает дверь.
ТОМА. Ой, подождите! Можете не закрывать дверь… Никита уходит. (Выходит в прихожую, вслед за ней Никита).
Людмила ничего не говорит, уходит в комнату.
ТОМА. Ладно, тогда. До вечера! Не забудь Коле позвонить, предупредить, что мы сегодня славливаемся в «Кибире». Без отговорок, окей? Скажи, что мы ничего не знаем, пусть не сочиняет, что он занят.
НИКИТА. Да, конечно. А ты Наташе скажи. (Надевает обувь).
ТОМА. Так она скоро придёт с учёбы.
НИКИТА. Ну да. Ладно, закрывайся. (Уходит).
ЛЮДМИЛА. Тома! Подойди сюда! (Громко).
ТОМА. Да, Людмила. Что такое? (Заходит в комнату).
ЛЮДМИЛА. Тома, вы мне в этом месяце пораньше оплатите проживание, хорошо? А то я с карточки снимать не хочу, а наличных нет. Послезавтра, ладно?
ТОМА. (Отвечает не сразу). Хорошо. Я передам…
ЛЮДМИЛА. Передай Наташе (одновременно).
ТОМА. Конечно! Ладно, я пойду. Фильм интересный смотрю.
ЛЮДМИЛА. Да, да. А я сейчас ухожу. У меня кейс. Бабуле нужно идти что-нибудь приготовить.
ТОМА. Перешили уже пиджак?
ЛЮДМИЛА. Нет ещё. Вечером доделаю. Завтра клиент придёт забирать.
ТОМА. Ммм, понятно. Ну ладно, счастливо! (Уходит в свою комнату).
Людмила быстро собирается. Поправляет причёску перед зеркалом, подкрашивает губы, пудрит лицо. Идёт в прихожую.
ТОМА. Я закрою! (Выходит, закрывает дверь за Людмилой. Идёт в комнату к Людмиле. Наливает себе кофе. Берёт со стола конфету и кладёт в рот. Присаживается за стол).
Нетерпеливый стук в дверь. Тома подскакивает на месте. Идёт в прихожую. Открывает дверь.
Вбегает Люся.
ЛЮСЯ. Люда ушла уже? (Не дожидаясь ответа, идёт в комнату). Ушла, значит. Ладно, тебе рыба красная нужна? Тут у знакомой родственник на рыбном заводе иногда бывает и дёшево икру, рыбу продаёт. Всё свежее! Объеденье! Я всегда с Людкой покупаю. Сегодня, вон, тоже взяла, да много как-то. Я столько не съем. По привычке нахватала, а есть-то не хочется, так, только кусочек в охотку. Давай пополам, а? На десять долларов я тебе отрежу? Посмотри, какая рыбка! (Нюхает и подносит к лицу Томы). Как пахнет! Упасть можно!
ТОМА. Это от вас можно упасть… (тихо). Я обожаю рыбу! (Торопливо, громче). Едим мы её только редко.
ЛЮСЯ. Давай, сама нарезай. Поровну только. Какая огромная рыбина! Ну, ты посмотри только…
Тома берёт доску, нож и начинает резать.
ЛЮСЯ. Давай сразу в контейнеры наложим её. Да ты чисти сразу! Что время зря терять?! Параллельно почисти и нарежь на небольшие кусочки. Сейчас я баночки принесу… (Уходит. Громко хлопает дверью в прихожей).
Тома нарезает и оставляет всё на доске. Моет руки.
ТОМА. Так, десятка, десятка… (Уходит в свою комнату за деньгами).
ЛЮСЯ. А вот и контейнеры! Где у нас рыбка? (Идёт в комнату).
ТОМА. Там, на дощечке! (Появляется. Кладёт на стол деньги).
Люся наполняет баночки.
ЛЮСЯ. Вот красота-то какая! (Любуется). Я тебе тоже принесла, давай, накладывай себе и в холодильник.
ТОМА. Спасибо. Да, конечно.
ЛЮСЯ. Пожалуйста, пожалуйста! (Съедает один кусочек, облизывает пальцы). Ой, я же хотела тебя попросить! Томочка, ты английский ведь знаешь?
ТОМА. Ну да. Разговорный у меня неплохой. (Нехотя).
ЛЮСЯ. Научи меня, а? Мне очень нужно. Давно собиралась начать говорить, да всё как-то не получается. Сама знаешь, у нас здесь район… одним словом, Брайтон! Все только по-русски говорят, везде всё на русском. Ну, какая тут практика! Здесь нужно ехать куда-нибудь, чтобы американцев найти. Муж у меня этот… так мы с ним только по-гречески. Какой нам интерес по-английски чирикать, если греческий есть?! Я тебе буду платить. Не обижу тебя. Сколько-нибудь в час-то буду давать. (Берёт со стола десять долларов и кладёт к себе в карман. Садится за стол).
ТОМА. Ладно. Если время будет, то всегда помогу вам. Но я, конечно, не профессионал, так что — как смогу объяснить, так и объясню. Попробую. (Прислоняется к раковине, берёт кофе, пьёт).
ЛЮСЯ. Спасибо, Томочка. А как твой американец?
ТОМА. Какой такой американец? (Удивлённо, настороженно).
ЛЮСЯ. Ну ухажёр-то.
ТОМА. А, Наташкин? Ничего, бегает всё за ней, ухаживает. Вон, спонсором её стал в колледже. Там же как?! Просто так никуда на учёбу не поступишь, надо, чтобы за тебя кто-нибудь ручался, гражданин страны, письма чтобы с работы принёс, доходы свои указал. Без этого никак. Вот он и помогает ей, думает, что она его за это полюбит.
ЛЮСЯ. А она?
ТОМА. А что она?! Ничего. Общается пока с ним. Но ведь нехотя, сами поймите. Не нравится он ей. Но человек вроде неплохой.
ЛЮСЯ. Ну вообще… дуры вы, дуры! Люди хорошие попадаются, а они ещё носами воротят! Жениться он ей предлагал?
ТОМА. Звал, вроде бы. Так ведь он ей и не парень даже! Не хочет она с ним встречаться. Просто других кандидатов нет, вот и не послала его куда подальше. К тому же он ей помогает. Вон, и вступительный взнос ей тогда оплатил, и даже учёбу. Пускай его! Раз помочь хочет…
ЛЮСЯ. Слов у меня нет. Ладно, поговорю с Наташкой потом. Нет, ну…(Вдруг возбуждённо, повысив тон). Да какая разница-то! Нравится — не нравится?! Что прямо как дети-то?! Замуж нужно выходить, за первую возможность цепляться, раз уж гражданство у него есть, да тем более, если парень неплохой, если деньги зарабатывает. Здесь не до любви! В Америке без бумажки ты… сама знаешь, кто. Ни тебе работы хорошей не будет, ни обучения, ни признания, ничего! А так, замуж выйдешь, через полгода у тебя гринкарта, а через пару годиков — гражданство. А там и разведёшься с ним, да и всё. Время-то оно, знаешь, как быстро летит. Два года и бац! Ты уже на всё имеешь право. Чем не красота? Чем не мечта? Главное, детей не заводить. Проблем будет меньше. А вы тут время и молодость растрачиваете на всяких непонятных, кто сами-то здесь нули без палочки.
ТОМА. Зачем вы мне всё это говорите? Наташке вон расскажете. Я вообще никогда замуж не выйду.
ЛЮСЯ. Хм! (Смеётся.) Никогда?!
ТОМА. Да, никогда. (Спокойно). Не для меня это. И детей не хочу. Не могу я с ними ладить. Не люблю.
ЛЮСЯ. Как же так?! Ничего, посмотрим, что через пару лет говорить на этот счёт будешь. Если уже замуж не выйдешь (улыбается).
ТОМА. Ничего не изменится.
ЛЮСЯ. А как ты здесь обосноваться без этого решила?
ТОМА. А очень просто. Я ведь политическое убежище оформляю. И есть на то, на самом деле, весомые причины. Всё получится, нужно только время и деньги. Адвокату я каждую неделю денежку отношу.
Люся молчит. Видно, что она не знает, что ответить.
ЛЮСЯ. А с молодым человеком что? Встречаешься с кем?
ТОМА. Да не могу я найти человека, с которым хотела бы встречаться! (Немного нервничая. Ей этот разговор неприятен). Да и где можно с кем-нибудь познакомиться? Обычно знакомятся на вечеринках, в компании друзей, на работе, на учёбе. А мне где познакомиться?! На учёбе? Я не учусь. На работе? Так там такой райончик, что машины приезжают мыть одни афроамериканцы, а я такой типаж не люблю. В компании друзей? У меня друзья-то, сами знаете, только Наташа, Никита и Коля. И все мы друг у друга друзья. Одиночки вот такие. Потому что все приехали сюда в одного, без знакомых. Это ещё хорошо, что мы как-то познакомились и дружим нормально, а так бы вообще не знаю, что бы было. На вечеринки не хожу, все деньги на квартиру, адвокату и на поесть-одеться уходят. Вот и всё. Такие вот пирожки с котятами.
ЛЮСЯ. Ну не знаю. Неужели молодая девушка найти себе никого не может? (Удивлённо, задумчиво). Тут старики по тридцать раз женятся-переженятся! Просто ты сама ничего не хочешь, вот и получается так. Ну ладно! Какие твои годы! Всё еще будет, Томочка. Сколько тебе лет-то кстати?
ТОМА. Двадцать один.
ЛЮСЯ. Ну вот! (Усмехается). Трагедия! (Ставит локоть на стол и, не заметив находящегося там стакана с чаем, опрокидывает его. Чай заливает клавиатуру ноутбука, газеты, стопкой лежащие на столе).
ТОМА. Люся! Что вы наделали! (Берёт ноутбук, переворачивает его, начинает трясти, избавляя от жидкости.) Возьмите тряпку! Вон она! Скорее! Вытирайте стол!
ЛЮСЯ. Да, да. Как же так?! (Вытирает, убирает бумаги).
ТОМА. Я пойду, принесу фен. (Возвращается с феном, сушит клавиатуру).
Люся что-то беспорядочно переставляет с места на место на столе, выжимает тряпку, снова протирает стол).
ТОМА. Что теперь делать?!
ЛЮСЯ. А что такое?!
ТОМА. Как что такое?! Компьютер вообще может перестать работать! Соприкосновение с водой категорически запрещено для техники. Что теперь скажем Людмиле?
ЛЮСЯ. А зачем говорить? Всё хорошо. Мы ничего не знаем, ничего не трогали.
ТОМА. Вы серьёзно?! Мы тут всё переворошили. Здесь был порядок. Людмила всегда помнит и знает, как у неё что лежит. Мне ведь достанется за всё это! Вот где лежала эта бумажка? (Поднимает листок). Она не здесь лежала, а где-то в другом месте! А эта газета? (Показывает на газету). Поверх неё что-то было, это точно. Нам никогда не вернуть всё в прежнее состояние… (Сокрушённо).
ЛЮСЯ. А какие проблемы? Скажешь, что я зашла, ждала её, чай вон свой выпила, который она мне налила. Густой, с сахаром. Ну и что если я тут похозяйничала?!
ТОМА. Не выйдет. И не спасёт. (Долгим взглядом смотрит на Люсю.) Дело в том, что Людмила не любит, когда мы кого-нибудь впускаем в дом. Её нет — всё! Значит, и вас для неё нет и не должно здесь быть! И к нам она не любит, когда кто-нибудь приходит. Поэтому к нам никто не приходит. Сегодня Никита впервые ко мне с Наташей в комнату прошёл, так я же знаю, что она недовольна была. Потому что она здесь хозяйка! И вас она тоже не всегда рада видеть. Иногда просто не открывает вам дверь. Вы как будто вездесущая, или будто вы здесь тоже живёте, в этой квартире.
Люся делает шаг назад и натыкается на журнальный столик. Крышка от стола с грохотом падает на пол.
Тома молча смотрит на Люсю и подходит к столу. Пытается его починить.
ТОМА. Как это случилось? Эта крышка никак не хочет вставать на место. Ума не приложу…
Люся тоже пытается наладить, но ничего не выходит.
ТОМА. Люся, просто идите домой, хорошо? (На тон тише). Пока ещё чего-нибудь не сломали.
ЛЮСЯ. (Не сразу). Да, я пойду. Но я всё объясню Люде. (Уходит).
Неожиданно возвращается.
ЛЮСЯ. Знаешь что, Тома?! Вы просто жильцы, а не кто-то из её подопечных, детей или ещё что-нибудь в этом роде. Она что вас, воспитывает? Вы сами себе хозяева и должны знать это. Снимаете комнату, платите деньги и всё! Она вас никаким боком не должна касаться. Не имеет права. Что она? Семьсот долларов от вас имеет и путь сидит себе радёхонька, не рыпается. Да ты знаешь, как она жила до того, как комнату стала сдавать?! Каждую копеечку считала, концы с концами еле сводила. Она же сейчас благодаря вам бесплатно почти здесь живёт. Ей эту квартиру за восемьсот долларов сдают и только с вас обеих она семьсот имеет.
ТОМА. Как за восемьсот?! (Ошарашено).
ЛЮСЯ. А вот так, восемьсот. А ты что думала?
ТОМА. Я думала, больше. Мы хотели квартиру с ребятами снять. Так везде полторы, две просят…
ЛЮСЯ. Это сейчас так ценники поднялись, а до этого по-другому было. Здесь же такое право есть, по какой цене снял жильё, такую же цену и продолжаешь платить, неважно, сколько времени прошло, и какие изменения наступили. Вот она, по какой цене сняла квартиру, такие же деньги и выплачивает, а вам сдаёт комнату по новой цене, по реальной. Везде так комнаты и стоят. Может, конечно, дешевле и есть, да не про вашу честь. (Немного помолчав). Не должна она себя так вести. А то что это такое? После семи нельзя готовить…
ТОМА. Это потому что у неё комната с кухней смежены, и все запахи остаются, а она ведь и спит в этой комнате.
ЛЮСЯ. И что? Вы поэтому голодные сидеть должны? Вон, ко мне приходите готовить, если не успели. Проветривать вас постоянно заставляет. Не хотите — не делайте!
ТОМА. Так ведь и мы о чём! Она ведь не разрешает. Мы-то что сделать можем?! Нам даже бельё сушить на её верёвках нельзя. Всё по комнате развешиваем, на стульях да на шкафах. И окно снизу нам открывать нельзя, только верхнюю форточку, потому что, как она говорит, с улицы прохожие иногда мышей могут закинуть или ещё какую-нибудь гадость…
Дверь ключом открывает Людмила. Заходит, проходит в комнату.
ЛЮДМИЛА. Люся? (Удивлённо приподнимает бровь и смотрит то на Люсю, то на Тому).
ТОМА. Здрасти! Ой, у меня, кажется, телефон звонит… я сейчас! (Торопливо уходит).
Людмила и Люся провожают её взглядом.
ЛЮСЯ. Люда, я тут чай пришла допить. Помнишь, ты налила? И нечаянно как-то стол задела, а крышка от него отвалилась. И бумаги тут твои попереставляла с места на место. Вон, газетку почитала. (Ухмыляется, ведёт себя неестественно).
ЛЮДМИЛА. Ммм, ясно. Ничего страшного, стол уже был сломан. Что пишут?
ЛЮСЯ. Что пишут? (Не понимая).
ЛЮДМИЛА. В газетке что пишут? (Подходит к швейной машинке, берёт пиджак, оставленный висеть на спинке стула, рассматривает).
ЛЮСЯ. Всё как всегда.
Слышится какая-то возня в коридоре. Затем открывается дверь и, гремя ключами, входит Наташа. Она одета стильно и выглядит очень представительно. В руках у неё огромное, завёрнутое в пакет, блюдо, на плече сумка, из которой торчит несколько больших тетрадей.
НАТАША. Всех приветствую, всем рада! (Заглядывает в комнату к Людмиле). Здрасти.
ЛЮСЯ. Привет, привет! Что это у тебя в руках?
НАТАША. Суши. Ждала невыносимо долго, пока эти товарищи мне всё приготовят и упакуют. Есть хочу — не могу! А вы будете? Угостить? Я всяких разных набрала.
ЛЮДМИЛА. Нет, спасибо. Я не любитель таких блюд.
ЛЮСЯ. Я тоже не буду. А где это тебе приготовили?
НАТАША. Да здесь, на первом Брайтоне, небольшой суши-бар. Ладно, пойду к себе. (Улыбается, убегает).
ЛЮДМИЛА. Вот, молодёжь! Деньги копить — не копят, а тратить — мастера!
ЛЮСЯ. А что такого? Могут себе люди изредка поесть позволить. Работают, учатся, чего ещё надо?!
ЛЮДМИЛА. Работают, учатся… а за душой ни гроша. Люди впроголодь живут, да о будущем думают, а они только настоящим довольны.
ЛЮСЯ. А тебе-то что? Молодые, пусть живут, делают, что хотят. Главное, что на всякую ерунду деньги не спускают.
ЛЮДМИЛА. Да я ничего не говорю, просто я бы на их месте по-другому своим бюджетом управляла.
ЛЮСЯ. Так ты и не на их месте! И зачем чужие деньги считать, не пойму. Сама же им дома готовить запрещаешь.
ЛЮДМИЛА. Я?! Запрещаю?! Да пусть себе варят, сколько хотят, лишь бы проветривали за собой, да не после семи, а то спать после них невозможно.
ЛЮСЯ. А где же им успевать? Они же допоздна работают.
ЛЮДМИЛА. Так не всегда же они допоздна работают, дорогая моя. Когда и целыми днями дома сидят у себя в комнате, потом после обеда спохватываются и начинают что-то за плитой соображать. Вот против чего я. Они же не одни здесь! Это моя территория, между прочим, а они когда хотят, приходят сюда. А мне это и спальня, и всё на свете. Никогда себя спокойно и свободно не чувствую.
ЛЮСЯ. Ну и не сдавала бы тогда комнату никому! (Неожиданно громко кричит и сразу замолкает).
Звонок в дверь.
НАТАША. Это ко мне! (Бежит открывать входную дверь).
На пороге появляется молодой человек. Он заходит с букетом цветов, подаёт их Наташе.
АМЕРИКАНЕЦ. Hi! How are you doing? (Улыбается, обращается к Людмиле и Люсе).
ЛЮСЯ. Хай! Хай! Гуд, гуд. (Тоже улыбается. Видно, что она обрадована).
ЛЮДМИЛА. Здрасте.
НАТАША. Such a beautiful flowers! Thanks a lot! (Идёт в комнату и наливает воды в вазу Людмилы, ставит туда цветы). Можно ведь, да? (Оборачивается, спрашивает у Людмилы, показывая на вазу).
ЛЮДМИЛА. Да, да! Конечно. Это мне девочка одна подарила, жила до вас. Да ты скажи своему другу, чтобы проходил.
НАТАША. А к вам сюда можно?
ЛЮДМИЛА. Да, пусть проходит! Познакомимся с ним. Такой приятный!
Наташа приглашает молодого человека. Он проходит. По его движениям заметно, что он немного растерялся. Его усаживают на диван. Люся присаживается рядом, а Людмила устраивается на кресле. Наташа достаёт кастрюльку из холодильника и ставит разогреться на плиту. Занимается чаем.
ЛЮСЯ. Ну, как день прошёл? Что делали? (Улыбается).
НАТАША. (Переводит). She asks you what you was doing today?
АМЕРИКАНЕЦ. Nоthing special. I was working.
НАТАША. Ничего особенного. Он работал.
ЛЮСЯ. А кем?
НАТАША. Он — инженер.
ЛЮДМИЛА. Лучше спроси, как его зовут, в первую очередь. И сама представься, а то начнёшь сейчас вопросами закидывать. Ещё и про зарплату спроси.
НАТАША. В таком случае я буду знать, что переводить. (Смеётся).
Женщины тоже начинают смеяться. Американец смотрит на них и тоже улыбается.
НАТАША. They ask you about your name. They are forgot to ask you before. That`s why they are laughing now.
АМЕРИКАНЕЦ. My name is Luis. (Улыбается).
НАТАША. Его зовут Луис. Он родом из Испании.
ЛЮСЯ. Ясненько. А меня зовут Люся. А это Людмила. (Показывает на неё, широко улыбается). Хозяйка квартиры.
НАТАША. Да, он понял. Ладно, я его накормлю сейчас. Вы сами-то чай пить будете?
ЛЮДМИЛА. Мы потом. Ты его напои.
Наташа приглашает гостя за стол.
НАТАША. Я рагу вчера делала из овощей с мясом. Сейчас угощу его. (Накладывает в тарелку, ставит перед ним).
АМЕРИКАНЕЦ. What is it? (Рассматривает содержимое тарелки). But I can not eat the meet on Thursdays. Sorry, it`s looks really very delicious, but I can not. Next time.
НАТАША. Oh really? Sorry, I didn`t know that. Ok, maybe you would like to get some salad?
АМЕРИКАНЕЦ. Don`t worry! I`m good.
НАТАША. Come on! Are you serious?
АМЕРИКАНЕЦ. Yes, I`m fine.
НАТАША. Он не ест ничего мясного по четвергам, так что любезно отказывается от моего рагу. Даже салат не хочет есть.
ЛЮДМИЛА. Конечно, засмущали парня. Сидим тут и смотрим, как он есть будет. У кого угодно аппетит пропадёт.
НАТАША. Would you like to drink something?
АМЕРИКАНЕЦ. Nо. Thanks.
НАТАША. И пить ничего не хочет.
ЛЮСЯ. Ладно, пойду я, девочки. У меня там старуха голодная сидит. Кормить её надо, да и вообще дел по горло. Гуд бай, Луис! Наташа — вери найс герл! Вери найс! (Гладит Наташу по плечу и показывает большой палец).
В дверях Люся задерживается.
ЛЮСЯ. Вери найс! Гуд герл!
АМЕРИКАНЕЦ. I know. (Смеётся). Bye-bye!
Люся уходит.
ЛЮДМИЛА. А мне нужно идти внуков из школы забирать. Ладно, пойду, пока не опоздала. (Подходит к зеркалу, поправляет причёску, берёт сумку, прощается и уходит).
Как только входная дверь закрывается, в комнате появляется Тома.
ТОМА. Хай, бро! (Достаёт из холодильника бутылку с газированной водой, пьёт). Наташ, Людмила просила передать, что за комнату ей нужно послезавтра заплатить. Ты как?
НАТАША. Послезавтра? А почему? Ещё ведь не первое число. К тому же я бы все равно первого не смогла. Хотела попросить её подождать числа до четвёртого. У меня зарплата только на следующей неделе будет.
ТОМА. Наличные, понимаете ли, у неё закончились и жить не на что, а с карточки не хочется снимать… (Передразнивает Людмилу).
НАТАША. И что теперь делать?
ТОМА. Я откуда знаю?! Тоже думаю, где денег достать. Вчера последние двести долларов адвокату отдала.
НАТАША. И что — вообще ни цента больше нет?
ТОМА. Ни цента. Зато вон, рыбы красной купила. (Кивает в сторону холодильника).
НАТАША. Да, а я суши.
ТОМА. У тебя что — тоже ничего нет?
НАТАША. Ну да. Пятьдесят есть, а где ещё триста взять?
Одновременно смотрят в сторону молчащего в сторонке американца.
ТОМА. Sorry. (Улыбается, извиняется.) It`s was a really important conversation. Попроси у него (Наташе). Должны же у него быть деньги.
НАТАША. Даже если и должны, обязан он, что ли, мне помогать?!
ТОМА. А что такого? Спроси! Попытка — не пытка. Ладно, я пойду. А ты попроси! (Направляется к выходу). Пока я не попросила…
НАТАША. Уходи уже! (Замахивается на неё кухонным полотенцем).
АМЕРИКАНЕЦ. What`s happened? (Встаёт, пытается обнять Наташу).
Она слегка отстраняется от него. Молчит. Старается не смотреть на него.
АМЕРИКАНЕЦ. What`s going on? Tell me.
Наташа пытается что-то сказать, смотрит на него и опять замолкает.
АМЕРИКАНЕЦ. Just explain to me!
НАТАША. Окей, окей! (Ему). Ммм, как же объяснить-то тебе?!
Американец с ожиданием смотрит на неё.
