439
Харитонов Виктор Александрович (1967–2020). Известный в Бурятии краевед. Родился в Новоселенгинске. Учился в Иркутском государственном университете. Автор многих статей и книг по краеведению. Стихи выходили в коллективных сборниках, газетах, в журнале «Дальний Восток». Сборник «Я вернусь в позапрошлую среду», вышедший в 2021 году, был подготовлен к изданию родственниками и друзьями поэта.
Молитва Ясона
О море, корабль кораблей,
Плывущий во тьме сквозь пространство,
Плывущий во тьме сквозь пространство,
Плывущий во тьме сквозь пространство,
О море, корабль кораблей.
* * *
У железа привкус сырости,
Привкус смерти и тоски.
Как из прошлого мне вырасти,
Разорвать его тиски?
Ни уехать, ни остаться мне,
Все не то и все не те...
Как космическая станция,
Я вращаюсь в пустоте.
* * *
Когда глаза устанут от цветов
И обратятся к символам и датам,
Когда привыкнем мы с тобой к палатам
Больничным, переполненным, как ров,
Что отделяет города от трав
Водою черной, грязной и кровавой,
Когда они воинствующей лавой
Осаждены, — и прав ты иль не прав,
Но ты займешь положенное место
На бастионе или у котла,
Когда метет кровавая метла
И месится поднявшееся тесто.
* * *
Н. Л.
Я разбит и растерян. Твой город покинули люди.
Повела их не дудка, не скрипка и не барабан,
И не горькие вина, не самые сладкие блюда,
И не Ветхий и Новый Завет, не Талмуд, не Коран.
И не щедрая плата, не самая страшная кара
Заставляла людей покидать обжитые дома,
Не потоп наводнений, не жаркое пламя пожара,
Не война и не голод, и даже не вечная тьма.
И остались открытыми двери, пустыми — объятья,
И в холодной ночи ни одно не светилось окно.
В гардеробах остались висеть ненадетыми платья,
И в граненых стаканах осталось непитым вино.
По пустующим улицам ветер гуляет свободно.
Ты такого хотела сама, и теперь получай:
В этом брошенном городе можешь творить что угодно,
Хочешь — просто ходи и пустые качели качай.
* * *
Я падал, но не упал.
Я слабый тростник, но все же
Ни ветер, ни камнепад
Меня поломать не сможет.
В огне проживу, во льду...
И все же я знаю тайну:
Ты дунешь — я упаду
И больше потом не встану.
Памяти деда
Александра Поликарповича
Приходит старость, и тогда
Вода становится прозрачней,
Но то уже прозрачность льда,
И кажется большой удачей,
Что солнце по утрам встает,
И дождь идет, и тянут руки
Тугую нить, и в хоровод
Сплетаются цвета и звуки.
И старость, как земная твердь,
Колеблема, но не сдается...
На смену ей приходит смерть,
Как звук из глубины колодца.
* * *
Вокруг глазная клиника,
Но все ты знаешь сам.
А мы с тобой не клирики,
Хоть лица к небесам.
И не от пущей гордости
Носы задрали вверх,
А от совместной горести,
Которая на всех.
Но, впрочем, слезы не для нас,
Мы видим свет и снег,
В другой палате — десять глаз
На восемь человек.
Из переполненных палат
Выходят в коридор,
Накинув стираный халат,
Спускаются во двор,
Надеждой не покинуты,
Как грешники на суд,
И в лицах запрокинутых
Глаза свои несут.
Как донести, не выплеснуть,
И каждый шаг — дрожа.
Как много можно вычеркнуть,
Оставили б глаза.
* * *
Мы не знаем точной даты,
А быть может, никогда,
А быть может, и когда-то
Зарождались города.
Города рождали страны,
Страны — войны и миры.
Это было очень странно,
Но, конечно, до поры.
Это было очень грустно,
Ведь, когда придет пора,
Все порубят, как капусту,
Чем-то вроде топора.
Все порежут, порубают
И посолят, поперчат,
Но настанет жизнь другая,
Будет новый мир зачат.
Как из маленькой пипетки,
Снова мир наш возродят,
А капусту эту детки
С Октября по Май съедят.
* * *
Все путем, ребята, все путем.
И опять мы все переживем.
Выживем опять, опять, опять,
Только мы устали выживать.
В общем-то, неплохо мы живем,
Все путем, ребята, все путем.
Отчего же хочется кричать:
Братцы, надоело выживать!
Были и другие времена.
И под Грозным выжила страна.
И под Сталиным она жила –
И жалела, что не умерла.
Может быть, распутьем иль путем
Мы к чему-то новому придем.
Я хотел бы ошибаться... Но
Я еще могу смотреть в окно.
* * *
Христианские спасая души,
По веленью царственной руки
Рвали ноздри, отрезали уши,
Напрочь вырывали языки.
Награждали спины батогами,
Жгли в кострах трещотки и рожки.
Палачи привычными руками
Рвали скоморошьи колпаки.
Рвали скоморошечьи одежды,
Но князьям и палачам в лицо,
Словно в праздник, в ярмарку, как прежде,
Бил веселый голос бубенцов.
Палачи старались зло и рьяно,
Забивали в спины боль и страх,
Били насмерть, а назавтра спьяну
Плакали в соседних кабаках.
И пошли Россией полутрупы –
Битые, опальные шуты.
Пели окровавленные губы,
Улыбались порванные рты.
Быть шутом — опасное занятье.
Скоморохом очень трудно быть,
И простое скоморошье платье
Часто тяжелей цепей носить.
* * *
Кузнечик дорогой...
М. В. Ломоносов
Паучок мой, мой кузнечик,
Светлячок, во тьме горящий,
У тебя внутри сердечко,
Орган очень настоящий –
Не машинка, не пружинка,
Что заводится ключом,
А смешинка, а грустинка,
А боленье под плечом.
* * *
Поэт в России — больше, чем поэт.
Е. Евтушенко
Поэт в России больше, чем поэт.
Поэт в России меньше, чем поэт.
Поэт в России больше, чем в России.
Поэт в России меньше, чем в России.
Поэт в России вовсе не в России.
Поэт в России вовсе не поэт.
