Зачем нам Бальжан хатан?

Ноябрьская премьера оказалась оглушительной несмотря на то, что состав был «антрепризнее» некуда. И «щукинцы» Бурдрама, и именитая солистка оперы Билигма Ринчинова, и поп-дива Мэдэгма Доржиева, и вовсе безымянные студенты–танцоры и студенты–певцы.

Всех их объединила способность рисковать и экспериментировать, и это было понятным хотя бы потому, что сам автор проекта экспериментирует много, нещадно и, главное, успешно.

И пусть в нашей провинции зачастую склонны излагать эмоции в превосходной степени, Юмов того заслуживает. Он все более кажется явлением необычным и не привычным для наших палестин. Он, бесспорно, талантлив –  и вдобавок к тому, что его природная мудрость позволяет ему демонстрировать чутье на материал, он продолжает оставаться дерзким в доверии лишенной осторожности молодежи, т. е. энергетически сильной части культурного потенциала республики.

Главная же его заслуга всегда оставалась в том, что он проторяет своей дерзостью дорогу своим, местным. Потому самозабвенная игра, в том числе безвестных студентов, так захватывала и завораживала.

Гранд Премьера

Грядущая постановка того же материала на сцене Оперного вызвала немало удивления и оживления. Изумление было сопряжено с тем фактом, что «продюсером» проекта выступил сам Рылов – фигура для бурятского искусства яркая, неоднозначная, хотя бы по той причине, что он возвращается в Бурятию с маниакальной настойчивостью уже в четвертый раз. Так и напрашивается вывод: а не национальную ли тему искал и дожидался в своих возвращениях маэстро Рылов? Тем более, что бурятское оперное искусство со времен «Энхэ Булат Батора» ничего сугубо бурятского так и не сотворило.

С тех пор прошло ни много ни мало, 82 года. Впервые национальная опера прозвучала в 1940 году во время декады Бурят-монгольского искусства в Москве.

Разные взгляды

Первый вопрос, который возникает в этой полемике является сугубо жанровым и звучит как: «Надо ли присутствовать национальному или этническому в классическом?». По мнению последователей канонов, все национальное должно жить в своей конструкции и нести отведенную ей миссию.

Впрочем, одним из результатов такой принципиальности в подходах сегодня может являться то, что без малого столетие мы довольствовались единичными экземплярами, то как опера «Энхэ Булат Батор» и балет «Красавица Ангара». В этом контексте рок-опера на сцене Бурятского театра оперы и балета кажется явлением не просто революционным, а сверхреволюционным, перешагнувшим толщу восьми десятков лет. И, кажется, что стратегия Владимира Рылова в его методах, пронизанных азартом, поиском, экспериментом, способна дать старт уже оригинальной истории бурятской оперы.

Первая и безусловная заслуга художественного руководителя Оперного в том, что он проложил дорогу эксперименту Олега Юмова на главную сцену Бурятии, судьба которого (эксперимента, не Юмова) виделась туманной. Кто кому предложил этот исторический перенос, мне неведомо, но то, что это решение требовало, в некотором смысле, мужества – бесспорно. И вот почему.

Олег Юмов, будучи автором идеи, продюсером и режиссером ноябрьской «Бальжан Хатан» представил свое детище на маленькой сцене и для зрителя, не скованного рамками предубеждений. Его команда, где первую скрипку сыграла автор музыкального полотна Сарантуя Жалцанова-Дмитриева, с задачей справилась играючи. Совсем другое дело, когда в игру вступают большая сцена, профессиональные оперные певцы, симфонический оркестр в тандеме с рок-музыкантами. Но опасения, что в связи со «сменой декораций» корона с головы Юмова с грохотом упадет, остались лишь опасениями. Более того «оперники», думается, сами того не подозревая, нащупали новые струны своего внутреннего оркестра, которые уже безостановочно будут подавать так востребованные слушателем сигналы.

Можно до хрипоты спорить, рок ли опера в итоге получилась, но в том и прелесть этого исключительного, потому и исторического продукта, что никто во всем мире толком не знает, каковы точные параметры бурятской рок-оперы. Учитывая, что со времен «Юноны и Авось» (1981 г.) страна, тогда Союз советских республик, мало чего подобного припомнит и на русском языке, не говоря уж про бурятский, это явление уже можно спокойно упоминать в анналах мировой истории оперы.  

Что касается бурятского языка – в этом отдельно взятом случае (чем и знаменателен «отдельно взятый случай») он был потрясающе хорош! Это к вопросу о силе искусства, который может способствовать решению главной проблемы этноса – стремительной утери языка. Не побоюсь повториться – для обретения языка и любви к родному языку нужны прежде всего эмоции. Яркие, сильные. Другие инструменты, как выясняется, уже силы не имеют. И если  родной язык мэтров – Галины Шойдогбаевой в партии Сорол - супруги князя хоринского рода, Дамбы Занданова - князя сомнений не вызывал, то молодые солисты окончательно рассеяли все опасения! Услышать это позволили не только блестяще спетые партии, но монологи и диалоги, поскольку петь хорошо на языке оригинала, совсем не значит прекрасно владеть языком.

Благодаря автору либретто, Надежде Мунконовой, актрисе Бурятского драматического, точно расставленные акценты в легенде, которой без малого четыре сотни лет, позволили коллективу вывести на первый план не просто историю любви, но отречения от любви во имя своего народа, во имя сохранения народа. И это, пожалуй, главный месседж, прорвавшийся через века и услышанный современными авторами. Именно эта их проницательность позволяет наконец-таки рассмотреть в них не просто талантливых людей, а пассионариев, в которых так нуждается бурятское «мы».

Новое звучание легенды

И тогда и сейчас напрашивается вывод: бурятский мир обрел в лице автора музыки к «Бальжан Хатан» Сарантуи Жалцановой–Дмитриевой новый звук. Яркий, разножанровый, масштабный, мощный, местами пронзительно лиричный. За девяносто минут посредством семи нот погрузить слушателя в седину веков, в полную драматизма атмосферу любви и ненависти, зависти, мести, расправы, безудержных баталий, преданности и вселенской грусти, мало кому доселе удавалось. И это главная награда проекта – суметь услышать в молодом композиторе столь объемный потенциал.

В итоге живой звук стал главным преимуществом новой версии проекта – и музыка «зашла», осуществив свою главную функцию и исцелив слушателей, которые продолжают тянуться к высокому, пытаясь разбудить свои полуспящие души и стряхнуть, наконец, пыль постсоветского послевкусия.

Под руководством режиссера драматического театра Олега Юмова и дирижера, композитора и худрука Владимира Рылова состав не просто исполнял партии - состав пел, прекрасно говорил на родном, был пластичен и играл, профессионально избегая того, что в узких кругах критиков называют «изнуряющей болезнью» оперных театров: случаев, когда звучание голоса становится целью, а не средством выражения чувств и действий персонажа. Солисты сумели прожить свои роли, что послужило началом разрушения стереотипов о бурятской опере.

Особенно впечатлила Бальжан Хатан - Дина Санданова, одномоментно лиричная и жесткая. Кажется, ей удалось прочувствовать всю боль героической соплеменницы из средневековья. Поразительно хороша она в дуэте со своим возлюбленным Дай-Хун тайджи, роль которого досталась Саяну Цымпилову. Билигма Ринчинова, кардинально поменявшая роль обволакивающей Булжамур на жестокую и циничную Зэлмэ, была крайне органична и в этой роли. Впечатляющими были массовые сцены с хором и балетом, и именно они придали опере эпичности.

В качестве маленькой ложки дегтя возник вопрос лишь к техническому обрамлению масштабного действа. Все-таки в паре моментов казалось, что художнику по свету не хватило кнопок, или дополнительной пары рук, чтобы нажать на эти кнопки. Но эти шероховатости мало влияли на саму суть явления. Явления долгожданного, способного менять ход событий не только в бурятской культуре. 

Таким образом, Оперный сделал уверенный шаг в направлении уникальности репертуара и более четкому определению социокультурной миссии Бурятского театра оперы и балета, где мы, зрители, наконец, начинаем понимать, что и с какой целью предлагается под знаменем высокого искусства нести в наши неискушенные массы. Все-таки главной целью театра не должна быть задача обогнать и перегнать Grand Opera и La Skala. В каком-то смысле вклад в восполнение белых пятен истории своего народа мог бы быть задачей гораздо более благородной и неотложной, и в рамках просмотра Бальжан хатан за реализацией этой цели очень приятно наблюдать.

Фоторепортаж премьеры «Бальжан Хатан»