«Вернусь домой героем». Подвиги «монголки» из разведгруппы «Мороз»

Обаятельная, симпатичная, с вос­точными чертами лица. С фотогра­фии, найденной на сайте «Память народа», на нас из грозового сорок первого смотрит вечно молодая де­вушка-смуглянка с берегов Байкала. Ей всего-навсего девятнадцать.

Пока еще не пропахшая дымом фронтовых пожарищ гимнастер­ка, пилотка с красноармейской красной звездочкой, а главное - выра­зительный открытый взгляд карих глаз. Сколько же в них огня! Она не знает, что судьбой ей отмерено прожить еще лишь меньше трех лет и что останется навсег­да 22-летней.

«ДРАТЬСЯ ДО ПОБЕДНОГО КОНЦА»

Без малого сто лет назад в селе Куда­ра (Байкало-Кудара) в семье Новолод­ских родилась девочка, которую нарекли Клавдией. Известно, что воспитывалась она в крестьянской семье. После семи­летки в родном селе уехала в Уфу (скорее всего, к родственникам), где и окончила среднюю школу. Перед войной в 1940 году стремившаяся получить достойное образование девушка отправилась в Мо­скву, где проживала на Варшавском шос­се. Устроилась на хлопчатобумажную фа­брику имени М.В. Фрунзе, поступила на вечернее отделение Московского авиа­ционного института (МАИ).

С началом войны Клава Новолодская, как и многие ее сверстницы, доброволь­но рвалась на фронт, чтобы бить врага. В военкомате она написала заявление с просьбой отправить ее на войну, указав, что еще со школьных лет умеет стрелять из винтовки, в том числе из снайпер­ской, знакома с азами радиодела. 11 де­кабря 1941 года ее зачислили в одно из формирований УНКВД, где она овладела и медицинским делом. Как минимум с начала 1942 года по ноябрь 1943-го слу­жила бойцом спецроты 88-го истреби­тельного батальона УНКВД по Москве и Московской области, а на самом деле - в спецшколе подрывников, затем в учеб­ном центре по подготовке специальных разведывательно-диверсионных отря­дов для действий в тылу противника (ме­сто дислокации спецроты - подмосков­ная историческая усадьба Быково).

Боевые подруги из спецшколы на­зывали Клаву «монголочкой» (да и в наградном листе указано, что по нацио­нальности она - монголка). В тот период ее не раз забрасывали в леса Подмоско­вья и Смоленской области, где она вме­сте с партизанами принимала участие в диверсионно-разведывательных опе­рациях. Вот выдержки из ее писем того периода. «2 января 1942 года… Ранение было несерьезное. Три закрытых пере­лома и чуть около пятки задело пулей - и все. Так что не волнуйтесь, драться буду до победного конца, пока эта коричне­вая сволочь не будет стерта с осквернен­ной ими земли… Вот уже второй день я дома. Но мысли, стремления… там, рядом со своими боевыми товарищами, там, рядом с героями, овеянными неу­вядаемой славой… В Москве холодно, сегодня - минус 32 градуса, фашистские воздушные асы пытаются помешать ра­боте москвичей, но их встречают наши соколы достойно. Вот пишу вам, а за ок­ном бахают зенитки, а завтра Совинфор­мбюро сообщит о бесславной гибели воздушных пиратов… Милая тетушка, если нам не придется увидеться, то знай, что никогда не была трусом, что жизнь свою дешево не отдам, а врагам могила дорывается…».

НА ВОЛОСКЕ ОТ СМЕРТИ

Затем уже опытную радистку забра­сывали в глубокие тылы Украины, Бе­лоруссии, Прибалтики. «За это время много пришлось пережить, перестра­дать, - пишет в письме, датированном 28 июля 1943 года, разведчица Клавдия. - В 1942 году, в августе я была заброшена в глубокий немецкий тыл, где пришлось немного поработать. Сделав свое дело, пришлось выходить пешком. Пройдя около 1000 км, пришла к партизанам… Из бойца Красной Армии превратилась в ярого партизана… По неделям не прогу­ливаемся, без воды, без хлеба, а сейчас - на морозе. Зато сама видишь, как немец­кие эшелоны лежат вверх тормашками, рвутся машины на дорогах».

Не раз ее жизнь была буквально на волоске от смерти. Однажды ее схватили фашисты и повели на виселицу, но спас­ли наши: устроили засаду и освободили. Но вскоре ее снова пленили гитлеров­цы и собирались расстрелять, но опять выручили боевые друзья. На войне, как писала наша отважная землячка, товари­щей ценят, и в трудную минуту, когда она прощалась с жизнью, ее друзья не дума­ли о своей жизни, а бросались на врага, громили и освобождали ее - «вот, где це­нятся люди, совсем незнакомый стано­вится родным и бесценно дорогим».

ПОД ТИЛЬЗИТОМ

В июле 1944 года Клавдия была вклю­чена в диверсионно-разведывательную группу (ДРГ) «Мороз» 3-го отделения разведотдела штаба 3-го Белорусского фронта. Роковой для нее стала спецопе­рация, датированная 25 июля 1944 года. Ночью в 02.30 группа «Мороз» была де­сантирована с борта самолета в районе восточнопрусских поселков Розенваль­де и Гросс Фридрихсдорф. Вечером того же дня ДРГ «Мороз» выдала в эфир две радиограммы о том, что после десанти­рования собраться в полном составе не удалось и что немцы преследуют раз­ведчиков по пятам. И все же 30 июля (по другим данным 29 июля) группу старше­го лейтенанта Иосифа Павлова настигли и окружили фашистские каратели. В том неравном бою смертью храбрых погиб­ла и Клавдия Новолодская.

Существуют три версии ее героиче­ской гибели. По одной из них, радистка была смертельно ранена вражеским зал­пом (разрывная пуля угодила в грудь), когда она осуществляла радиосеанс с Центром. По другой, во время пресле­дования гитлеровцами, разведчики, ри­скуя собой, под свинцовым огнем суме­ли перенести раненую Клавдию в глубь лесной чащи. И тогда один из бойцов по приказу Иосифа Павлова, следуя ин­струкциям (нельзя было допустить, что­бы разведчица попала в руки врага) и одновременно пытаясь облегчить стра­дания тяжело раненной радистки, про­извел в нее выстрел в упор. Наиболее правдоподобной представляется вер­сия, изложенная в книге Юрия Иванова «Огонь Кёнигсберга». В ходе преследова­ния немцами-егерями «две девушки-ра­дистки забрались на дерево, отстрели­вались оттуда, а потом подорвали себя гранатой», «привязались, оказывается, к стволу дерева».

ПРАВДИВАЯ ВЕРСИЯ

Более подробно этот эпизод описал в книге участвовавший в заброске раз­ведчик Виктор Довбыш. По его словам, в группе одной из радисток была «за­ливистая девушка-певунья, черненькая хохотушка, откуда-то с Байкала». Груп­пе «чертовски, дьявольски не повезло: ошиблись пилоты и вывалили группу прямо на населенный пункт!». Как рас­сказал Довбыш, «он, еще один парень и две девушки-радистки выкидыва­лись последними, и их отнесло к лесу», «девушки забрались на ель, отстре­ливались, пока патроны были, немцы хотели их живьем взять, чтобы шифры получить, а потом девчонки взорвали себя гранатами». Довбыш слышал, как закончилась стрельба, а потом голос Клавдии, отчаянный, пронзительный: «Мамочка, прощай!». И взрыв, и тишина.

За тот подвиг, совершенный ефрей­тором Клавдией Новолодской в лесу в местечке Розенкранц под немецким Тильзитом 27 апреля 1945 года, она по­смертно награждена орденом Отече­ственной войны I степени. Считается, что это ее единственная награда. Од­нако из ее письма выясняется, что раз­ведчицу, по меньшей мере, наградили еще одним орденом. В своем послед­нем письме зимой сорок четвертого она сообщала, что боевые друзья пред­варительно «отвернули орден Отечес- твенной войны I степени» и сдали ее гимнастерку в стирку, «внутри ее был маленький кожаный кармашек, в нем - орденские книжки и кандидатская кар­точка».

Читаю фронтовые письма Клавдии Новолодской, и по телу - мурашки. «Если б увидеть кого-нибудь из вас, побывать в Улан-Удэ. О сколько б я отдала за то, чтоб к вам вернуться и хоть часок по­быть в семье родной!», «к вам приеду я с Победой, героем, с Золотою Звездою на груди!». И еще строчки, шедшие от ее горячего сердца - «да, защитники ве­ликого Отечества - герои, их не забудет история». Не забудем, тебя, героическая Клавдия. И непременно вернешься в родную Кудару. Почти через восемь де­сятилетий. Теперь уже в бронзе или гра­ните. Навсегда.