​Шэнэхэн — живой музей бурятского народа

Степь до горизонта, абрис одинокой юрты, звенящая грусть протяжной песни бурята и сотни барашков, философски пощипывающих свою дневную норму… Это все Шэнэхэн — место на севере Китая, где также, как у нас, морозит зимой и нещадно палит летом.

Мы же попали в снежную ирреальность, где ветер сбивал с ног, а в твою условную реальность врывались исполины степей. 

То был праздник снега Эвенкийского хошуна, где проживают наши соплеменники. Уже в пути наш фотограф Александр Гармаев сообщил, что движемся мы на мероприятие, признанное National Geographic Travel одним из лучших мероприятий 2016 года в мире, рекомендованное для путешественников всего мира.

Стоило выйти из автобуса, и на нас со всей мощью двинулось великолепие вековой давности: люди в зимних нарядных дэгэлах, кони и верблюды с повозками и без. Кто сидел на санях-шарга, кто бежал, кто ехал, кто скакал.

И вдруг из снежного бурана со свистом, один за другим в наше, не избалованное эмоциями сознание, врывались животные и люди-всадники из другой цивилизации. Гигантского роста, с огромными головами и лохматыми гривами, с копытами величиной с человеческую голову, они на огромной скорости неслись прямо на нас! И восседали на них другие люди, в огромных косматых дохах из шкуры козла и с обветренными донельзя лицами. На финише они скатывались с двухметровых гоночных агрегатов, улыбались и говорили на родном нам бурятском языке…

После перенесенного стресса  мы долго ходили вокруг верблюдов, разглядывая их великанские копыта и нежные глаза с поволокой, пытались присесть на повозки-шарга, страшась, что они тут же и навсегда унесут нас в снежную даль. Взрослые, образованные и успешные, опытные и невозмутимые, мы впали в абсолютное детство. Детство, где щенячий восторг посещает от встречи со всем неизведанным, волшебным и тайным.

Мы, «орсын буряадуд», создавали суету, несвойственную для этих мест. Торопясь, успевая постичь, впитать, запомнить, то всовывали шоколад «Аленка», то раздирали их на фото, селфи и прочую муть, чуждую их степной философии. И, тем не менее, они были рады. Рады, что где-то там все еще говорят на родном нам всем языке, и искренне радуются встрече.

Шэнэхэн — в переводе «новое» или точнее «новенькое». Сотню с хвостиком лет назад эта земля стала новой родиной для наших соплеменников. И, как ни странно, именно они сумели сохранить там «наше всё». Безупречный язык, незыблемые традиции. Они, так же, как и сто лет назад, шьют одежду, обувь и слывут страшными модниками во всей Внутренней Монголии. Сносить за одну жизнь дэгэлы, шапки и гутулы, пошитые здесь, невозможно. Все делается вручную: выделка мехов и кожи, нити для пошива обуви и одежды.

По сути, Шенэхэн — живой музей бурятского народа. Другой мир с брутальными, немногословными мужчинами и необычайно деловитыми  женщинами и какой-то вековой мудростью.  Мир со стариками, которые сидели на шарга и вели свои неспешные беседы, и, казалось, просидят они пару-тройку дней и бабульками, которые способны воспитывать всех и вся одним только взглядом.

Здесь ко всему философский подход. К течению времени, житейским будням. Но в дни Сагаалгана старейшины, делая подношения богам, смахивая скупую бурятскую слезу, неизменно устремляют взоры на северо-запад. Там, чуть западнее их новой родины, земля предков.

Теперь, спустя уже долгих пять лет, еще сильнее хочется нестись на верблюжьих упряжках в далекую снежную даль. Даль забытую, но такую родную. И волшебную…