​​Узоры вокала

Слово «мелизмы» в не­профессиональной сфере прозвучало лет 10-15 назад из уст Дандара Бадлуева, ко­торый впервые заговорил о необходимости исследова­тельских работ на тему при­роды бурятской песни.

То было время, когда господствовала «попса» и каждый, кто хоть немного пел, норо­вил «поймать звезду» именно на этой стезе. Тогда же театр «Байкал» приступал к созда­нию проектов этнического тол­ка «Угайм сулдэ», позже - «Эхо страны Баргуджин Тукум».

По прошествии времени ясно, что это был единствен­но верный путь. Справедли­вости ради надо сказать, что и в целом творчество театра прямо или косвенно повлияло на «возврат к корням» стреми­тельно теряющего язык и свою природу бурятского народа.

Фото Алексея Жилина

«Проблемы сохранения и развития уникальной старинной манеры пения предбайкальских бурят, проживающих на терри­тории Республики Бурятия и Ир­кутской области» - тема гранта министерства культуры России, на средства которого театр дол­жен произвести исследования.

Результатом летней экспе­диции в районы проживания западных бурят одновременно стало обретение ценного пе­сенного материала и предмета эмоционального обсуждения. Поскольку задача не столько найти песенный материал, хотя и это уже непросто, сколько на основе исследований создать методику воспроизводства этих самых мелизмов.

«Мелизмы» - это то, что и делает ориги­нальной народную бурятскую песню во всем многообразии мирового музыкального материала.

Как выясняется, европей­ская мелодика, она же и совет­ская, узка для того, чтобы «уло­жить» в свой лад архаичное, в контексте уникальности, зву­чание народной песни бурят. Проще говоря, европейский музыкальный лад из семи нот уничтожил оригинальность звучания бурятской песни.

Фото Алексея Жилина

Неведомый опыт

Галмандах Баттулга оцени­вает результаты экспедиции следующими выводами.

- В сохранившихся мето­дичках советского периода представление о народной песне можно получить лишь по нотам. Но ноты можно «прочи­тать» по-разному. И начинают­ся споры и разночтения - как на самом деле должна звучать та или иная мелодия? В этом слу­чае спасают лишь записи, кото­рые в небольшом количестве сохранились в фондах. Потому поездка сама по себе приоб­ретение. В архиве уже порядка сотни песен. И сразу возникает множество вопросов на тему - что первично? Мелодика, слова, инструментовка? Пе­риоды истории накладывают заметный отпечаток. Так, на части песен очень заметно влияние религии. Их звучание близко к мантрам и произво­дят гипнотический эффект. В своих проектах мы стремимся достичь достоверности звуча­ния. Потому работа предстоит серьезная. Но что точно понят­но - это единственно верный путь. Поскольку понятно, что мы имеем дело с пока неведо­мым опытом. Мы вынуждены менять технику исполнения своих исполнителей, посколь­ку большая часть выучена на советской школе вокала, и ме­лизмы и форшлаги мало кто применяет. А для наработки техники нужна школа, для шко­лы – методика, - отмечает Гал­мандах Баттулга.

В рамках обсуждения тут же проводится мастер-класс. Во­калисты-народники пропевают песни западных бурят, а участ­ники обсуждения пробуют счи­тать, сколько звуков, они же и мелизмы, в одной пропетой ноте.

Фото Алексея Жилина

Как уходила народная песня?

Экспертом в проект пригла­шена кандидат искусствовед­ческих наук Надежда Цыбуде­ева. В качестве доказательства, что манера пения старинных песен утрачивается, она при­вела следующий пример. Бо­рис Сальмонт (см. справку) как-то обратился к бурятскому профессору Базару Барадину с вопросом: «А сохранилась ли песня времен Чингис-хана?». В ответ он назвал одну песню - «Эрээн буурал харцага». Этот разговор состоялся в 30-х го­дах прошлого столетия. Позже выяснилось, что эту песню в свойственной манере послед­ний раз пели в 60-х годах…

- Западная манера от вос­точной отличается тем, что за­падные буряты жили, принимая шаманизм, - продолжает Наде­жда Цыбудеева. - Это прочная связь с природой. Что касается восточных бурят, то это сильней­шее влияние буддизма. И куль­тура, как и песни, опиралась на тибетские источники и грамоту. И когда мы вдруг стали атеиста­ми, этот пласт исчез. Старинный бурятский уклад выветрился. А культура – это экологическая ниша. Так же, как южные цветы не растут на нашей земле… Ма­нера пения народной песни это, прежде всего, обостренный слух и обостренная память. И мы пока на середине пути. Надо иметь в виду, что нет даже запи­сывающей техники, способной «распознать» в мелизмах коли­чество музыкальных полутонов.

Фото Алексея Жилина

К обсуждению подключает­ся профессор искусствоведе­ния БНЦ Лидия Дашиева:

- Мелодика существует ты­сячи лет. Сформировались музыкальные диалекты. Му­зыкальное традиционное ис­кусство очень консервативная область сферы деятельности, изменениям подвергается мало и медленно. При условии, если смогли сохранить.

Почему большая разни­ца в пении эхиритов и булага­тов? На мой взгляд, они - ав­тохтонный этнос, относятся к прототюркским племенам. Хонгодоры - выходцы из се­веро-западной Монголии. Нет пока таких работ, которые про­анализировали бы музыкаль­но-диалектные особенности бурят. И экспедиция «Байкала» - только начало работы.

Необходима среда

Дандар Бадлуев, директор театра «Байкал», автор идеи и проекта, шутит, что артисты от него шарахаются.

- Но понятно одно - пред­стоит очень много работать. Мышцы голоса, как и любые другие, нужно тренировать. А здесь нужно создать методику тренировок. Но на пути к созда­нию я прошу слушать артистов постоянно, - говорит Дандар Бадлуев. - При детальном изуче­нии мелодики или мелизматики бурятской народной песни мы приходим к выводу, что в них есть мельчайшие полутона, ко­торые невозможно нотировать. Ценность открытия возрастает, поскольку приходит понимание, что техника должна передавать­ся от учителя к ученику. Нотного стана недостаточно! Это надо слышать, чувствовать, понимать. А для этого, кроме таланта, не­обходимы интеллект и знания. Возвращаясь к полутонам: че­ловеческое ухо и мозг способны воспринимать все мельчайшие оттенки. Но для того, чтобы их услышать, необходима сре­да. Вырванный из среды вряд ли способен их распознать. Но если это происходит - это и есть то самое, что воспроизводит гормон счастья. Почему люди способны плакать, казалось бы, всего лишь от песни?

Фото Алексея Жилина

21 октября при аншла­ге состоялся первый проект «Старинные песни бурят При­байкалья». Многие зрители не скрывали слез. Для многих это стало мотивацией для начала обучения технике исполнения предков.

СПРАВКА:

«С июля по сентябрь 1926 года экспедиция Бориса Сальмон­та в аймаках республики записала 96 бурят-монгольских песен и 38 русских. Во время посещения буддийских дацанов Сальмонт изучал оркестры дацанов, записал мистерию Цам, создал пар­титуру ламских обрядов - в Цаме имеется 17 танцев до выхода, пантомима, цаган-убугун, два общих танца, танцы встречи и проводов богов, несколько обрядовых мелодий, а оркестры даца­нов содержат до 52 инструментов семи конструкций. Экспеди­цией были записаны танцы богов, мимика и жесты лам, сделано много фотографий. В 1928 году группой Бориса Сальмонта в Бурятии записано 250 песен, мистерий, плясок, был издан научный труд о бурят-монгольской песне, собрана богатая коллекция ко­стюмов, музыкальных инструментов (среди них инструмент, сделанный из женской берцовой кости), бытовых и обрядовых предметов» («Бурят-Монгольская правда», 1928 г., № 126)».

Фото Алексея Жилина

Фото Алексея Жилина