Виктор Балдоржиев. Когда сходятся звёзды

В наступившем 2021 году много знаменательных литературных дат, связанных с именами замечательных бурятских писателей, но пять имен стоило бы назвать отдельно. Это Цырен-Дулма Дондокова, Жамсо Тумунов, Даширабдан Батожабай, Исай Калашников и Дондок Улзытуев. В Музее города Улан-Удэ состоялось в начале февраля открытие выставки «Великолепная пятерка», посвященной, как точно сказал в поздравительной телеграмме председатель правления Союза писателей России Николай Иванов, созвездию классиков бурятской литературы. Продолжая «астрономическую» тему, мы предлагаем вниманию читателей цикл статей писателя и поэта Виктора Балдоржиева, в котором он размышляет над тем, что для нас значит такое небывалое схождение литературных звёзд. Каждый из названных писателей составил целую эпоху в жизни журнала «Байкал», а с именем Жамсо Тумунова мы связываем в нашей благодарной памяти и само возникновение журнала в далёком 1947 году. Пусть данная публикация станет началом большого просветительского проекта, которым мы откроем новый литературный год в преддверии грядущего столетия республики.

Говорят, когда сходятся звёзды, случается невероятное.
Звучит, возможно, литературно, но повествование обещаю далёкое от гуманитарного дискурса, не имеющего, зачастую, доказательной базы. Время обязывает, а обстоятельства заставляют осмыслить сегодняшнее состояние и принять решения для конкретных, практических дел и дальнейшего развития общества. Замечу, что мысль о том, что литература никаких задач не решает, на мой взгляд, совершенно не верна, а в нашем случае даже вредна. Именно литература и решает задачи: либо порождая бесов, либо избавляя от них...
Нам надо провести некую черту, подводящую итоги, поскольку за этой чертой уже давно идёт новая эпоха, которая остаётся всё ещё незамеченной в так называемой творческой среде бурят-монголов Байкальского региона. Эпоха эта заметна в жизни, но не отражена в текстах. О чём это говорит? О какой журналистике и литературе? Неужели не очевидно: всё, что не имеет движения, не развивается и деградирует. Разве можно назвать развитием шаблонные биографии и перечисление названий произведений, дат рождения и смертей литераторов прошлого или произведения современников, лишённые мысли, а также проведение каких-то бессмысленных конкурсов и мероприятий, плодящих бездарности и прочих бесов современности?
На этом фоне потрясающе поучительными предстают биографии и жизнь конкретных авторов, оказавших огромное влияние на население Байкальского региона, особенно Бурят-Монголии и других административно-территориальных образований бурят-монголов. (Кстати, ареал проживания бурят-монголов намного шире обозначенных границ).
Полагаю, что имена этих авторов надо заново явить обществу. Отсюда возникает следующая задача: речь должна идти именно о развитии человека и общества, без которого не может быть развития региона проживания. Такую задачу решали авторы, которые будут названы ниже. Их возможному, молчаливому, историческому наказу своим последователям, то есть всему творческому потенциалу бурят-монголов, посвящена эта статья.
Причина следующая: в 2021 году действительно сошлись звёзды. 1 мая исполнится 110 лет поэтессе Цырен-Дулме Дондоковой (1911–2001), 5 февраля — 105 лет Жамсо Тумунову (1916–1955), 25 августа — 100 лет Даширабдану Батожабаю (1921–1977), 9 августа — 90 лет Исаю Калашникову (1931–1980), 5 декабря — 85 лет Дондоку Улзытуеву (1936–1972).
Может быть, в большом, мировом масштабе эти имена мало что означают и говорят, но для нас, бурят-монголов и жителей Байкальского региона, эти имена — вехи на пути прогресса общества. Схождение звёзд бурят-монгольской литературы такого уровня наводит на серьёзные размышления, которые, в свою очередь, ведут нас к давно назревшим нерешенным проблемам. Без искреннего и глубокого понимания этих проблем всякая деятельность одарённого и творческого бурят-монгола на данном этапе становится не очевидной и бессмысленной.
Каждый из названных выше писателей жил в своём времени и, что очень важно, в своём регионе (Восточно-Сибирский край, Бурят-Монголия, Бурятия, Читинская область). Отсюда масштабы их мышления и взгляда. Они жили и творили среди своих современников, которые были нашими предками. Каким было мироощущение бурят-монголов того времени, что они чувствовали, какими мыслями жили, как на них влияли культура и литература, дух времени, создаваемые и наполняемые перечисленными выше деятелями?
Очевидно, что их творчество, посвящённое благу и просвещению своего народа, мы будем чествовать в этом году и, может быть, обозначим единую дату для ежегодного проведения общего литературного праздника. (Чтобы более не возвращаться к этой теме, я предложил бы дату между 9 и 25 августа: благодатное время, где рядом имена Исая Калистратовича Калашникова и Даширабдана Одбоевича Батожабая — двух столпов советско-бурятской литературы России, зовущих на встречу и размышления всех остальных…)
О шаблонных биографиях я написал выше совсем не зря. В современной ситуации, когда одновременно проясняется стремительно мгла истории, происходит опаснейшее расчеловечивание человека, появляются новейшие технологии, катастрофически увеличивается разница (пропасть) в развитии народов и племён, мы обязаны вглядеться в прошлое и прочитать в биографиях и датах наших предшественников те вехи и направления, которые привели нас к современному состоянию. В них — наша общая биография. И ещё: для того чтобы осмыслить себя и расти дальше, мы должны научиться читать заново, ибо мы разучились читать… Вы согласны?
Оставим на время вопросы уровня таланта и профессионализма, ибо у творческого человека они должны быть по умолчанию. Более того, в наше время глупо говорить о некой инстанции Бога, которую старательно приписывали во все времена авторам, чем пользовались бездарности. На самом деле, творческий и плодотворный человек обладает, по выражению И. П. Павлова, более сильной, чем у остальных, мозговой системой. Именно это отличие имеет значение...
Схождением звёзд наши предшественники напоминают: у народов и регионов России всегда были и будут два вида вопросов — внешние и внутренние. Творческая интеллигенция национальных окраин сначала решает внутренние вопросы, с тем чтобы быть адекватными и конкурентоспособными во внешнем пространстве. Прежде всего, это должно быть непрерывное совершенствование умственных способностей и возможностей национальной среды для укрепления роли и позиции региона в масштабах страны. Именно такой показатель и говорит о зрелости общества и деятельности творческого и научного потенциала общества. А что мы видим на самом деле?
Насколько высок и активен был этот потенциал в эпоху Цырен-Дулмы Дондоковой, Жамсо Тумунова, Даширабдана Батожабая, Исая Калашникова и Дондока Улзытуева, говорит история культуры Республики Бурятия, зафиксированная во многих и многих художественных и документальных произведениях…
Сильная мозговая система не ставит вопросов о развитии среды, она просто работает в той среде, в которой ей довелось появиться и жить, то есть она выполняет своё призвание, не замечая изменений. Насколько такой личности удалось выполнить свою работу, показывает время.
Цырен-Дулма Дондокова, Жамсо Тумунов, Даширабдан Батожабай, Исай Калашников, Дондок Улзытуев, конечно, как и все настоящие талантливые личности, не ставили себе конкретных задач по улучшению общества, но само их присутствие и деятельность развивали среду, в которой они жили и творили.
Кстати, надо сказать, что Жамсо Тумунов, возглавляя Союз писателей Бурят-Монголии или работая начальником Управления по делам искусства при Совете министров Бурят-Монгольской АССР, занимался организационными вопросами развития культуры и литературы, а потому, естественно, ставил конкретные цели и задачи, возникавшие перед ним и его соратниками…
За свою жизнь мне пришлось прочитать довольно много биографий и, вообще, материалов о творческой и научной интеллигенции на территории Сибири и всего Байкальского региона… Всё обычно ограничивалось датами, биографиями, шаблонами. Какие из такого материала можно сделать умозаключения? Как определить ступени и этапы развития общества? Какой была общественная мысль, политическая или административно-территориальная обстановка региона в тот или иной период деятельности личности, о которой идёт речь? Какие события, ситуации могли повлиять на формирование способностей и возможностей того или иного автора, и как опосредование такого влияния сказалось на обществе? Как само общество влияло на авторов и чем питало их?
В эпоху чудовищного декаданса, творящегося не только в России, но и в так называемом цивилизованном мире, я должен говорить о людях другой страны и другого времени, обладавших настоящими человеческими свойствами. Дело в том, что мы живём на той же территории, но уже в другой стране и в другой среде, в другом моральном, этическом, эстетическом климате, нежели чем наши предшественники. Других предшественников у нас нет, кого бы мы ни старались притянуть. А потому мы должны увидеть в них те качества, на которые можем опереться в процессе нашего сегодняшнего роста…
Авторы, звёзды которых сошлись в этом году, жили
при зарождении и становлении,
организационном строительстве,
динамичном развитии и
феноменальном взлёте советско-бурятской, народной литературы и культуры.
Первые из них (Цырен-Дулма Дондокова, Жамсо Тумунов, Даширабдан Батожабай) застали и даже писали на старомонгольском, латинице до тех пор, пока не утвердилась кириллица. При этом, подчёркиваю, занимались именно народной литературой, но не столь советской, как это принято считать…

Если говорить конкретно, то они, как и их предшественники, жившие в монархической России, были заняты именно образованием и просвещением, то есть ускоренным развитием своей среды, вхождением её в русское общество и русскую культуру, а через них — в мировую культуру, ибо другого пути не было. Так определено нашей исторической географией.
Как они этим занимались — отдельная тема.
За каждым этапом развития бурят-монголов стояла своя плеяда творческой интеллигенции. В монархической России это были одни люди, в СССР — другие. Имена этих деятелей известны и на слуху. Но все они представляли бурят-монголов на российском пространстве, в мировом масштабе, они сплачивали и цементировали общество, и, просвещая его, вели на решение самых разных задач. Эти люди были отдельной, наиболее развитой частью своей среды, в которой всегда рождаются свои структуры и своя иерархия.
Кто озабочен судьбой своих соплеменников в наше время, когда скорость увеличения разрыва в развитии народов ужасающе стремительна, а часть населения уже никогда не сможет овладеть даже простейшими гаджетами? А что будет при полном переходе на цифровую информацию?
Развитый и просвещённый народ, способный конкурировать в любой сфере с кем угодно и где угодно, несомненно, лучше, чем тёмная и полупьяная масса населения, пялящаяся на выборные баннеры и развратное интернет-пространство.
Ответственна, то есть в ответе, за состояние населения, могущего стать народом, естественно, её активная часть — творческая интеллигенция. Не сборище амбициозных и бездарных болтунов и бездельников, озабоченных рейтингами, признанием, грантами, а настоящая, непрерывно работающая на благо народа творческая интеллигенция, даже не думающая о возможности какого-то вознаграждения за своё призвание. Именно у таких авторов настоящий литературный текст.
Главная задача текста, подспудно и всё время находящаяся в мысли серьёзного автора, не в очаровании или порядке слога, не в волшебном расположении слов и звукоряда, не в доказательстве каких-то истин или фактов, всё это само собой, а в пробуждении и развитии мыслительных способностей и возможностей человека. Постановкой и решением такой задачи и отличаются талантливые авторы от всех остальных.
Именно такую задачу для всего бурят-монгольского народа решали авторы, звёзды которых сошлись в этом году. О них мы должны рассуждать и говорить в следующих материалах. Они должны стать началом переосмысления нашего будущего. Когда сходятся звёзды, проявляются проблемы и возникают вопросы, не решая которые, невозможно жить. Таким образом, назовём схождение звёзд — введением в наши забытые и насущные проблемы.
Возможно, эти проблемы никогда не озвучивались, но они всегда и неизменно были в мыслях каждого творческого бурят-монгола как главный императив всей его деятельности, который он обязан выполнять. Жив ли этот императив сегодня?
Культурный регресс нашего времени очевиден. Человеческая толпа всегда стремилась назад, к своему пещерному состоянию, удовлетворению своих животных потребностей — потребительству и паразитическому времяпровождению. Так легче жить. Толпе ничего не надо, кроме халявы, никаких изменений, реформ, никакого движения вперёд. Для тёмных масс всякая личность, требующая какого-то движения и активности, — всегда враг. Такова природа приспосабливающегося организма, отвергающего разум и волю. Призовём на помощь науку и скажем, что мыслительный процесс развивается в результате умножения нейронных связей, возникающих по мере приобретения опыта. Следовательно, отрицательный опыт, должен порождать отрицательное мышление и деформацию умственных способностей и возможностей. Это же очевидно. Хищникам выгодно население.
Но народом толпу всегда делали и делают редкие личности. Каких высот достигало бурят-монгольское общество и население Байкальского региона, можно проследить по истории образования и культуры нашего общества, но более всего — по истории литературы и произведениям авторов. Прочитайте «Жестокий век» Исая Калашникова или «Похищенное счастье» Даширабдана Батожабая, где всё — мысль и движение…
Если логика развитого человека не желает мириться с тем, что происходит в современности, то она обращает внимание на предыдущие события. И отвечает на вопрос: как начинался и как был прерван процесс? Где начался приём заразной информации, деформирующей личность и расчеловечивающей человека? На какие органы чувств влияет информация и как она должна быть приготовлена и подана?
Давно замечено, что у нас, бурят-монголов, как и у всех людей на планете, есть потенциальная доброкачественность и потребность к развитию. Мы не может влиять на глобальные процессы, но мы обязаны развиваться. Сильная мозговая система — наша единственная возможность сохранения и роста. Не об этом ли думали бурят-монгольские авторы, творя свои произведения при свете коптилок и керосиновых ламп, во фронтовых землянках и окопах?
Размышляя о своих предшественниках в литературе, я осознаю, что новая эпоха — это эпоха индивидуализации на цивилизационном уровне. Сегодня любая личность имеет все возможности для развития без каких-либо ограничений, с тем чтобы влиять на улучшение своей среды. В этой ситуации преступно верить бесчисленным интернетным фуфломётам и полагаться на их выводы. Мы должны исходить из реальной картины жизни нашего народа, то есть не жить на сценах, на экранах, на собраниях, в каком-то гламуре и ажуре, а жить в массах и чувствовать массу, обращаясь к своему интеллекту, тем более что жизнь вынудит к такому обращению. Не обязательно слушать, что говорят умные люди, но обязательно думать умно и постоянно развиваться, не создавая для своих способностей стеснённую ситуацию, ибо всякое стеснённое положение несёт в себе зародыши гибели таланта.
Что ещё говорят наши предшественники? Новая эпоха ознаменована завершением многовекового владычества предрассудков и религий, хотя ещё долго будут действовать их институты (учреждения), пытаясь обеспечить себя. Не об этом ли мечтали отцы советско-бурятской литературы, не это ли было темой их лучших творений?..
Бурят-монгольская общественная мысль и литература, где многое скалькировано из русской культуры, — явления молодые, начинающие только-только формироваться и ещё не обретшие самостоятельность. Можно сказать, что у нас всё ещё впереди. Но мы всегда отличались незаурядными мыслительными способностями и завидным терпением. Нам нужна философская глубина мысли, а не пустая болтовня, ведущая в дурную бесконечность. Всё лечится методичным образованием и воспитанием человека. Образно говоря, на вопрос: «Поднимите руку, кто сам написал диплом?» руки должна поднять вся бурят-монгольская аудитория…
Несмотря ни на какие обстоятельства, биологические и социальные, политические и экономические, человек создан и живет для творения красоты и гармонии. Такое стремление, наряду с животными потребностями, заложено в нём. Иначе он не тянулся бы к тому, что мы называем искусством, а слово литератора не становилось бы семенем в человеческой натуре, где оно взрастает, как в благодатной почве…
Именно такую простую истину доказывали своей деятельностью советско-бурятские писатели, о которых мы будем вести речь. Понимание выполненных задач и решений предшественников приводит к пониманию сегодняшних проблем и скрытых препятствий для их решения…
Каждое слово или произведение упоминаемых нами авторов обогащали человека крупицами мысли и опыта, из которых, говоря научным языком, рождаются и умножаются нейронные связи, из-за чего умножается качество сознания и жизни. Ведь на самом деле человек — это всё хорошее, положительное, прекрасное, а противное от этого — только слабо развивающееся существо. Человек — это гениальные способности, которые есть в каждом, главная из них — способность жить и творить…
Наши предшественники как бы утверждают: задача любого творческого и одарённого человека — поддерживать и умножать эти способности, с тем чтобы люди из населения становились настоящим, развитым народом... У бурят-монголов есть такой потенциал, доказанный историей. Мы можем стать народом-организмом.
Решением именно таких задач осознанно или неосознанно занимались все наши предшественники, поставив перед нами забытые на время проблемы, о которых надо вспомнить и продолжать работать над их решением...

Цырен-Дулма Дондокова

(1911–2001)

Легко судить тому, кто ничего не видел и не знает, питаясь вторичной информацией, то есть вторичным продуктом, из периодики, а сегодня — из интернет-пространства. Труднее тем, кто был очевидцем событий до того, как они стали информацией, текстовым материалом, книгой, испытал на себе социальные и экономические условия, которые создают политические режимы, и терпеливо пронёс в себе гнёт общественного менталитета, пытаясь сделать его более разумным и человечным. Такая мечта помогает жить и окрыляет одарённых людей, живущих ради развития своей среды.
Таким человеком, на мой взгляд, была Цырен-Дулма Дондоковна Дондокова, биографию которой в наши дни можно найти через любую поисковую систему, а также — в архивах периодики и в библиотеках Байкальского региона.
Рассказать о мечте и жизни Цырен-Дулмы Дондоковой заново почти невозможно, но мне помогает в этом моя отдалённость и некоторая отчуждённость от среды и места, где творила эта удивительная женщина, а потому у меня будет другой взгляд на события и давление общественного менталитета, делающее совершенно невозможным развитие любого творческого человека, который, тем не менее, развивается и побеждает.
Скажем сразу, что Цырен-Дулма Дондокова, вероятно, одна из творческих личностей Республики Бурятии, прожившая долгую, длиной в 90 лет, жизнь, которая вобрала в себя царский, советский и постсоветский периоды истории России и Бурятии.
Как явствует из разных источников Цырен-Дулма Дондоковна Дондокова родилась 1 мая 1911 года. Меня сразу настораживает точная дата, поскольку многие бурят-монголы, родившиеся значительно позже 1911 года, не знают точных дат, тем более месяца или дня своего рождения. Например, уже известно о другом месяце и годе рождения Дондока Улзытуева, отличных от указанных в официальных источниках. Но, как говорится, песня уже написана, спета, утвердилась в народе, хотя далеко-далеко звучат отголоски других мотивов, вызывая сомнения в подлинности звучания утверждённых…
Место рождения Цырен-Дулмы Дондоковой — деревня Байсын Эбэр, если не ошибаюсь, в русском переводе это означает — южная сторона сопки, горы, солнцепёк, можно также сказать — начало жилья или жизни. Ныне это село называется Алан, так написано в официальных источниках, и причислено к Хоринскому району Республики Бурятия. До Советской власти обозначалось проще — Забайкальская область, Российская империя.
Очевидно, что Цырен-Дулма Дондокова застала и хорошо запомнила жизнь своих земляков дореволюционного периода. В 1917 году ей было шесть лет, в 1922 году, когда был создан СССР, — 11 лет, а когда ей исполнилось 12 лет, на карте возникла Бурят-Монгольская Советская Социалистическая Республика. Случилось это событие 30 мая 1923 года. Как видим, вся жизнь Цырен-Дулмы Дондоковой — история становления и развития Бурятии.
Место рождения Цырен-Дулмы Дондоковой находится в 25 километрах от современного села Хоринск. Там возвышается известная в Бурятии гора Сагаан Уула, у подножия которой всегда селились животноводы. Сегодня любой человек может прочитать в интернете, что по переписи 1900 года в состав Анинского родового управления входили улусы Байсын Эбэр, Энхэ Тала, Алан, в которых проживало: 30 малоимущих, 127 бедняков, 12 середняков, 13 дворов богатых семей. Естественно, активный подросток того времени, а позже одна из первых комсомолок Цырен-Дулма Дондокова знала всех своих земляков, участвовала в их жизни, которую нам, современникам, уже невозможно представить. Но знание нашей героини — основа её будущего творчества.
В 1928 году она окончила школу колхозной молодёжи и поступила в педагогический техникум. В 17 лет! Скорее всего, это был Бурятский республиканский педагогический колледж, который берёт начало от Фроловской второклассной учительской школы, образованной аж в 1904 году, в 1917 году ставшей Верхнеудинской учительской семинарией, в 1920 — Верхнеудинскими педагогическими курсами, в 1921 году — Прибайкальскими четырёхгодичными педагогическими курсами, а в 1924 году — Бурятским педагогическим техникумом.
Есть Постановление Совета народных комиссаров БМАССР от 30 апреля 1924 года, утверждающее положение о Бурятском педагогическом техникуме, задача которого — подготовка кадров учителей для бурятских единых трудовых школ первой ступени. Занятия в техникуме начались 1 октября 1924 года. Русский набор — 70 человек, бурятский — 82 человека. Эти люди, совместно с имевшимися на тот период в Бурятии образованными людьми, начали массовую ликвидацию безграмотности на территории Бурят-Монгольской АССР, которая к моменту образования занимала огромную территорию, включавшую часть современного Забайкальского края и Иркутской области. Республика входила в Восточно-Сибирский край. На 1 мая 1936 года площадь Восточно-Сибирского края составляла 1 миллион 791 тысячу квадратных километров.
Эти цифры при сопоставлении с другими дают понять масштаб и уровень мышления творческого человека того периода. Человек, ощущающий бесконечность просторов, где нет разделений и он везде свой, ощущает безграничность полёта мысли и возможностей…
В этих абзацах, даже если Цырен-Дулма Дондокова окончила какой-то другой педагогический техникум, что маловероятно, отразилась часть судьбы первой бурят-монгольской интеллигенции советского периода, а также — реформы системы образования, в которых участвовала наша героиня. Это колоссальный труд и подвиг первых советских учителей — изменение сознания тёмной, почти безграмотной, массы, которую сначала надо было научить азам грамоты, а далее вывести на следующие уровни образования и просвещения.
Для того чтобы понять, в какой период жили Цырен-Дулма Дондокова и её современники, надо увидеть образовательный ценз населения на момент создания Бурят-Монгольской республики и мысленно сравнить это состояние с тем уровнем, который мы имеем в наше время.
В мае 1923 года на территории Бурят-Монгольской АССР профессиональных учебных заведений, можно сказать, не было. Действовали: педагогические курсы, лесное училище, музыкальная школа, в которых обучалось 156 учащихся, занимались ими не более 20 преподавателей. Как с таким образованием могла развиваться только что созданная республика? Естественно, требовалась, как и во всей России, массовая ликвидация безграмотности. Начальное образование становилось главной предпосылкой всех предстоящих изменений, которые с высоты пройденных лет выглядят поистине грандиозными и небывалыми. Современные поколения должны осознать и оценить колоссальную активность и работоспособность активистов того периода, в числе которых была молодая учительница Цырен-Дулма Дондокова. Надо учитывать, что 90, 8 процента населения республики были сельскими жителями, на 1000 человек от 8 и старше лет грамотными были 22 человека, а бурят-монголов и того и меньше — 14 человек. Эти сведения из открытых источников, без учёта северных районов Бурятии.
Безграмотность — это прежде всего отсутствие развития и абсолютная неконкурентоспособность и бесперспективность региона. Преодолеть эту историческую беду способно только колоссальное усилие наиболее активной части населения. К этой части относились все наши предшественники-литераторы первой половины ХХ века.
После окончания педагогического техникума Цырен-Дулма Дондокова была направлена на работу в село Иргень Читинской области. Известно, что за хорошую работу её персонально поздравила Надежда Константиновна Крупская. Но в историю Республики Бурятия и Байкальского региона Цырен-Дулма Дондокова вошла как поэт, редактор, составитель, переводчик, драматург. Именно в этой последовательности.
Надо полагать, что глубинное знание жизни своего народа, а также работа по ликвидации безграмотности населения, подвигнули её природный ум и талант на многолетний литературный труд. Она была и остаётся первым бурят-монгольским поэтом-женщиной, рассказавшей лирическими строками о мыслях и чувствах своего народа. Она была и остаётся первой бурят-монгольской женщиной, работавшей редактором, переводчиком, составителем…
Некоторые биографы утверждают, что первое своё стихотворение Цырен-Дулма Дондокова опубликовала в 1933 году. Ей было 22 года. Совсем молодая девушка, учительница сельской школы…
Всю жизнь она работала на ниве просвещения, обучала людей бурятскому языку и литературе, то есть — была хранительницей и подвижницей родного языка, фольклора, народных традиций, которые упорно расшатывают время, режимы, споры современников о приоритете какого-либо племени или диалекта...
В 1934-1936 годах Цырен-Дулма Дондокова учила бурятскому языку и литературе слушателей Кяхтинской советской партийной школы, в 1936-1939 годах подготавливала для учёбы и работы рабфаковцев Улан-Удэнского педагогического института.
Знание бурятского языка и литературы позволили ей с 1938 по 1948 годы работать редактором учебной литературы в Бурятском книжном издательстве, в эти же годы она учила родному языку и литературе студентов музыкального училища имени Чайковского. Она была одновременно учителем, литератором, редактором, далее её жизнь стала переходить в сферы издания и литературного перевода.
С 1948 по 1953 годы Цырен-Дулма Дондокова работала литературным редактором в Москве, где в составе группы лингвистов принимала участие в переводе и составлении учебников бурятского языка, содержание которых было переведено с литературного русского языка. В те же годы она редактировала словари национальных и иностранных языков, предназначенных для бурят-монгольской аудитории.
Женщина из далёкого хоринского села Байсын Эбэр становилась признанным и высококвалифицированным литератором, редактором, переводчиком, научным деятелем, вся жизнь которого посвящена развитию и просвещению родного народа.
Открыв книги с бурятским текстом, читатель, слушатель или ученик обнаружит в них многочисленные переводы Цырен-Дулмы Дондоковой произведений классиков русской литературы на бурятский язык. Там будут произведения А. С. Пушкина, Ю. М. Лермонтова, И. А. Крылова, А. П. Чехова и многих других известных писателей.
Литературное наследие Цырен-Дулмы Дондоковой впечатляюще богато и насыщенно. Надо читать! Более всего я рекомендовал бы изучать творчество Цырен-Дулмы Дондоковой русскоязычным бурят-монголам, ещё не утратившим чувство родного языка. Такое чтение возвращает к истокам, к народу, заставляя размышлять о нашем развитии в современном мире.
Она всегда считала, что глубокие сокровенные чувства высказала в произведениях военных лет, когда описывала жизнь своих землячек. Например, стихотворение «Хүлеэнэм» («Я жду»), посвящено женщинам, работающим на заготовке леса в годы войны.
Прочитайте её первый сборник «Хоер дүран» («Две любви»), где слышны её неповторимый голос, интонации, тембр. Сборник имеет непреходящее значение, ибо это была первая книга стихотворений первой бурят-монгольской женщины-поэтессы, в нашем случае, наверное, правильнее будет сказать — поэта, отметив самобытность Цырен-Дулмы Дондоковой, рассказавшей лирическими строками о нежной любви скромной бурятской девушки. Но кто бы заметил в то время особый голос первой бурятской женщины-поэта? Мне говорили, что первый сборник Цырен-Дулмы Дондоковой был раскритикован и, как и полагалось в то время, за воспевание мещанских идеалов. Ведь всё человеческое для суровых созидателей железного века считалось мещанским. Но такая критика могла быть в полной мере на общесоюзном пространстве, а в нашем бурят-монгольском обществе созидали творцы, дорожившие каждым ростком и каждым новым голосом развивающегося национального искусства на просторах советской страны. Цырен-Дулму Дондокову поддержали и приняли многие поэты и прозаики Бурятии.
С этого времени её поэтический голос окреп и зазвучал.
Второй сборник Цырен-Дулмы Дондоковой назывался «Зүрхэнай сохисо» («Биение сердца») и был издан в 1959 году. К этому времени она была уже зрелым поэтом. В периодике сохранены слова Хоца Намсараева, высказанные им по поводу творчества Цырен-Дулмы Дондоковой: «Дулма Дондокова пишет о любви как-то по-другому, по-особому, нежно, тепло. Мы, мужчины, никогда, однако, не сможем так писать».
Дальше последовал настоящий стихопад Цырен-Дулмы Дондоковой: «Наран-Хада» («Солнце-Гора», 1967), «Һара шамайе далланаб» (Зову тебя, луна», 1967), «Шулүүнүүд дуулана» («Камни поют», 1968), «Гараа һарбайгыш хүн» («Протяни мне руку, человек», 1970), «Үе сагай гуурһаар» («Пером времени», 1971), «Манай басаган» («Наша девушка», 1971), «Шүрэ бугааг» («Коралловый браслет», 1975)… и ещё множество других сборников, одни названия которых — настоящая поэзия.
Исследование творчества первой бурятской женщины-поэта — отдельная тема и требует кропотливого труда, талантливой подачи для современного читателя. Наверное, такие исследования и такие материалы есть.
Чтение поэзии Цырен-Дулмы Дондоковой, её судьба, напоминают о пути, которую прошла женщина-бурятка: от средневековых предрассудков и рабства до вершин европейского искусства и просвещения. Может быть, она не говорит о таком пути в своих произведениях, но за каждой её строкой думающий и творческий бурят-монгол увидит этот путь и порадуется за такую великую судьбу, о которой должны знать современники.
Выше я писал о гнёте общественного менталитета… Сложная тема, но умолчать о ней никак невозможно, тем более что разговор наш касается развития общества... Есть в судьбе Цырен-Дулмы Дондоковой эпизод, который она помнила всю жизнь. Эпизод этот в последнее время иногда встречается в бурятской периодике, мне же он был известен давно, так сказать, от очевидца.
Дело в том, что летним днём 1944 года в квартире, находящейся в доме на улице Шмидта города Улан-Удэ, была убита мать Цырен-Дулмы Дондоковой. Пулей из пулемётной очереди. Над городом иногда летали военные самолёты, базировавшиеся на аэродроме, где работали ремонтные мастерские. Вероятно, военные лётчики «облётывали» самолёты после ремонта, проверяя одновременно и оружие. Видимо, один из разгильдяев, пролетая над городом, не выдержав курс или угол разворота, нажал почему-то гашетку, а очередь угодила в окно именно той квартиры, где мирно чаевала со своей подругой мать Цырен-Дулмы Дондоковой. Говорят, что пуля попала ей прямо в сердце. По какой причине этот дурак должен был стрелять? Какую боевую команду выполнял сталинский сокол в мирном небе Улан-Удэ?
Огромны горе и трагедия дочери, потерявшей мать! Но эпизод, как бесцеремонно, наотмашь, пишут авторы таких публикаций, не имел резонанса и вскоре забылся. Авторы заканчивают фразу об этом из ряда вон выходящем и преступном случае словами: «Кто их, фронтовых лётчиков, за это обвинит?» Как это кто?
И тут вспоминается совсем недавний инцидент, когда известный артист в пьяном виде заехал в толпу людей на «Мерседесе», а другие артисты тут же стали взывать о какой-то компенсации родным погибших и прощении этого пьяного разгильдяя и преступника. За что? За то, что он известный артист?
В этих двух случаях, прослеживается катастрофическая незрелость нашего общества, когда чужая боль не всегда может быть своей, а закон не для всех. И все с этим согласны, это правило! В развитом обществе законы должны быть одинаковыми для всех без никаких разделений на заслуги и звания. Будь этот лётчик-разгильдяй хоть трижды героем мира, а артист — трижды всенародно известным, он должен быть наказан за совершённое преступление. Он совершил преступную ошибку, убил пожилую женщину, а мы: «…кто их, фронтовых лётчиков, за это обвинит?». Мы останемся незрелым и неразвитым обществом до тех пор, пока будем думать, что законы писаны не для всех, что есть какие-то особенные люди, которые выше законов.
Несомненно, что именно этот случай, ставший непоправимым горем для Цырен-Дулмы Дондоковой, преследовал её всю жизнь. Но вряд ли она писала об этом случае, ибо была умудрённым жизнью человеком, ставящим целью — развитие и просвещение общества. Об этом говорит вся её судьба.
Надо читать не только поэзию или прозу наших предшественников, надо изучать их биографии, сопоставляя с тем, что имел в прошлом и имеет сегодня бурят-монгольский народ. Такое сопоставление уводит от фрагментарного, бинарного мышления и открывает просторы диалектического мышления, предлагая выбор — застой или развитие, несправедливость или справедливость. Думающий человек, конечно, выберет развитие, справедливость, обращаясь время от времени к прошлому своего народа, о котором напоминают биографии лучших её представителей. Одна из них Цырен-Дулма Дондокова.
Являясь человеком из самых глубин своего народа, она писала о бурятках всех возрастов и, можно сказать, сословий и профессий. Одна из её литературных особенностей — доверие. Умеют женщины доверительно беседовать, где всё тактичность, предупредительность, сдержанность, задушевность. Прочитайте поэму Цырен-Дулмы Дондоковой «Наша девушка», и вы обнаружите там именно такие свойства и качества первой бурятской женщины-поэта. Тем более что материал поэмы — документальный. И в этой документальной теме открывается поразительная лиричность. Хотя бы в маленьком отрывке:

Пою я песню о ромашке белой.
Что лепестки раскрыла, ждет дождя.
Как девушка, которая несмело
Ждет слов любви, своих не находя.
Чтоб те слова, как капли дождевые,
Ей душу оросили, чтоб звенели
Их звуки в сердце, чтоб она впервые
Смутилась так, что щеки покраснели.
Чтоб вспыхнуть сразу радостью огромной.
Чтоб шире распахнулась широта.
Пою я песню о ромашке скромной,
Мне по душе степная красота.

(Пер. С. Кузнецовой)

Надо читать. Надо изучать творчество Цырен-Дулмы Дондоковой и наших предшественников, «чтобы вспыхнуть сразу радостью огромной, чтоб шире распахнулась широта…»
Творчество и наследие Цырен-Дулмы Дондоковой настолько велики, что даже не стоит думать о том, чтобы отразить её в одной статье. А если к этому прибавить ещё и пьесы, написанные ею в соавторстве с Ф. Сахировым, поставленные на сцене Бурятского театра драмы, а также переводы русской и советской классики, добавить к ним учебники по родной литературе, в составлении которых она принимала участие, то получится один из ярких примеров неутомимой деятельности, посвящённой развитию своего народа.
Следовательно, о первой бурят-монгольской женщине-поэте, литераторе, редакторе Цырен-Дулме Дондоковой надо писать книгу. Потомкам в пример.

В открытом доступе интернета я нашёл краткий перечень её произведений на бурятском и русском языках:
Две любви. Стихи. Улан-Удэ, 1946.
Биение сердца. Стихи, песни. Улан-Удэ, 1959.
Майские цветы. Стихи для детей. Улан-Удэ, 1961.
Девушка с Байкала. Повесть в стихах. Улан-Удэ, 1963.
К солнцу. Стихи и поэмы для детей. Улан-Удэ, 1966.
Машу я луне. Стихи. Улан-Удэ, 1967.
Камни поют. Поэма. Улан-Удэ, 1968.
Дай руку, человек. Стихи и песни. Улан-Удэ, 1970.
Пером времени. Избранное. Улан-Удэ, 1971.
Наша девушка. Поэма в стихах и прозе. Улан-Удэ, 1972.
Я — рыженькая. Стихи для детей. Улан-Удэ, 1974.
Коралловый браслет. Стихи и поэмы. Улан-Удэ, 1975.
Я — рыженькая. Издание второе, дополненное. Улан-Удэ, 1980.
Девушка с Байкала. Повесть в стихах. М.: «Молодая гвардия», 1963.
Солнце-гора. Стихи. М.: «Советский писатель», 1967.
Наша девушка. Поэма в стихах и прозе. Улан-Удэ, 1972.
Стихи (В кассете «Слово о земле бурятской»). Улан-Удэ, 1973.
«Сотворение счастья» (роман о годах коллективизации в бурятском улусе)
А также пьесы:
«Вкус соли» (пьеса, в соавт., поставлена на сцене Бурятского государственного академического театра драмы имени Хоца Намсараева),
«Большой колокол» (пьеса, в соавт., поставлена на сцене Бурятского государственного академического театра драмы имени Хоца Намсараева),
«Днем ли, ночью ли» (пьеса, в соавт., поставлена на сцене Бурятского государственного академического театра драмы имени Хоца Намсараева).

Есть ли другой, более полный каталог произведений Цырен-Дулмы Дондоковой? Может быть, я ещё недостаточно изучил её биографию и творчество? Или время требует издания наиболее полного собрания сочинений Цырен-Дулмы Дондоковны Дондоковой?
Она прожила долгую жизнь. 90 лет. Рожденная, как пишут биографы, 1 мая 1911 года, она умерла в 2001 году. Член Союза писателей СССР, народная поэтесса, лауреат Государственной премии Бурятии, Заслуженный работник культуры Бурятии и России. Награждена орденом «Знак Почёта».
Даже в наши дни создаётся ощущение, что Цырен-Дулма Дондоковна Дондокова жила и живёт в Бурятии всегда.

Жамсо Тумунов

(1916–1955)

Перед тем, как начать рассказ о Жамсо Тумунове, скажу, что никто не знает о настоящем времени: пока размышляю и пишу, слова и строки остаются в прошлом, сразу за ними начинается будущее, которое тут же, без переходов, становится прошлым. Ничто, никто, нигде не задерживается. Жамсо Тумунов прожил среди своих современников всего 39 лет. Мне иногда кажется, что он был убеждён в том, что жизнь — состояние бессмертное, ибо вся она — история, в которой мы остаёмся навсегда. Там настоящее время.
Не там ли мы ищем примеры, которые подают настоящие люди? Не подавали, а именно подают, то есть их примеры живут всегда. Следовательно, живы и носители таких примеров, ведь они настоящие. Не абстрактно, не в каких-то псевдолитературных выдумках и шаблонах, которыми мучают учащихся всех возрастов, но оживая в бесконечном отсчёте времени, где живут настоящие люди настоящего искусства.
Например, художники-импрессионисты задолго до науки поняли тайны человеческого видения и зрения, что, кстати, не одно и то же. В этом месте я хотел бы сказать, что литературная ДНК всегда скрыта в поступках и фактах человека и общества, реальные образы которых в любое время могут оживить и показать талантливые авторы, даже если они пожелают изобразить совсем другую картину. Например, Достоевский всю жизнь пытался убедить (в мировом масштабе!) читателя в какой-то умилённой богоносности русского народа, но талант не позволил ему наврать и показал тёмный и дикий люд, который не верит в бога, но одолеваем бесами.
Дело даже не в таланте или видении авторов, а в том, что вечно только настоящее, там действующее вещество, именно поэтому оно всегда живо. В придуманном, то есть во лжи, действующего вещества нет и не может быть.
Биографию Тумунова писали много раз, она известна читателям, любой желающий всегда может найти и прочитать сведения о нём. В этой биографии нет ничего вдогонку. Там ничего нельзя добавить или убавить, она вся на виду. В обстановке чудовищных инсинуаций и фантастической лжи, когда правда становится для большинства насмешкой, настоящее проявляется более отчётливо и зримо. Надо только видеть и не терять видения. О художниках и Достоевском я упомянул совсем не зря. Жамсо Тумунов оценил бы.
Теперь — о нём…
Никому не в укор, но когда мои современники говорят об орденах Отечественной войны I и II степеней, то считают, что люди получили эти ордена в 1985 году, когда было массовое награждение в честь 40-летия Победы, что, конечно, не умаляет подвигов ветеранов и всего советского народа. Но привкус чего-то не настоящего, эмалированного и обновлённого всё-таки присутствует…
Жамсо Тумунов умер 12 января 1955 года, через десять с лишним лет после Победы. Естественно, ни одной награды он не мог получить задним числом, тем более — иконостас юбилейных медалей, которые смотрятся чешуёй на парадных мундирах, вызывая смешанные чувства у современников.
Разным был при жизни Жамсо Тумунов. Но более всего характеризуют его фронтовые записи и награды. Вот их короткий перечень и даты получений. Представления были написаны раньше:

12. 03. 1945 года. Орден Отечественной войны I степени,
09. 05. 1945 года. Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»,
09. 06. 1945 года. Медаль «За взятие Кенигсберга»,
09. 06. 1945 года. Медаль «За взятие Берлина»,
23. 06. 1945 года. Орден Отечественной войны II степени.

Даты конкретные и объяснимые: призванный в армию 2 июня 1941 года, на фронт, в действующую армию Жамсо Тумунов попал 10 ноября 1944 года. Через два месяца был тяжело ранен, выжил, вылечился, а через три с лишним месяца представлен к награждению одним из самых значимых орденов — Отечественной войны. И сразу — I степени! Вот такие штрихи биографии, отмеченные во фронтовых документах, в частности, в наградном листе, объясняют всю предыдущую и последующую жизнь человека, раскрывая его реальный образ.
Передо мной наградной лист (по нумерациям строк), где уже ничего не исправить, как и в жизни, которая не имеет черновиков:

1. Фамилия, имя, отчество — Тумунов Жамсо Тумунович.
2. Звание — гвардии старший лейтенант.
3. Должность, часть — заместитель командира батальона по политчасти 162 гвардейского стрелкового Краснознамённого полка, 54-й гвардейской, стрелковой, Макеевской, ордена Ленина, Краснознамённой ордена Суворова дивизии.
Представляется к награде — ордену Отечественной войны I степени.
4. Год рождения — 1916.
5. Национальность — бурят-монгол.
6. Партийность — член ВКП (б) с 7. 07. 1939 г.
7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и отечественной войне (где, когда) — в гражданской войне не участвовал. Отечественная — с 10. 11. 1944 г. 3-й Белорусский фронт.
8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне — ранен (тяжело) 26. 01. 1945 г.
9. С какого времени в Красной Армии — с 2. 06. 1941 г.
10. Каким РВК призван — Агинским РВК Читинской области.
11. Чем ранее награждён, за какие отличия — ранее не награждался.
12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи — (прочерк).

I. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг.
26. 01. 1945 года в бою за населённый пункт Адамсвальде на территории Германии (Восточная Пруссия), в период наступления наших подразделений, после ранения командира батальона, командование батальоном принял на себя, решительной атакой выбил противника из Адамсвальде, прочно закрепил достигнутый рубеж, в течение трёх часов отразил с успехом 4 яростные контратаки противника. Разорвавшимся снарядом был тяжело ранен. Противнику были нанесены потери: 120 человек убитыми, 7 пленных, захвачено 9 станковых пулеметов, 4 пушки.
За самоинициативу, проявленную в бою, и умелое командование батальоном, в результате чего противнику были нанесены большие потери и выполнена боевая задача, достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени.

Командир 162 гв. Краснознамённого полка гвардии майор: Артеменко.
Зам. Командира полка по п/части гвардии майор: Сергеев.
10 февраля 1945 года. Печать.
Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени. Начальник политотдела дивизии, гвардии полковник: Митрофанов.
13 февраля 1945 года. Печать.
Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени. Командир 54 гв. стр. Макеевской, орд. Ленина, Краснознамённой, орд. Суворова дивизии, гвардии генерал-майор: Данилов.
14 февраля 1945 года. Печать.
Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени. Начальник политотдела 3 гв. СКК, гвардии полковник: Свирин.
16 февраля 1945 года. Печать.
Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени. Командир 3 гв. стрел. Краснозн. корпуса, гвардии генерал-майор: Александров.
19 февраля 1945 года. Печать.
Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени. Начальник политотдела 28 армии, (звание неразличимо): Артемьев.
23 февраля 1945 года. Печать.
Последним поставлен штамп с надписью от руки: Приказом войскам 28 армии № 121 от 12 марта 1945 года награждён орденом Отечественной войны I степени.
Он совершил подвиг, тяжело ранен 26 января 1945 года, находится в госпитале, к награде представлен 10 февраля, представление идёт по инстанциям, награда утверждается приказом 12 марта 1945 года.
Переписав данные наградного листа, я специально показываю долгую и упорную бюрократию армейского делопроизводства, в котором отражена фиксация действительности из жизни одного из миллионов офицеров Красной Армии. Вместе с тем, инстанции, по которым проходит наградной лист, говорят о значимости и степени награды.
Конечно, в этом наградном листе, как и в любом документе российской бюрократии, есть неточность, которая исправлена во втором наградном, где Жамсо Тумунов был представлен к ордену Отечественной войны II степени. Неточность — в указании РВК, откуда он был призван. В первом случае написали — Агинским, во-втором — Улан-Удэнским РВК, что верно.
Согласно сведениям из второго наградного листа, Жамсо Тумунов совершил подвиг 29 апреля 1945 года, представлен к ордену был 31 мая 1945 года, бумаги по инстанциям гуляли до 23 июня 1945 года. Всего за полгода пребывания на фронте — с 10 ноября 1944 года по 9 мая 1945 года — он был тяжело ранен, дважды заменял раненных командиров и дважды был награждён очень значимыми боевыми орденами — Отечественной войны. Две его медали — за взятие. Кенигсберга и Берлина. Третья — за Победу. Ничего не конкретного!
Что же случилось 29 апреля 1945 года?

Вот выписка из второго наградного листа Жамсо Тумунова:
«Тов. Тумунов в боях по ликвидации окружённой группировки немецких войск, окружённых южнее Берлина, умело проводил партийно-воспитательную работу с личным составом, сам в период боёв всё время находился в боевых порядках и на самых ответственных участках, воодушевляя личный состав на выполнение поставленных задач командования, в результате чего батальон на всём этапе боёв имел успех по выполнению поставленных боевых задач.
29 апреля 1945 года в бою за высоту 57,8 тов. Тумунов, лично, находясь в роте при выбытии из строя командира роты, умело организовал отражение вражеской контратаки, удержав малыми силами, со своей стороны, обороняемый рубеж, показав при этом образцы личной отваги и мужества, уничтожив лично 7 немецких солдат.
Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны II степени».
Далее бумаги отправились в долгое путешествие по инстанциям, а награда была получена в июне 1945 года.

Представляя время и события, в которых жили и участвовали наши предки, при кропотливой работе можно с большой долей реальности вычленить и показать не только жизнь наших предшественников, но даже один день этой жизни. Я вижу 26 января 1945 года, бой за Адамсвальде, бойцов батальона, политруком которого был Жамсо Тумунов. Наверняка он знал всех своих подчинённых, был знаком со всеми их личными делами, дружил с ними и всю жизнь помнил о них. Скажем, как он мог не знать Алексея Семёновича Шубнякова, который 26 января 1945 года, может быть, на его глазах, в бою за Адамсвальде подбил из своей пушки прямой наводкой немецкий танк, а потом и бронетранспортёр, за что был награждён орденом Отечественной войны II степени?
Гвардии старший лейтенант Тумунов мог кричать ему в пылу и грохоте боя:
— Справа танк, Шубняков, бей прямой наводкой! Бей, Лёша!
Жамсо Тумунов был мужественным и доверчивым человеком, который уважал каждую личность. Особенно ценил простых людей из народа, каким и был красноармеец, артиллерист, повар Алексей Шубняков. Мне известна его биография, я читал о нём, именно о бое 26 января 1945 года за Адамсвальде.
После войны, работая на министерской должности, поднимая и развивая культуру бурят-монгольского общества, имея возможности пользоваться большими привилегиями, Жамсо Тумунов часто общался с людьми рабочей профессии, заходил в кочегарки и подолгу беседовал с обыкновенными мужиками, благодаря которым страна вышла победителем из страшной войны, потеряв в ней умопомрачительное число своих жителей. Перед глазами автора первого бурят-монгольского романа, писателя, начальника Управления по делам искусств при Совете Министров Бурят-Монгольской АСССР, гвардии капитана Жамсо Тумунова, смертельно задетого войной, вставали жилистые труженики военных невзгод, простые мужики со всех концов России.
Кстати, в Адамсвальде, где был тяжело ранен Жамсо Тумунов, есть большое кладбище советских воинов. Он мог остаться там со многими своими товарищами. Но выжил, чтобы прожить ещё десять счастливых лет, наполненных неутомимым литературным трудом, который он начал будучи подростком. Сначала старомонгольским письмом, потом латинским, далее и до конца жизни — кириллицей. Азбука менялась по мере его взросления, как и вся Бурят-Монголия.
Когда понятен характер человека, можно рассказать его биографию, которая будет только оттенять уже известные качества. В первом своём повествовании о Жамсо Тумунове я напоминал читателям о том, что «Сложив вместе Талант и Жамсо, мы получаем — океан дара, море способностей. Следующая задача — приумножить. Вы представляете, что это будет?» Сегодня, с высоты своего времени, мы можем сказать, что Жамсо Тумунов задачу свою выполнил.

Повторю известное: Жамсо Тумунов родился 5 февраля 1916 года в местности Таптанай. Обычно пишут в улусе, хотя на самом деле общее название имеет местность, на которой находится несколько улусов. Кстати, в романе «Степь проснулась» Жамсо Тумунов пишет о нескольких таптанайских улусах. Учёбу, конечно, он начинал дома. Среда, где родился и вырос, была образованной. Его родственники — Пётр Бадмаев и Гомбожаб Цыбиков, выдающиеся бурят-монголы начала и первой четверти ХХ века.
За любым талантом — скрыта родословная. Просто так ничего в мире не случается. Этот закон в истории ни разу не нарушался. Известно, что с малых лет Жамсо Тумунова воспитывала его бабушка Сэжэ, знавшая множество улигеров, сказаний, историю своего народа.
В 11 лет он поступил в Таптанайскую школу крестьянской молодёжи. Вполне вероятно, что в школу он поступил, уже зная грамоту и счёт. После 7 лет учёбы в школе получил направление в Бурятский педагогический институт. Следовательно, с ним занимались домашние, а также он упорно самообразовывался. Лидером был с детства, таланты его раскрывались по мере учёбы. Главная особенность времени: фундаментальное изменение общества, повсеместный порыв и стремление к знаниям. Естественно, Жамсо Тумунов, как и многие его сверстники, был пионером, комсомольцем, активным общественным деятелем. Важно отметить: редактировал и выпускал школьную газету, то есть сам писал, сам выпускал, как один из первых журналистов Сибири Иван Васильевич Багашёв, если такое сравнение уместно.
В 1934 году, когда ему исполнилось 18 лет, он должен был отправиться на учёбу в педагогический институт, но его направили учителем в Зуткулейскую начальную школу. В национальных школах не хватало учителей, кадры подбирали из активных и талантливых выпускников школ.
Через год, в 1935 году, в его жизни случилось очень интересное событие: его направили заведующим отделом Еравнинского райкома комсомола. Современники должны знать, что в те годы существовала Бурят-Монгольская АССР, куда входили нынешние национальные округа и многие места проживания бурят-монголов, республика была в составе огромного Восточно-Сибирского края. Люди того времени мыслили этими географическими категориями, масштабы и представления у них были совершенно другими, нежели сегодня. Национальность писалась как бурят-монгол, республика называлась Бурят-Монголия. Перечитайте наградной лист Жамсо Тумунова, где написана его национальность: бурят-монгол. Замечу, что многие активные люди первых десятилетий Бурят-Монголии были очень талантливыми и плодовитыми писателями. Каждый из них ощущал свою принадлежность к республике с таким историческим и точным названием, а сами они чувствовали себя частью монгольской истории и культуры, познающими и входящими в русскую культуру.
В Еравнинский район пригласил его Цокто Номтоев, известный впоследствии как писатель, Герой Социалистического Труда. И не одного. Вместе с Жамьяном Балданжабоном. Отправиться, пусть и на редких попутных машинах или телегах, в Еравнинский район, скажем, из Дульдурги, расстояние между которыми 400 километров, для молодых людей того времени никаких трудностей не представляло. Всё зависит от сознания и жизненных целей.

В Еравне 19-летний Жамсо Тумунов работал заведующим отделом пионерской и комсомольской работы. Видимо, он был увлечён своей работой настолько, что был отправлен на семинар в Москву, где встретился с Н. К. Крупской и в беседе с ней обосновал необходимость строительства Дома пионеров в Сосново-Озерске. Дом пионеров в Еравне построили за четыре месяца, руководил работами, конечно, Жамсо Тумунов.
Он всю жизнь учился, изучал культуру и литературу народов России и мира. Эти направления были его основными приоритетами для развития самого себя и просвещения всего бурят-монгольского народа. Нет сомнения, что все молодые и образованные бурят-монголы того времени ставили перед собой именно такую задачу.
В 1937 году Жамсо Тумунов поступил в Улан-Удэнскую коммунистическую сельскохозяйственную школу. И там он редактировал газету школы, был непременным участником художественной самодеятельности.
В 1939 году, в 23 года, он стал членом КПСС и Союза писателей СССР. Основным местом работы стало Бурятское книжное издательство.
В армию его призвали 2 июня 1941 года, за двадцать дней до начала войны. Служил в редакции газеты 17-й армии. В периодике и сети можно найти интересный период из биографии Константина Седых, Георгия Маркова и Жамсо Тумунова, когда они вместе работали в редакции армейской газеты. И в это же время каждый из них писал свой роман, который впоследствии стал определяющим в судьбе автора. Жамсо Тумунов — «Степь проснулась», Георгий Марков — «Строговы», Константин Седых — «Даурия». Дружба этих людей стала пожизненной.
Он продолжал писать на войне. В землянках, может быть, в окопах.
«Я теперь от вас далеко, часто во сне вижу тебя и Батора, — сообщал он домой, — Сегодня прошагали 10 км по грязи, сильно устал и так каждый день. Меняются названия сел, городов, которые мы освобождаем. Многие из них фашисты сильно разрушили и надо их за это бить без жалости. Впереди у нас большие дела. В редкие свободные часы пишу, отправил в Буриздательство небольшой сборник … Особым геройством похвастаться не могу, воюю как и все. Постарайся, чтобы Батор рос настоящим человеком. Если судьба будет благосклонна ко мне, я вернусь к вам. Идут жестокие бои. Крепко целую. Сынок, целую тебя в лоб. Твой отец».
Вот его строки из госпиталя: «Многих дорогих товарищей я потерял. От 300 осталось нас только 70. В атаке я шел впереди и удивляюсь, как остался жив. Подлечусь и снова пойду в бой…».
Ещё одна запись из дневника: «Самый краткий путь домой только через Берлин. Вижу нашу природу. Вот степь Аги, озера Еравны, полноводье Селенги, осенний Байкал». Солдат, поэт Сергей Аракчеев писал в 1945 году о безымянном болоте: «Там не хотели рваться даже мины / и шли ко дну, пуская пузыри, / и если б не было за ним Берлина, / мы б ни за что туда не забрели!» Как схожи мысли настоящих творческих людей...
Творчество довлело над ним, как и над каждым талантливым человеком, всё время. Вообще, самый ответственный человек — талантливый человек, художник в большом смысле этого смысла. Несмотря ни на что, он встаёт и каждый день занимается своим делом. Добавим к сказанному, что такой человек — большая редкость в обществе. Но за ним вольно или невольно, понимая или не понимая его, следуют люди.
Поражает литературная плодовитость фронтового офицера, новизна в прозе. Исследователи подчёркивают, что в бурятской литературе такой прозы ещё не было, что это синтез публицистики и художественной прозы. Это было новое эстетическое качество.
После войны Жамсо Тумунов работал ответственным секретарем правления Союза писателей Бурятии. Четыре года, с 1947 по 1951 год, жил и учился в Высшей партийной школе при ЦК КПСС в Москве. Вернувшись в Улан-Удэ, работал в должности начальника Управления по делам искусств при Совете Министров Бурятской АССР.
Здесь только основные вехи яркой судьбы Жамсо Тумунова, которая закончилась 12 января 1955 года. Он прожил неполных 39 лет. И оставил богатейшее наследие, которое живо и продолжает оказывать сильнейшее влияние на развитие бурят-монгольского народа и в наши дни.
Думаю, что рукописи, военные дневники и биография Жамсо Тумунова, как и многих других писателей бурят-монголов ХХ века, ещё не изучены в той мере, в какой требуется знать современникам. Это было бы очень полезно школьникам, студентам, взрослым…
Ещё подростком Жамсо Тумунов писал пьесы «Хилэ дээрэ», «Шоолой», «Шиидхэгдэһэн асуудал», «Мартагдашаүгэй удэрнууд», «Бата Барас хоёр», «Басаган-трактористка». Писатели того времени особо выделили пьесу «Сэсэгма». Тема — борьба бурят-монгольских женщин за свои права. Какие у них были права до советской власти? Кто-нибудь знает о них? Бурят-Монгольский драматический театр поставил пьесу в 1937 году. Через три года, в 1940 году, был издан сборник пьес Жамсо Тумунова. Ему было 24 года!
В 1949 году в Улан-Удэ был опубликован его роман «Степь проснулась», ставший первым бурят-монгольским романом, который перевели на многие языки — русский, чешский, венгерский, словацкий, немецкий, монгольский и другие. Обычно пишут и «другие»? А какие именно? Попробуем найти эти произведения, но уже названных переводов достаточно для того, чтобы сказать — роман стал самым значительным явлением в истории бурят-монгольской литературы. На мой взгляд, произведение до сих пор не оценено в полной мере. Скажу по поводу разных споров на эту тему: в романе всё правильно и достоверно. С нарастанием неравенства и эксплуатации человека человеком вместе с фальшивой героизацией невежественных авантюристов и пройдох, правда жизни и достоверность фактов прошлого будет проявляться всё очевидней и отчётливей.
В 1980-е годы я был свидетелем строительства в родном селе Жамсо Тумунова литературно-краеведческого музея его имени. В 2016 году библиотеке Дульдургинского района присвоено имя первого бурятского романиста Жамсо Тумунова.

Приведу перечень произведений писателя, имеющихся в открытом доступе:
Сухэ Батор: Поэма / Перевод С. Шервинского. — М.; Л.: Детгиз, 1950.
Незабываемые дни. — Улан-Удэ, 1952.
Золотой дождь: Роман / Перевод Инн. Луговского. — Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1958.
Из произведений военных лет. — Улан-Удэ, 1960.
Степь проснулась/ Авториз. пер. А. Митрофанова и С. Родова. — Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1972.
Утро на Байкале: Стихи. — М.: Мол. гвардия, 1949.

«Благодаря отцу, — писал мне в 2019 году сын писателя Батор Жамсоевич Тумунов, — я был с детства знаком с такими мэтрами, как Мухтар Ауэзов, Александр Фадеев, Константин Симонов, Александр Твардовский, Георгий Марков…
Мне посчастливилось очень близко знать Сергея Шервинского — переводчика «Илиады» и «Одиссеи». Благодаря этому человеку, поэтические произведения моего отца впервые появились на русском языке и стали известны широкому кругу читателей. Например, поэма «Сухэ-Батор».
Отец дружил со многими интересными людьми своего времени, среди них: первая советская чемпионка мира по конькам Мария Исакова; командир партизанского отряда, многократный чемпион СССР по боксу Николай Королев; генерал Илья Балдынов, артист цирка Михаил Румянцев (клоун Карандаш). С героем Советского Союза, летчиком Алексеем Маресьевым отец учился в Высшей партийной школе.
Став взрослым, я долгие годы поддерживал связь с друзьями своего отца — Сергеем Владимировичем Михалковым, Константином Фёдоровичем Седых, Василием Ивановичем Балябиным и другими известными людьми, а также дружил с Валентином Георгиевичем Распутиным. Эти люди помогали мне в издательском деле. Сергей Михалков написал для трехтомника отца, вышедшего в 2004 году, слова приветствия, которые приведу полностью: «Я рад приветствовать древнюю Агу, ее мужественный и трудолюбивый народ со страниц избранных произведений моего друга и собрата по перу Жамсо Тумуновича Тумунова — автора первого бурятского романа «Степь проснулась», солдата Великой Отечественной …».
Это были по-настоящему большие мастера слова, добрые и отзывчивые люди, готовые в любую минуту оказать поддержку».
Добавлю и повторю: вместе с тем, как будут увеличиваться фейки и симулякры современности, начнёт проявляться интерес людей к настоящему, которое присутствует в истории всегда. Там живёт, работает, смеётся в квартире на улице Шмидта в Улан-Удэ или в квартире в Третьем Неглинном переулке Москвы неутомимый и человечный Жамсо Тумунов вместе со своими друзьями и побратимами. Назову только несколько имён — автор китайского «Интернационала» Эми Сяо, Сергей Шервинский, Наталья Кончаловская и Сергей Михалков, Александр Фадеев, Александр Твардовский, Николай Тихонов, Кайсын Кулиев, Давид Кугультинов, Константин Седых, Георгий Марков и многие другие прозаики и поэты. Иногда к нему заходит из соседнего подъезда земляк, старый революционер и герой гражданской войны Дмитрий Шилов. И ещё не знает, что его именем назовут улицу в Чите, а Жамсо Тумунов даже не предполагает, что будет построен музей его имени. Многие не знают будущего, больших и странных перемен в жизни, катастрофического изменения сознания большинства населения. Но ведь и мы не знаем, как дальше изменится это сознание… Нам только известно: настоящее всегда будет жить в истории. Надо только его видеть и показывать.
Настоящее время — это история, это Человек со всеми своими человеческими качествами, которые трудно уместить в одном очерке, но они проступают из каждого факта его жизни.
Необходимо добавить, что 15 июля 2021 года исполнится 105 лет супруге Жамсо Тумунова — Ханде Лубсановне Намсараевой. Они были одногодками. Вот краткие сведения о ней из открытых источников:
Ханда Лубсановна Намсараева родилась 15 июля 1916 года. В 1939 году окончила Улан-Удэнский техникум искусств и затем работала (с перерывом с 1948 по 1956 годы) ведущей артисткой хора театра.
До прихода в оперный театр Х. Л. Намсараева была одной из ведущих исполнительниц бурятских народных песен. Как одна из лучших и популярных исполнительниц бурятских народных песен в 1936 году выезжала в Москву в составе большой делегации передовиков сельского хозяйства и творческой интеллигенции, успешно выступала в концертах перед москвичами.
Ханда Намсараева была участницей первой и второй декад бурятского искусства и литературы в Москве, неоднократно награждалась почётными грамотами Президиума Верховного Совета Бурятской АССР, горкома КПСС, исполкомов городского и районного Советов депутатов трудящихся.
За заслуги в развитии бурятского искусства награждена орденом Знак Почёта.

Даширабдан Батожабай

(1921–1977)

Отличие авторов, о которых я пишу, от современных в том, что они жили и творили в период зарождения, становления и расцвета Бурят-Монголии, которая обладала громадным потенциалом непрерывно развивающихся талантов во всех сферах человеческой деятельности.
Ярчайшая и немеркнущая звезда этого потенциала — Даширабдан Батожабай. Более того, он сам потенциал для развития всего бурят-монгольского народа.
О нём известно больше легенд и мифов, гуляющих с давних времён в обществе, чем его подлинная биография, которая ещё не написана, а имеющиеся в разных энциклопедиях сведения о нём не способны, в силу разных обстоятельств, раскрыть его реальный образ, тем более, настоящую тему, цели и задачи, поставленные в его произведениях.
Ведь именно тема произведения — главное в жизни любого автора, а национального — особенно.
Более всего образ Батожабая, а с ним — его творчество, темы, мысли, предстают передо мной по мере чтения его произведений в оригинале, а также — по рассказам его друзей и очевидцев, среди которых есть люди, знавшие его с детства, жившие с ним в юности, работавшие с ним в молодые годы и в зрелости, дружившие и беседовавшие с ним.
Мне повезло, что я был знаком с такими людьми, родился и вырос среди них. Это довольно большая и серьёзная среда, в которой известен реальный Батожабай. Каждый из них составил неизменное представление о своём Батожабае, а все вместе они создали живой и правдивый образ, который совершенно не совпадает с легендами и мифами, всплывающими иногда в обществе. В этом образе предстаёт культурный и высоконравственный, дружелюбный и общительный человек, мечтающий о справедливости, просвещении и развитии своего народа. Но, как говорится, о каждом боге — свои легенды…
Обобщая имеющиеся в моём сознании сведения о нём, более того, читая его произведения в оригинале, я могу утверждать, что Даширабдан Батожабай был гениальным художником бурят-монгольского народа, как никто другой, владевший бурят-монгольским языком и понимавший звучание всех его оттенков. Выражу мысль афоризмом: в звуке — суть, а в слове — смысл.
Для того чтобы родился такой художник, как Батожабай, должны пройти века испытаний, проб и отбора. К сожалению, мы не всегда понимаем, с кем живём и общаемся…
Нашему читателю надо объяснять, что слово художник имеет глобальное значение для общества. В английском языке — это человек искусства и культуры вообще, мастер своего дела, в котором сконцентрировано всё лучшее за всю эволюцию вида. Художник может быть: литератором, музыкантом, живописцем, графиком. С исчезновением художника исчезает и вид, который получает направление развития, далёкое от достижений и понятий человека. Следовательно, задача художника — работать в любых условиях для развития своей среды.
Именно таким гениальным художником и был Даширабдан Батожабай.
Тема его главного произведения «Похищенное счастье» не может быть принятой и понятой сразу всем обществом, как это всегда бывает с темами больших художников. То, что понятно сразу, не развивает общество, но опускает его до обыкновенного потребительства.
Конечно, мысль Батожабая бурят-монголы будут понимать во все времена, но поколения за поколениями, так сказать, в порядке очереди, в процессе и, главное, по мере цивилизационного развития. В этом достоинство и ценность любого серьёзного произведения.
До некоторых пор в текстах Батожабая виден только сюжет, где великолепные авантюра и интрига, завораживающие читателя, виртуозный и понятный язык, волшебный порядок слов, задевающий все мыслимые струны души любого бурят-монгола.
Но в сюжете проявлен только талант Батожабая. Тема произведения становится всё отчетливей и очевидней со временем. В теме — мудрость Батожабая, его главная мысль, которая должна сделать из тёмной толпы, обманутого и вечно обманываемого населения, настоящий народ, способный обрести счастье, которое не похищено, а плутает. Счастье — понятие обширное, его может обрести свободный от предрассудков и суеверий человек. Таков буквальный перевод названия произведения Батожабая.
О Батожабае вспоминали и писали много, авторы — самые разные люди из самых разных кругов. Все бурят-монголы справедливо считают Батожабая своим. С воспоминаниями некоторых авторов сегодня может ознакомиться каждый. Официальная биография его сконцентрирована в энциклопедиях.
Вкратце она такова.
Даширабдан Одбоевич Батожабай родился 25 августа 1921 года в селе Догой Агинского аймака Бурят-Монгольской автономной области Дальневосточной Республики, вошедшей позже в состав РСФСР, умер в 1977 году в городе Москве. Бурятский советский прозаик, драматург, член Союза писателей СССР. (Справка: Дальневосточная Республика существовала с 6 апреля 1920 года по 14 ноября 1922 года).
Запомним административно-территориальные деления, существовавшие на период рождения Даширабдана Батожабая. Такое знание необходимо для понимания личности Батожабая, сюжетов и тем его произведений. Дух времени и общества определяют судьбу человека, вмещающиеся только в даты его рождения и смерти, но Батожабай уже вне времени, благодаря потенциалу, который заложил в свои творения.
Переходя в наше время, скажем, что он родился в селе Догой Могойтуйского района Агинского Бурятского округа Забайкальского края. Как и принято писать, в семье скотовода. Учился в Зугалайской семилетней школе, после окончания которой поступил в Улан-Удэнский театрально-музыкальный техникум. Работал актёром Бурят-Монгольского драматического театра. До войны успел написать несколько одноактных пьес.
С началом Великой Отечественной войны Батожабая, как и многих других парней его поколения, призвали в армию. Добавлю, что по документам того времени и, может быть, в последующем, он — Даширабдан Батожапов. В общей базе данных и на различных сайтах можно найти его военные данные под этой фамилией. Батожабаем он стал позже, в Литературном институте.
В 1941 году он окончил Новосибирскую краткосрочную лётную школу. Служил пилотом, некоторые биографы пишут штурманом, бомбардировщика дальней авиации. Фронтовые награды, кроме медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», нигде не указаны. О его военной судьбе есть материалы на разных сайтах. Насколько они достоверны, не знаю. Мне более интересна его литературная судьба, которая сказалась и долго будет сказываться на судьбе всего бурят-монгольского народа. Хотя надеюсь, что краеведы найдут и напишут наиболее реальную предвоенную и военную судьбу Даширабдана Батожабая, опираясь на подлинные документальные факты и неизвестные пока нам воспоминания очевидцев.
В официальных источниках утверждается, что с 1945 по 1952 год он работал в редакции газеты «Бурят-Монголой Унэн», редактором литературной редакции в радиокомитете Республики, ездил по сёлам Агинского Бурятского национального округа, зарабатывая деньги художественным оформлением учреждений и клубов. Как и многие бурят-монголы своего времени, он был хорошим художником-оформителем.
Естественно, он всё время размышлял, то есть увеличивал объём мировоззрения, фиксировал достижения мысли. Это и означает непрерывный литературный труд, результатом которого становятся тексты изданных или неизданных произведений. Рождённая автором мысль, даже будучи не оформленной в книжные форматы, уже живёт в суете среды, чем сильнее потенциал мысли, тем дольше она будет жить, влияя на общество. Это очевидно, и Батожабай это понимал задолго до научных открытий, готовясь писать своё главное произведение.
В 1945 году у Батожабая появилась поэма-сказание «Юный богатырь Сэнгэ и его друг Сунды Мэргэн», потом он написал пьесу «Плоды победы». Так он становился признанным драматургом. В послевоенные годы одна за другой появились его пьесы; 1948 год — «Животноводы» («Малшад»), 1949 год — «Ошибка Дагбы» («Дагбын алдуу»), 1952 год — «Буду агрономом» («Агроном болохоб»), 1952 год — «Выигрыш» («Шүүбэри»).
Талант требует мастерства, а мастерство — непрерывной работы и учёбы. Не мастер делает дело, а дело — мастера. В 1952 году Батожабай поступил в Литературный институт имени А. М. Горького. С этого времени начинается плодотворное время его прозы и даже поэзии. Эпическая поэма «Мудрый Сэнгэ» появилась на русском языке в 1954 году, в тот же год он написал одноактную пьесу «Шобдог», а потом и многоактные пьесы «Огни на реке», «Ход конём».
В Москве в эти годы были изданы его книги: 1954 год — «Бесхвостый чёрт», 1958 год — «Невскрытые конверты». На сцене Бурят-Монгольского драматического театра была поставлена пьеса «Огни на реке», затем — комедия «Ход конём».
В процессе непрерывных размышлений рождалась большая проза Батожабая. В 1955 году он написал свою первую повесть «Песня табунщика». Драматург — это особое видение, строго соблюдающее законы жанра.
Повесть Батожабая была замечена кинематографистами. 1957 год в судьбе Батожабая отмечен кинокартиной «Песня табунщика». Сценарий Батожабай написал при содействии К. Б. Минца и Е. М. Помещикова. В 1960 году был снят художественный фильм «Золотой дом» по сценарию Д. О. Батожабая, В. И. Ежова, Г. Ц. Цыдынжапова.
Работу над своим главным произведением — трилогией «Похищенное счастье» Батожабай начал, вероятно, в 1959 году или несколько ранее. Я читал, вернее, изучал это произведение на бурятском языке с первых его публикаций в журналах «Свет над Байкалом» и «Байкал», внимательно проследил изменения в тексте и убедился, что замысел этой эпопеи зрел и жил в мыслях автора, довлел над ним с давних, может быть, даже с юношеских лет.
Батожабай был очень плодовитым автором, завершающим сюжеты и темы с завидной для многих быстротой. Можно сказать, что он следовал заветам Чингисхана: «Боишься — не делай, делаешь — не бойся, сделал — не сожалей!».
Известны его книги «Где же ты, моя судьба?», изданная в Улан-Удэ в 1962 году, роман «Горные орлы», который был издан в Москве уже после смерти автора в 1978 году.
В 1959 году Батожабай был награждён орденом Трудового Красного Знамени.
В Улан-Удэ на доме, где жил и работал Даширабдан Батожабай, можно увидеть мемориальную доску, в 1992 году одна из улиц Советского района города была названа его именем, в 1996 году издан сборник «Воспоминания о Батожабае», его имя носит Государственная юношеская библиотека Республики Бурятия. Нет сомнения, что когда-нибудь Батожабаю будет поставлен памятник.
Несколько слов о потенциале главного произведения Батожабая, который заложен автором в оригинал. Он велик не тем, что громаден, а тем, что таит в себе большую движущую силу, которая должна быть высвобождена. Как показать этот потенциал читателю, который уже не может понимать текст на бурят-монгольском языке, а имеющийся перевод непременно уведёт в далёкие от него политические лабиринты ХХ века?
Возможно ли сделать буквальный перевод, не теряя литературных достоинств? Уже в наши дни я встречался с намерениями некоторых бурят-монголов сделать такой перевод. Все великие произведения имеют несколько переводов на разные языки, при этом ни один из них не умаляет другой. Это естественный процесс, говорящий об отсутствии шаблонов и непреходящем интересе к автору и его творениям. Более того, такой процесс говорит о развитом обществе.
Помните момент, когда бездомные и нищие, обездоленные и несчастные Аламжи и Жалма с детьми собираются покинуть тайгу, пешком, неся на себе весь свой скарб? Вот этот отрывок, который я перевёл на русский язык, не отступая от текста:
«…Собираться в пешую дорогу до селения людей начали после полудня. Ближе остальных, конечно, Зугалай. Туда, от места их жилища в лесу, полдня пути на бычьей телеге. Сколько ехать на коне, семья Аламжи не знала. Ведь они ещё не испытали счастья иметь резвого рысака и ездить на нём.
Утварь и одежду разделили на три части. Лёгкие пожитки Аламжи уложил в котёл, связал в круглый узел и поручил жене. Жалма ещё должна была нести на руках малолетнего Балбара. Следующий, меньший, чем первый, тугой узел он приготовил для сына Булата.
Вся остальная утварь и пожитки достались на его долю. Собралась солидная поклажа большого веса, которую нагружают на жилистого яка. Можно, конечно, часть вещей оставить здесь, бросить, но всё время кажется, что они нужны, пригодятся, хотя там ничего ценного нет. Перед подобным выбором, конечно, пребывает не одна семья Аламжи, как правило, такие смятенные чувства испытывают все бурятские семьи, собираясь кочевать на новое место.
Аламжи снял с мускулистой шеи затёртую медную ладанку с глиняным божком, повесил её на выпиравшую жердь шалаша, опустился перед божком на колени и погрузился в молитву. Сколько раз, сколько дней и ночей он молился перед этим маленьким глиняным божком!.. Сделанного давным-давно из глины человечка Наван Чингиз купил когда-то в Богдын хурёо за один рубль. Теперь, перед этим ничтожным глиняным изображением меньше мизинца, подобно слабому младенцу, склонился на коленях, шепча молитвы, сильный и перевитый мускулами, как настоящий барс, Аламжи:
— Направь наши судьбы по верной дороге, направь и не оставь нас…
Жалма, стоя на коленях, повторяет за мужем молитвы и просьбы.
После того, как совершили обряд, первым, возглавив семейную процессию, вышел на дорогу Булат. Радуясь встрече с людьми, он легко устремился вперёд, и ноги его будто не касаются земли. За ним степенно зашагал Аламжи. Водрузив на спину поклажу и взяв на руки малолетнего сына, Жалма ещё раз поклонилась, укрепляя прежние молитвы и просьбы, но оказалось, что Аламжи снял с жерди ладанку. Тем не менее, Жалма, склоняясь до земли, ещё раз прошептала молитву:
— Направь наши судьбы, не оставляй, не оставляй нас, помоги моему мужу победить на предстоящих состязаниях обоо!С каждым её поклоном нагибался и трясся вместе с ней старый деревянный черпак, выпиравший из поклажи на её спине, и был похож на иссохшую руку нищего, напрасно выпрашивающего подаяние.
Порывистый ветер между тем крепчал и свистел в кронах деревьев. По небу плыли мрачные рваные тучи.
— Торопись, Жалма-аа! — голос Аламжи, разрываемый сильными порывами ветра, гудел и раздавался будто из-под земли.
Губы Жалмы продолжают шептать молитвы. Женщине будто некогда поднять уставшую голову, чёрный ветер треплет и развевает её волосы».
В этом отрывке великая правда и боль, которую всю жизнь носил в своей душе Даширабдан Батожабай, с начала своего осознанного творчества поставивший цель — правда и справедливость, образование и просвещение своей среды, силой данного ему таланта он должен вывести соплеменников из мрака и мракобесия, заложив в текст мысль об освобождении от всяких предрассудков и суеверий.
Заметим, что имена Аламжи и Жалма состоят из одних и тех же букв, они как бы неотделимы друг от друга, составляют один звукоряд. Звучание этих слов уже говорит о таланте и глубоком знании автора возможностей и гибкости, тембров и оттенков родного языка…
Должен заметить, что я много лет изучал главное произведение Батожабая, предварительно ознакомившись с имеющимися суждениями о его текстах только в переводе. Почему-то об оригиналах не говорят. Но моей целью было изучение текста в оригинале. Предложение за предложением. Естественно, в моей голове шёл одновременный перевод на русский язык. Это была большая исследовательская работа, для которой я взял публикации трилогии на бурят-монгольском языке разных годов: альманах «Байгалай толон» 1958 года, книги 1966 и 1985 годов, выпущенные Бурятским государственным книжным издательством.
Одновременно с чтением и тщательным исследованием произведения, уже в наше время, я сделал компьютерный набор текста. Изучение 1000 страниц книжного текста позволяют сделать серьёзные выводы о самом авторе и потенциале, заложенном им в произведение. К тому же именно во время набора текста, расстановок абзацев, знаков препинания и других, акцентирующих внимание действий, оживают образ самого автора, его литературная «кухня», намерения и работа. Повторю: любое литературное произведение, прежде всего, — это сам автор, его мировоззрение, мироощущение. Правота и правдивость автора определяются временем. Работа мысли Батожабая проявляется по мере изучения его текста, углубления в сюжет и в тему. Общепринятое шаблонное восприятие литературных произведений при чтении и изучении текстов Батожабая в оригинале исчезают сразу. Все недочёты, связанные с историческими событиями и датами жизни прототипов оправданы тем, что трилогия Батожабая — классическое литературное произведение большого исторического масштаба и литературного мастерства, в котором многие события и люди вымышлены и обобщены в описаниях и образах. Любые предположения здесь излишни. Как говорится, надо читать и чувствовать.
Исследование и чтение текстов Батожабая в оригинале позволяют приблизить современника к его истории, взглянуть на себя и свою жизнь сегодня. Персонажи и события трилогии при чтении оригинала оживают вплоть до мельчайших деталей в великолепных картинах, созданных лучшим литературным мастером бурят-монгольского языка, моим земляком и духовным учителем Даширабданом Батожабаем.
На мой взгляд, он был и остаётся драгоценным достоянием бурят-монгольского народа, чтение и изучение трилогии которого необходимо для дальнейшего осмысления своего места в истории, а также развития мировоззрения и мироощущения. Время показывает и ещё долго будет показывать правоту и правдивость каждого его абзаца, ибо главное произведение Даширабдана Батожабая имеет не бытовой, исторический или приключенческий, а сверхбытийный характер и задачу. Ведь именно это произведение оказывало и может оказывать решающее влияние на развитие бурятского народа. Теперь уже в нашем времени. Батожабай был интеллигентный и очень человечный человек, обладающий сильнейшей мозговой системой и культурой. Такого автора в нашем народе не было и, возможно, ещё долго не будет. Тем более, ситуация в образовательной системе страны, особенно в Байкальском регионе, говорит о ничтожных шансах для серьёзного развития современников. И всё же талантливый человек может родиться в любом месте планеты. Но какая от него польза, если его мысли и темы его не работают на среду?
Не пора ли взглянуть на творчество лучших писателей Бурят-Монголии, особенно Даширабдана Батожабая, с высоты нашей современности. Не пора ли создать такую ситуацию, при которой чтение и изучение произведений писателей Бурят-Монголии в оригинале станет обязательным для каждого бурят-монгола? При положительном решении этого вопроса на первом месте, естественно, будет главное произведение Даширабдана Батожабая.
Во-первых, прошло достаточно много времени для того, чтобы увидеть в деталях столь большое явление в бурятской литературе, как «Похищенное счастье», а большое, как известно из опыта, видится на расстоянии. Во-вторых, изменились время, социально-политический строй и экономика, а с ними — и читатель. В-третьих — трилогия Даширабдана Батожабая неизменно продолжает волновать сердца и чувства людей, призывая всё время переосмысливать свою жизнь и мировоззрение в поисках подлинного смысла и подлинного счастья. Последние слова, на мой взгляд, тождественны.
Мы обязаны изучать творчество наших предшественников, с тем чтобы решать наши сегодняшние проблемы. Произведения писателей Бурят-Монголии — ступени, фиксирующие наши достижения, и ориентиры, направляющие наше движение. Невозможно представить достижения без ступеней, движение без ориентиров.
Наряду с устоявшимися биографиями писателей неплохо бы знать и реальные, поскольку бурят-монгольская жизнь имеет много специфических особенностей, которые так же говорят о менталитете и формируют менталитет. Известно, что Даширабдан Батожабай, как некоторые бурят-монголы его времени, был отдан в дети. Тот, кто читал повесть Батожабая «Рассказы беспокойного Рабдана», знает, что главный герой произведения — сам автор. В этом произведении Батожабай отобразил свою реальную автобиографию, родословную по крови и по отданной линии, а также школу, в которой он учился и своих друзей, то есть он рассказал о самом себе.
Повторюсь, что о нём написано очень много материалов и воспоминаний, жизнь его показана чуть ли не по дням, а по годам уж точно. Есть много забавных и мифических случаев и анекдотов, связанных с его именем, большинство из которых не имеют ничего общего с реальным Батожабаем. Человек, пишущий книги и занимающийся, по большому счёту, просвещением своей среды, может находиться в гуще этой среды, но он никогда не потеряет своего достоинства, ибо он сам — лучшее достояние среды. Уместно ли в нашем случае говорить о том, что дирижёр не только обладает абсолютным музыкальным слухом и управляет оркестром, но чувствует вместе со всеми звуками каждый звук и малейшее изменение звучания? У Батожабая был такой слух: он понимал и чувствовал бурят-монгольский народ как никто другой!
Читатель без труда найдёт подробный каталог его произведений, книги его издавались большими тиражами и, думаю, будут издаваться дальше. Некоторые недалёкие бурятские авторы нашего времени писали о нём, как принято в среде таких авторов, бездумно сравнивая с какими-то другими, российскими и зарубежными величинами. Полагаю, что любое сравнение говорит только об отсутствии или размытости идентичности, неразвитости среды, очень часто сравнение не может быть в пользу какого-либо народа, а иногда оно просто вредно. А потому скажу, что Батожабай не был бурятским Хемингуэем, Экзюпери или кем-либо ещё. Великого человека не сравнивают с другими величинами, это низводит его достоверность и умаляет достоинство его народа. Боги могут жить среди людей, но никто их не сравнивает.
Даширабдан Батожабай был Даширабданом Батожабаем — гениальным писателем Бурят-Монголии и всего бурят-монгольского народа, для просвещения и развития которого был рождён, жил и продолжает жить в своих текстах, мудро и дальновидно заложив в них колоссальный и неумирающий потенциал правды и справедливости.

Исай Калашников

(1931–1980)

Скажу честно: каждый раз читая тексты Исая Калашникова, мне казалось, что возвращаюсь из какого-то нереального мира, где я оболган и унижен, в своё настоящее состояние, которые было присуще всем монголам всегда. Это точка отсчёта, откуда начинаю жить заново. Такова сила таланта Исая Калашникова.
Масштаб и образ этого писателя настолько велики, что прежде чем говорить о них, надо сказать, что всё, что ни делается в человеческом мире, особенно в искусстве слова, предназначено для людей, для их просвещения и развития. Кому же ещё должны быть обращены слова, с какой целью работают авторы над произведениями? Далее встают вопросы темы и долговечности сконцентрированной мысли, оплодотворяющей сознание общества. Более того: насколько развито общество для восприятия той или иной темы или мысли?
Ведь всякое настоящее произведение — это всегда неоднозначные проблемы и вопросы, на которые надо отвечать читателю, а если за него отвечает писатель, то это и не произведение вовсе. Ведь и писатель — неоднозначная фигура со всеми человеческими противоречиями. Тут надо заметить, что и масштаб темы произведения должен соответствовать масштабу мозговой системы автора, то есть его литературному таланту в частности и одарённости вообще.
Такие мысли можно было задавать писателям Бурят-Монголии и на подобные темы можно было говорить с ними. Но история зачастую повторяется фарсом, а говорить сегодня на эти темы не с кем. Тогда я читаю книги прошлого, и они возникают при очередном, каждый раз новом, знакомстве с великим произведением Исая Калашникова «Жестокий век», обращённом ко всем людям, но более всего — к бурят-монголам, в среде которых жил и творил автор.
В этом предисловии я специально не стал ставить множество вопросительных знаков, поскольку не уверен, что современные читатели смогут распрямить эти стальные для них закорючки и раскрыть их, хотя темы для размышлений заданы, и простор тут неограниченный. Почему же появляется такая неуверенность в читателе?
Прежде всего, из-за того, что общественная, не говоря о политической, мысль, делающая заметной процесс развития человека, не проявляется в регионах вообще, но интерес к чтению таких произведений как «Жестокий век» не ослабевает. Такой парадокс объясняется потребительским спросом, который возник в результате многолетних мероприятий, включая все воспитательные и образовательные процессы, на которых «объясняют» литературу слушателям разных уровней ментальности и развития люди, не обладающие никакими масштабами, но вооружённые одними и теми же шаблонами. Они «доводят» мысль автора до читателя. Но авторы пишут не для «проводников», интерпретирующих их мысли и идеи на свой лад, по шаблонам, авторы пишут напрямую для читателей, которые воспринимают текст по мере своего развития в течение всей своей жизни, ощущая изменения интонации автора, усиливающего или ослабевающего ту или иную мысль, но всегда живущего в своём произведении и разговаривающего с читателем…
Исай Калашников, как и многие писатели Бурят-Монголии, продолжает говорить с нами, открывая с разных сторон историческую биографию народов и стран со времён великого средневековья монгольских народов.
Настала пора напомнить биографию самого автора «Жестокого века»…
Исай Калистратович Калашников родился 9 августа 1931 года в селе Шаралдай Мухоршибирского района Бурят-Монгольской АССР, умер 30 мая 1980 года. Он прожил 48 лет. Ушёл в расцвете сил… Советский писатель, член Союза писателей СССР с 1963 года. Звание Народный писатель Бурятии ему было присвоено в 1973 году, лауреатом Государственной премии Бурятской АССР стал в 1970 году.
Ныне село Шаралдай — административный центр сельского поселения «Шаралдайское», находится западнее на 14 километров от районного центра Мухоршибирь. Рядом с Шаралдаем протекает река Сухара и её притоки Малкова и Сухой Лог. В Сухару впадает речка Шаралдайка. Места здесь живописные и благодатные для животноводства. И, наверное, для творчества.
Некоторые историки связывают название села с именем бурятского рода Шаралдай, который входил в племя булагатов — охотников на соболей. Шаралдай также может происходить от слова Шара, что означает жёлтый, рыжий. Кстати, в этих местах имеется жёлтая глина, которая тоже могла стать названием села. Историки также упоминают предания, согласно которым в древние времена на этих землях проживали люди рода Шаралдай, раньше жившие в Приангарье, в долине Куды, но по каким-то причинам перекочевавшие на реку Сухару, именно на то место, где сейчас и располагается село Шаралдай. Остались отголоски далёких преданий о неутихающей вражде племён, из-за которых люди рода Шаралдай вернулись на прежние места обитания.
Подробное историческое внедрение истории села Шаралдай в это повествование становится уместным, если размышлять о судьбе и творчестве Исая Калашникова, поскольку вся его жизнь — поиск источников и изучение истории для того, чтобы рассказать о своих открытиях людям.
Впервые о местности упомянул отец русской истории Герард Фридрих Миллер в 1732 году, записав в дневнике: «За деревней И. Завьялова, примерно в 15 верстах от современной Мухоршибири, на речке Цулхаре (Сухаре) двухдворка селенгинского посадского человека Алексея Чулкова».
Надо сказать, что село Шаралдай и часть Мухоршибирского района населена староверами, коим и был по рождению и, отчасти, воспитанию Исай Калистратович Калашников. Главное качество этих людей — честность и справедливость.
Известно, что в Заганские деревни третья партия сосланных из Руси старообрядцев прибыла в марте 1767 года. Прибыли они под конвоем трёх рядовых солдат и одного унтер-офицера на 25 подводах. Всего их было 453 человека. Часть из них поселилась в Шаралдае. С тех пор село считается семейским. В числе их были предки Исая Калашникова. Впрочем, подробнее об этом можно узнать из других источников, рассказывающих о биографии Исая Калашникова или же из книги Маргариты Ломуновой, которая так и называется «Исай Калашников», изданную в 1983 году, через три года после смерти писателя. Этот факт говорит о большом интересе историков и литературоведов к судьбе и творчеству нашего великого земляка. О каком писателе Бурят-Монголии и вообще Байкальского региона писали книги авторы из центральной России?
К прибытию гонимых старообрядцев в эти места в Шаралдае стояло 7 дворов, прибывшие построили ещё 12 дворов. Известно, что семейские — упорные, упрямые, чрезвычайно трудолюбивые люди. Через четверть века после их появления в Шаралдае насчитывалось 254 старообрядческих двора.
Критикуемая нещадно представителями народов, исторически проживающих вблизи границ Европы, Советская власть оказала небывалое влияние на подъём и развитие народов, населяющих южные, северные и восточные окраины России, в числе которых можно назвать и старообрядцев. Расцвет Шаралдая, как и всех деревень, сёл и улусов Байкальского региона, пришёлся именно на период Советской власти. Эти изменения видел своими глазами, а с годами принимал участие в них будущий писатель Исай Калашников, в честь 60-летия которого в 1991 году в селе был открыт Дом-музей его имени.
О трудном и суровом детстве, вплетённом в историю родного села, Исай Калашников поведал в своих первых рассказах и книгах. Он окончил всего 4 класса начальной школы, работал подпаском, пастухом, затем — в тракторной бригаде. Можно представить русского подростка первых колхозов Бурят-Монголии, пасущего стадо коров или сидящего на железном сиденье первых сеялках, прицепленных к первым тракторам и плывущих в закатной пыли солнца. Где только ни работал уроженец села и колхоза Исай Калашников! Подпаском, пастухом, в тракторной бригаде, вальщиком леса, на сплаве леса, токарем, плотником.
Развивающие и просвещающие народ книги может писать только автор, родившийся, живший и живущий в народе, а потому знающий народ и его потребности.
Думаю, что размышлял, мечтал и писал он с детских лет. Так должно быть и так всегда бывает с настоящими писателями, мастерами слова, катающими, как говорится, слова в мыслях и на языке.
В газете «Бурят-Монгольская правда» был опубликован его первый, в официальном исчислении творчества писателя, рассказ «Сашка», потом появились его очерки и рассказы «Новые пути», «Осуществлённая мечта», «В таёжном посёлке». Позже они были опубликованы в сборнике «Голоса молодых».
Окончивший всего 4 класса, среднее образование он постигал уже в вечерней школе. Конечно, к этому времени по опыту жизни и наблюдений, Исай Калашников далеко опережал многих и многих сверстников и писателей, у которых накопился другой багаж взросления.
В 23 года, имея за своей спиной множество рабочих профессий, не говоря о колхозных, он стал сотрудником газеты «Бурят-Монгольский комсомолец».
Первый свой роман «Последнее отступление» написал в 25 лет. В биографии его написано: журнал «Свет над Байкалом» опубликовал первый роман Исая Калашникова в 1959 году. Естественно, как и полагается, роман года три «пробивался» на печатные страницы. Сюжет и тема романа — гражданская война в Забайкалье, персонажи и герои — жители села Шаралдай, земляки Исая Калашникова. Писатель талантливо отобразил борьбу нового и старого в селении староверов, в бурятском улусе, в городе. Кстати, роман «Последнее отступление» выдержал несколько изданий, был опубликован издательством «Советская Россия».
Здесь я отмечу, Василий Иванович Балябин начал писать свою эпопею «Забайкальцы», когда ему перевалило за пятьдесят лет, к тому же он 1900 года рождения, участник гражданской войны. Исай Калашников 1931 года рождения, в классовых сражениях участвовать не мог, но видел и ощущал события силой своего необычайного таланта, что особенно ярко отразилось в его главном произведении — «Жестокий век».
После «Последнего отступления» последовали наступления повестей Исая Калашникова — «Подлесок», «Через топи». Темы его были неизменными — история, жизнь и быт староверов, многие случаи и факты — из опыта собственной жизни и жизни земляков.
В 32 года, в 1963 году, его приняли в Союз писателей СССР. Два года Исай Калашников учился на Высших литературных курсах при Литературном институте имени А. М. Горького. Настоящий талант всю жизнь оттачивает своё мастерство, виртуозность и изящество мысли, привлекающие читателя любого интеллектуального уровня.
В 1965 году Исая Калашникова товарищи избрали ответственным секретарем правления Союза писателей Бурятской АССР. Конечно, такая должность — это также признание таланта и возможностей человека, но что она может добавить, кроме лишних хлопот к тому, что имеется, неизвестно. Отсюда явствует, что в эти годы Исай Калашников был чрезвычайно занят литературными делами республиками, успевая при этом работать над собственными произведениями. Одно из них — роман «Разрыв-трава», который он закончил в 1969 году.
Эпический роман «Разрыв-трава» рассказывает о жизни забайкальских старообрядцев, или, как их называют здесь, семейских. Время романа — первая половина ХХ века, крушение старых устоев и традиций, строительство нового мира, коллективизация. Исай Калашников показал сложнейший исторический период на конкретных примерах, которых было ещё мало в литературе того периода, ибо он своими глазами видел переход крестьянства к формам коллективного труда. Социализм, по его мнению, «все перепашет, ничего от старого не оставит».
Роман сразу выдвинул Исая Калашникова из общей шеренги членов творческого Союза писателей СССР на первые позиции, был опубликован в популярной в те годы «Роман-газете», затем издан в главном издательстве писателей «Современник», далее по роману на сцене Русского театра драмы поставили спектакль. Автор получил Государственную премию Бурятской АССР.
В 1973 году литературные заслуги писателя были отмечены присвоением звания «Народный писатель Бурятии». Впрочем, как и другие должности и звания, подобные присвоения до сих пор остаются совершенно непонятными, тем более что равнять талант писателя, призванного просвещать народ, с ещё непросвещённым народом как-то нелогично. Но, тем не менее, всякое присвоение — признание действующих властей от имени народа. Настоящее признание народа — это его осознание своего реального места в мире, просвещение и развитие.
Изучение биографии и творчества Исая Калашникова наводит на мысль, что всю жизнь он занимался поисками, чтением великого множества исторических материалов, огромного количества книг, научных и философских трудов, являя людям настоящий пример неутомимого труда литератора...
О времени написания главного произведения Исая Калашникова, о становлении сюжета, нахождении фактов и сведений, отражённых в «Сокровенном сказании монголов», в народе гуляет довольно много мифов, вряд ли имеющих какое-то отношение к реальности. Но то, что роман написан на основе «Сокровенного сказания монголов» в эпоху, когда всякое реальное монголоведение было под жесточайшим запретом, несомненно. Биографы пишут, что «Жестокий век» Исай Калашников писал десять лет.
Роман был издан в 1978 году. И прославил автора, а вместе с ним — Бурятию. Миру заново были явлены Чингисхан и все монгольские народы — от вождей до простых кочевников. Исай Калашников становился всемирно известным художником.
Деятельностью писателя стали интересоваться сценаристы и кинематографисты. В 1979 году по повести Исая Калашникова «Расследование» Мосфильм снял художественную кинокартину «Крик тишины». Какое название! Сценарий написал автор… По этой же повести поставили радиоспектакль, оставив прежнее название «Расследование».
Для перечисления литературных трудов Исая Калашникова требуется отдельный перечень, который, вероятно, можно найти в сети. Ведь у него есть не только эпические произведения, но и рассказы, новеллы. А потому, составляя список, всегда можно ошибиться.
Тексты его переводили на немецкий, чешский, эстонский, казахский, киргизский, бурятский, туркменский и другие языки. Допускаю, что в наше время тексты Исая Калашникова переведены на все языки цивилизованной части планеты. Известность его давно покинула пределы Республики Бурятия, Байкальского региона, России и распространилась по всему миру, как и случается с настоящими талантами. Теперь он, наряду со многими авторами из разных стран, достояние всех мыслящих людей.
В 1998 году администрация города Улан-Удэ учредила литературную премию имени И. К. Калашникова. В селе Шаралдай открыт Дом-музей И. К. Калашникова. Имя И. К. Калашникова носит школа села Шаралдай, а также — школа №47 г. Улан-Удэ, на территории которой в 2012 установили бюст писателя; центральная городская библиотека г. Улан-Удэ. Его именем названа одна из улиц г. Улан-Удэ.
В разное время об Исае Калашникове писали:

Ломунова М. Н. Исай Калашников. — Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1986. — 83 с.
Тулохонов С. И. Калашников // Историзм литературы Бурятии. — Улан-Удэ, 2000. — С. 104-107.
Ярневский Иосиф. Он любил свою землю. — Улан-Удэ: Наран, 1994. — 19 с.
Калашников Исай Калистратович: [Библиогр.] // Писатели Восточной Сибири. — Иркутск, 1983. — С. 82-83.

Исай Калашников входит в плеяду самых ярких звёзд литературного небосклона Бурят-Монголии, ему довелось познать трудное и вдохновляющее счастье творчества, в достаточной мере писатель познал и признание читателей, ощутил он и рост своей славы. 15 лет он возглавлял писательскую организацию Бурятии. По воспоминаниям товарищей, был скромным и немногословным человеком, слова которого никогда не расходились с делами. Авторитет его среди товарищей и молодых литераторов был незыблемым.
Умер Исай Калашников в конце мая 1980 года. Многие замыслы его остались не завершёнными, а слава не меркнет до наших дней.
Такова вкратце судьба Исая Калистратовича Калашникова — колхозного подпаска из Шаралдая, ставшего великим писателем ХХ века и нашей современности.
Если оставить в стороне общие слова и обратиться к реальным результатам главного произведения Исая Калашникова, то он вернул всем монгольским народам, а своим братьям бурят-монголам в особенности, историческую идентичность, всегда ощущаемую народами и племенами, но нигде не угаданную так ярко и зримо, как в романе «Жестокий век». (Вспомните фразу М. А. Булгакова: «О, как я угадал!») Следовательно, масштаб его литературного дарования и человеческих качеств мог становиться равным и Чингисхану, и простому кочевнику Тайчу-Кури, одновременно взлетая и паря над просторами планеты, зорко видя страны и народы, входя в дымные, дырявые юрты обыкновенных людей.
Он показал человеку его величие и опасность, его возможности и ошибки, биение его сердца и напрасность его дел перед временем. Каждый бурят-монгол, читая строки Исая Калашникова, может узнать самого себя, свой народ и родные места эпохи средневековья, которые мало изменились до наших дней.
«Крытый возок, запряженный двумя волами, медленно двигался по степи. За возком шагала подседланная лошадь.
Над выжженной зноем степью висело горячее солнце. Разморенные жарой, волы шли, понуро опустив головы, над их мокрыми спинами кружилась мошка, под колесами сухо шелестели стебли ковыля — дэрисуна…»
«За сопкой была тоже степь, неровная, похожая на измятый войлок, вдали, почти сливаясь с небом, синела гора Бурхан-Халдун. На сопке торчал кустиками жесткий и упругий, как волос конского хвоста, ковыль – хилгана, росла седая полынь – ая. Тут в незапамятные времена была сделана насыпь из земли и камней. Землю оплели корнями неприхотливые травы суходолов, камни позеленели от узорчатых лишаев...»
Вы узнаёте родные места? Каким взором, через тысячи километров, из Улан-Удэ или Москвы Исай Калашников увидел родную мне степь и Онон, родовые земли борджигинов, где живу сегодня я со своими земляками? Но он увидел и показал именно правый берег Онона, куда подъезжает Чиледу с Оэлун, а недалеко отсюда живёт Есугей со своим племенем и братьями. Направление пути Чиледу и Оэлун — это прямой путь от монгольских степей современного Дорнод аймака до среднего течения Онона России. Другого географического направления просто нет.
Исай Калашников точно прочитал и разгадал «Сокровенное сказание монголов». Он будто живёт с нами со времён нашего средневековья до сегодняшних дней. За это время мы прожили много веков, испытали много невзгод. Падали, враждовали и вставали, исчезали и появлялись.
Сегодня я снова читаю Исая Калашникова, и он снова говорит мне словами старого Тайчу-Кури: «Зима впереди — длинная, много ещё будет буранов, вьюг и метелей. Но какой бы длинной зима не была, за ней следует весна».
Он говорит эти слова всем.
Читайте Исая Калашникова и узнавайте самих себя.

Дондок Улзытуев

(1936–1972)

В мае 1996 года мне в руки попала маленькая книжечка поэта на бурятском языке «Эрьесэ» («Круговорот»), которую я прочитал сразу, потом перечитал ещё и ещё раз, после чего взволнованный, начал переводить на русский язык, погружаясь в сладостную негу бурятского языка, где слышались голоса и напевы моих предков. Позже я убедился, что такое состояние наступает при чтении поэзии Дондока Улзытуева только в оригинале, любое другое чтение нарушает ритм, строй и музыку его творений. Вот мой перевод стихотворения Дондока Улзытуева, сделанный тогда же:

Мы в сумерках весенних с весёлыми друзьями,
О вечности не зная, гуляли иногда.
И мысленно знакомясь с далёкими краями,
Мы сроки уточняли на долгие года…
Но только, как кораллы, что вышиты рядами,
Рождалась вдруг под сердцем поэзии строка.
И грёзы исчезали с туманными мечтами…
Какие были вёсны, как жизнь была легка!
То время миновало… Простился я с друзьями,
Но в книгах нахожу я жемчужины их строк.
Какие были люди… Все горько мне с годами —
Неужто столь короткий им был отпущен срок?
И только рассмеемся и сблизимся плечами,
Как сон мой оборвётся, но голоса звучат…
Весной одолевают таинственно печали,
И часто весной люди стихами говорят.
Весной и жизнь со смертью встречаются ночами,
Встречаются и звёзды, влюбленные не спят…

Он был человеком, обладающим абсолютным фонетическим слухом и знанием бурятского языка. Никто и никогда меня не убедит в том, что переводы поэзии Дондока Улзытуева какими-то большими русскоязычными поэтами, далёкими от бурят-монгольского народа, способствовали звучанию и пониманию его поэзии для более широкой аудитории. Такие «переводы» могли влиять на его поэтическую карьеру в литературной среде России, которая, возможно, была нужна в период его творчества, но не более того…
Итак, погрузившись в чтение поэзии Дондока Улзытуева на бурятском языке, буквально за пять-шесть дней я перевёл двадцать с лишним его стихотворений на русский язык и в суете бесконечных и ненужных дел на много лет забыл о них. Много позже узнал, что мои переводы жили своей жизнью в разных блокнотах, на страницах периодики… Это стихотворение я привёл тут в связи с тем, что в нём, будучи совсем молодым, Дондок Улзытуев вспоминает о своих друзьях, покинувших мир живых, а мы в 2021 году чествуем Дондока Улзытуева с его 85-летием. «Но только, как кораллы, что вышиты рядами, рождалась вдруг под сердцем поэзии строка…»
Представьте себе бурят-монгольские украшения с встроенными и вкрапленными драгоценными кораллами, с которыми Дондок Улзытуев сравнивает поэтические строки? Таких сравнений я не находил ни у одного русского поэта, тем более в их переводах национальной поэзии.
Писатели Бурят-Монголии… «Какие были люди… Все горько мне с годами — неужто столь короткий им был отпущен срок?»
Напомним читателям официальную, устоявшуюся, версию биографии гениального бурятского поэта, который живёт в памяти народа, волнуя сердца людей чарующими поэтическими строками на родном языке.
Дондока Улзытуева принято называть поэтом-лириком, хотя, на мой взгляд, вся его поэзия пронизана народной философией и мудростью. В энциклопедиях пишут, что он родился 5 декабря 1936 года. В последнее время появилась другая дата, но песня остаётся в памяти людей в том звучании, в каком была исполнена в первый раз. О версии другой даты рождения поэта будет сказано ниже…
Предваряя последующие строки, скажу, что никогда не писал словосочетание «малая родина», ибо сознание мыслящего человека такое понятие не состоянии принять и понять. С этих позиций и продолжу свой рассказ о Дондоке Улзытуеве.
Родина его — улус Шибертуй Бичурского аймака Бурят-Монгольской АССР. Без никаких сомнений формирование Дондока Улзытуева, как поэта и выразителя народных дум и чаяний, можно отнести ко времени активной и насыщенной деятельности писателей Бурят-Монголии. У меня часто складывалось впечатление, что народ республики в тот период был способен к самоорганизации, особенно в процессе развития родного языка. Иначе как объяснить, что в бурят-монгольских улусах литературные кружки появлялись по инициативе учителей и людей, страстно желающих развивать родной языке, раньше, чем в административных центрах? Например, в Судунтуе литературный кружок возник в 1938 году, раньше, чем в Агинском. Вероятно, такие же тенденции были в улусах других аймаков.
В Шибертуе кружок любителей родного языка открыла учительница бурятского языка и литературы Цырегма Намдаковна Намдакова. Назывался кружок «Ошон», что означает «Искра». От этой искры и вспыхнуло большое поэтическое пламя Дондока Улзытуева. Он был активным участником этого кружка и всегда с огромной благодарностью и чувством признательности вспоминал Цырегму Намдаковну и её уроки. Именно эта женщина привила ему любовь к родному языку и открыла возможности для поэтического полета к вершинам творчества.
Естественно, к такому взлёту Улзытуев был подготовлен поколениями своей родословной, то есть он был генетически предрасположен для занятий бурятской поэзией. Требовалась только искра, которую и поднесли Цырегма Намдаковна и её кружок.
В «Ошоне» готовили рукописные сборники, которые читали члены кружка. Биографы пишут, что вместе с Дондоком Улзытуевым в кружке занимались будущие литераторы — Цырендондок Шагжиев, Дамдин Дамбиев, Бальжинима Намдаков, Владимир Жалсанов, Цырен-Дондок Хамаев (Пётр Саможапов).
В 1953 году в газете «Бурят-Монголой үнэн» было опубликовано стихотворение Дондока Улзытуева «Голубка». Мне непонятны причины, по которым все биографы поэта приводят название этого стихотворения на русском языке. Это была первая публикация ученика восьмого класса Дондока Улзытуева. Позже стихотворение перевёл на русский язык поэт В. Мартынов, оно появилось на русском языке в газете «Бурят-Монгольский комсомолец».
Среднюю школу поэт окончил в 1956 году, был принят на работу в Бурятское книжное издательство. В 1957 году читатели тепло встретили его первую книгу стихов и сказок для детей «Гуурһанай гурбан нюуса» («Три тайны пера»). С этого времени и началась его бурная, трудная, счастливая литературная жизнь. Какие ещё другие определения нужны для такой жизни?
В 1962 году, в 26 лет, он был принят в Союз писателей СССР, в 1963 году окончил литературный институт им. А. М. Горького. В эти же годы работал в редакции журнала «Байкал».
Рождённый и воспитанный Бурят-Монголией, он был одним из ярких поэтов-шестидесятников, оказавших огромное влияние на всю литературу СССР. В двадцать с лишним лет он уже становился одним из самых ярких лириков ХХ столетия. Надо понимать, что Дондок Улзытуев был и остаётся человеком того поколения поэтов, кредо которых высказал Евгений Евтушенко ёмкой фразой «Поэт в России — больше, чем поэт!» Впоследствии, один за другим, они стали самыми признанными поэтами второй половины ХХ века России, создавшими особое направление в русской поэзии. Один из них — Дондок Улзытуев.
Его произведения переводили на русский язык — Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский, Булат Окуджава, Станислав Куняев и другие известные поэты своего времени.
Книги Дондока Улзытува издавались на бурятском языке в Улан-Удэ, в переводах на русский язык — в Москве, в поэтических сборниках и журналах. «Байкал», «Юность», «Дальний Восток», «Смена», «Огонёк», «Знамя», «Дружба народов», «Сибирские огни» — здесь я перечислил только известные журналы времени Дондока Улзытуева и его друзей-поэтов, стихи которых можно было увидеть на страницах этих изданий.
Поэзию Дондока Улзытуева переводили на русский, латышский, эстонский, финский, татарский, белорусский, казахский, калмыцкий, монгольский, венгерский и другие языки народов планеты. Следовательно произведения его публиковались на страницах многих и многих национальных газет и журналов.
Договоримся, что зрелое творчество Дондока Улзытуева было бы неправильно определять словом «стихотворения и стихосложение», ибо делом его жизни была — поэзия, то есть не сложение рифмованных строк, а изложение естественной поэтической речи, что присуще только особой природной одарённости и абсолютному фонетическому слуху.
Известно, что в начале творческого пути он писал мелодии к своим поэтическим строкам. Некоторые биографы называют его поэтом-песенником.
В моей памяти начало 1970-х годов, когда мы, юноши окраин России, рождённые и выросшие в славянской среде, пели со своими сверстниками песни Дондока Улзытуева на бурятском языке. Они жили всегда с нами, были готовы ожить и обрести силу звучания в любой момент. И сейчас, когда я пишу эти строки, снова увлажняются мои глаза, и звучат чарующие строки, от которых сильное, казалось бы, сердце трепетно бьётся в унисон с нежными чувствами, и в золотых туманах юности поют мои друзья:

Дуулим hэрюухэн hүниин тэн
Дууран маряаhаар ерээ.
Уужам нугаараа хүхын дуун
Дуудан хэниишьеб эрьеэ.
Дуудан хэниишьеб эрьеэгүй.
Зүүдэн hэмээхэн hэргээ.
Айдар шамайем hанаа гүү
Найдал досоомни hэргээ.

Аажам энээхэн hүниие
Алин гансаараа манааб.
һайхан шарайеш, нюдыеш
Гайхан мүнөөдэр hанааб.
Гайхан мүнөөдэр hанаагүйб.
Гайхан наhаараа hанааб.
Һайхан шарайдаш hаргаагүйб.
Һайхан hанаандаш hаргааб.

Здравствуй, ночная прохлада,
Месяц в печальном окне.
Здравствуй, былая отрада,
Ты пробудилась во мне.
Или от летнего ветра
Родина вспомнилась мне,
Или от лунного света
В белом высоком окне.

Слышите? Звучит музыка Базыра Цырендашиева на божественные слова Дондока Улзытуева. Пойте, пойте, бурят-монголы, наполняйтесь всем, что должно быть присуще человеку, думайте о Родине, близких, любимых, друзьях, о своём прекрасном будущем. Поэзия Дондока Улзытуева — не абстрактная чушь, а всегда — Человек и Родина!
Можно даже не повторять список известных песен, написанных Дондоком Улзытуевым совместно с композиторами Бурятии, многие из них давно стали народными, они всё ещё звучат и долго будут литься с эстрады, а слушатели порой даже не знают автора волнующих поэтических строк. Это ли не признание!
Надо ли напоминать, что он был признан литературными критиками и подлинными мастерами слова своего времени, если принят народом и давно стал народным? Как бы предваряя это признание, критик И. Пеньковский писал о нём в 1966 году: «Улзытуев счастливо от природы наделён подлинным поэтическим даром: у него зоркий и точный поэтический глаз, активное поэтическое мышление, живая образная реакция на зрительные и духовные впечатления и очень привлекательный лирический голос. Всё, о чем он пишет, а вернее, поёт, потому что природа его стихов, в основном, песенная — это всё подлинно увиденное не только глазами, но и сердцем, внутренним духовным зрением поэта. Всё это им органически воспринято от народа и естественно кровно прочувствовано».
Умер Дондок Улзытуев совсем молодым, в 1972 году, было ему 36 лет…
Библиография его творчества огромна. Неужели столько может сотворить человек за 36 лет беспокойной жизни? Именно беспокойной, где основному занятию человек отдаётся урывками, а остальное — только хлопоты. Но такова жизнь большинства настоящих поэтов и прозаиков.
Обнаружить каталог произведений Дондока Улзытуева может любой желающий. В периодике, в сети, в библиотеках. Он автор более 20 поэтических сборников, изданных в разные годы в родной Бурятии и Москве. Все они имеются в библиотеках Байкальского региона, полагаю, что сборники поэзии Дондока Улзытуева будут издаваться и дальше, произведения — входить в хрестоматии родной литературы. Повторяю, что наиболее ценное звучание его поэзии на родном, бурят-монгольском, языке.
Как и всякий крупный поэт своего времени, он был серьёзным философом и мыслителем, что и отражалось в его поэзии, а также — названиях сборников. Например, в сборнике «Эрьесэ» («Круговорот»), которым я был полонён в мае 1996 года. Вспомните одно из его творений на бурятском языке, в моём переводе на русский язык, оно звучит так (сравните):

Пожар и мятеж, и потоп по весне,
Несчастье и счастье, и годы невзгод,
Однажды исчезнут в космическом сне.
Все в мире проходит, и это пройдет.

И морок ненастья, и солнечный день,
Весна и любовь, и наш путь на земле —
Забавы Вселенной, сиянье и тень,
И все отголоском растает во мгле.

И правда, и кривда, и грех наш земной,
И летние ночи, и зимний туман, —
Легенды Галактики, бездны седой,
А волны — слова в них, но все — океан!

Но мыслить, что все безвозвратно, нельзя,
И ты не печалься, печали не впрок,
Ведь все возвратится на круги своя,
Но каждому кругу отмерен свой срок...

Какая сила мысли в этих строках! Откуда она? Ответ прост: несмотря ни на какие исторические перипетии и ситуации он всегда верил в силу и жизненную мудрость своего народа. Эта вера звучала в каждой его строке:

За срок, что мне отмерен, пока я жив-здоров,
За этот мир прекрасный из всех иных миров,
За бабушкины руки, за нежность и тепло,
За то, что здесь родился, за то, что повезло —

Родимые просторы я буду воспевать,
И песни свои снова я буду повторять…
И возвращусь однажды под солнцем и луной,
И буду снова принят я этой же землёй…

Ты пришел в этот мир наслаждаться годами.
Но земля твое тело обратно возьмёт.
Где останутся — имя и мысли с делами,
Где пребудут они, когда тело умрёт?

Исключительна суть силы воли и мысли,
Даже пристальный взгляд всех желаний сильней.
Ваша проповедь — тлен, но есть поиски смысла
По законам Вселенной, познаний людей.

Так бесценной становится мысль человека!
Хоть огонь превращает всё в пепел и в прах,
Возвращаясь на кру́ги, ведут век от века
Вечный спор — смысл и сила слепая в веках.

Сила воли и мысль человека бессмертны…
Стану ветром я свежим по миру гулять
И сияньем луны задремлю вдруг над степью,
Розоватым лучом буду вас навещать

И откликнусь однажды я в сумерках эхом…
Тело смертно, но ведь продолжается мысль,
Пусть недолго я жил на земле человеком,
Но живет моя мысль, продолжается жизнь.

Сила воли и мысль… О, как много нас, люди,
Как могли бы мы свой совершенствовать путь
От истоков своих… А того, кто забудет
Жизнь заставит искать их — истоки и суть…

«Пусть недолго я жил на земле человеком…» Как бы продолжая эти строки, уже в нашем времени всё звучат и звучат поэзия и песни Дондока Улзытуева, чаруя сердца бурят-монголов, которым совсем не важны официальные, устоявшиеся или реальные даты рождения поэта. Народ ценит его имя, которое отождествляет со своими лучшими чувствами и мыслями.
Совсем недавно выяснилось, что Дондок Улзытуев родился не 5 декабря 1936 года, как написано в его документах, а летом 1937 года. Это заурядный случай из нашей, бурятской, жизни, когда не сразу выписывали свидетельства о рождении. Оказывается, когда, будучи уже взрослым, Дондок Улзытуев получал в Бичуре свой паспорт, он сам выбрал дату своего рождения — День Конституции СССР, который приходится на 5 декабря 1936 года. О реальных данных Дондока Улзытуева есть интересный материал в газете «Буряад Үнэн» от 14 января 2021 года.
О поэзии Дондока Улзытуева можно говорить неутомимо и бесконечно. Есть множество исследований его биографии и творчества, толкований поэтических строк поэта. Одним словом, литература о Дондоке Улзытуеве большая. Я же выразил здесь только свои мысли и переводы. Вот его бессмертный «Наказ» («Захяа»), который часто требуют опубликовать читатели:

Будет таять в горах белый снег,
Будут чайки кричать, и они
Вдруг напомнят тебе в шуме рек —
Обо мне... Ты меня вспомяни.

Летом в ясную тёплую ночь
Сердце часто забьётся в груди,
И когда станет сердцу невмочь —
Ты меня вспомяни. И не жди...

Будет осень, ненастье. Цветы
Будут гнуться в дождливые дни,
И листва покачнется, а ты
Нежно в мыслях меня вспомяни.

И пока молодые года
Не погаснут во мгле, как огни,
Может, встретишь судьбу, и тогда
Непременно меня вспомяни.

Снова дети одарят тебя
Новым счастьем, однажды они
Вдруг напомнят меня. Но, скорбя,
Ты, не вскрикнув, меня вспомяни.

Незаметно года пролетят,
Будут внуки — твои и мои,
И лаская проворных внучат,
Ты печально меня вспомяни.

И закроешь глаза — придёт день
Мир растает в туманной тени...
Отходя в эту вечную тень,
Напоследок меня помяни.

С юных лет я был не согласен с официальной, скажем так, литературой бурят-монголов только по одной причине: мы должны создавать своё искусство, в первую очередь, исходя из великого опыта Азии, и только после этого обращаться к достижениям Европы, то есть создать синтез мысли Востока и Запада, где будут сконцентрированы лучшие достижения человечества. И не ошибся в своих предположениях: Дондок Улзытуев, видимо, полагал так же. Он просто не мог думать иначе, ибо был плоть от плоти человеком Востока и Азии, которому прививали побеги русской культуры. Именно такое сочетание и сыграло ключевую роль в его поэзии.
Мне радостно узнавать о том, что Дондок Улзытуев кропотливо изучал восточную поэзию, историю и культуру Азии. Особенно привлекала его японская поэзия, самый распространённый жанр которой — хокку. Недаром у Дондока Улзытуева философия и лиризм сочетаются всего в 4 или 8 строках, это уже его синтез.

Твоя звезда мою звезду встречает,
Ты предо мной предстала божеством,
Твоя звезда мою звезду встречает
И вспыхнула магическим огнём…

Твоя звезда мою звезду встречает,
Душа душе сигналы подала.
Твоя звезда мою звезду встречает —
И засияли мысли и дела…

Снова вспомнились хори-буряты
И — легенды туманных веков.
Вспоминаю своих праотцов,
Отлетаю я в мыслях куда-то
И сижу, загрустив, одинокий,
И звенит во мне голос далёкий…

Помните? Перечитайте поэзию Дондока Улзытуева на бурятском языке. Сочетание Востока и Запада, Азии и Европы — великая мечта всех мыслящих людей, в таком синтезе будущее бурят-монгольского народа, если он сохранится и будет развиваться дальше в этом непредсказуемом мире.
Дондок Улзытуев остался навеки ярчайшей звездой литературной Бурят-Монголии, которая освещает путь всему народу.

Виктор Балдоржиев. Когда сходятся звёзды

Читайте также

В Новоселенгинском музее декабристов действует выставка подлинных предметов эпохи Пушкина

Государственный архив Республики Бурятии презентовал издания, содержащие сведения о родословии

«Моя родословная»: почему у бурят с давних времен так важно почитать своих предков?

Собственные рассказы и мировые шлягеры в переводе Татьяны Хамагановой

В конце апреля пройдет отчетный концерт Колледжа искусств

Самая яркая блондинка бурятской культуры готовится начать сольную карьеру

Основатель уникальной галереи из Бурятии отмечен Министерством культуры России

Легенды долины Тунки в драгоценных камнях покажет национальный музей Бурятии

Монголы признали Алагуя лучшим продюсером

Байкал №1 2024