«Отчаянная Саша»: Александру Шеину знают и помнят многие жители республики

От редакции: Заслуженный работник культуры Бурятии, ветеран музейного дела, создатель музея им. И.В. Бабушкина, Почётный гражданин г. Бабушкин. Была другом известных бурятских музееведов - Валентины Гапоненко, Нины Комиссаровой, Екатерины Митыповой, Алексея Пискунова, народного художника Даши-Нимы Дугарова, фотохудожника Геннадия Егеря. Была знакома с министром культуры Дамбой Жалсараевым, замминистра Михаилом Герштейном. 

Газета «Бурятия» публиковала очерки об Александре Михайловне Шеиной, ее муже, 98-летнем здравствующем фронтовике Дмитрии Ивановиче Балдине, и отрывки ее воспоминаний. Предлагаем еще один отрывок из готовящейся к публикации книги.

Испытать неодолимое чувство голода мне пришлось ещё раз. Как я уже писала, в начале 1946 года брата Мишку за якобы связь с немцами (зерно трофейное смололи у немца-мельника) трибунал приговорил к расстрелу, который затем заменили десятью годами лагерей. Отбывать срок его отвезли по этапу на север Свердловской области, далеко за посёлок Ивдель. Жена его, Лена, приехала жить к нам в Шилку. И летом 1946-го мы решили съездить к Михаилу в лагерь. Видимо, Лена списалась с лагерным начальством, и ей разрешили свидание. Я в это не вникала, но согласилась поехать с Леной, так как она боялась ехать одна.

Поездов на запад тогда ходило очень мало, а народу ехало много. Билеты нам удалось купить только до Иркутска. Пропустив несколько поездов в Иркутске, мы уже отчаялись ехать дальше. Но тут матросы-тихоокеанцы, которые тоже жаждали уехать, нашли выход. Они открыли окно с обратной стороны вагона и вместе с собой затащили нас. До Свердловска мы ехали безбедно под их опекой. Они очень помогали нам, когда узнали, куда и зачем мы едем.

В Свердловске нам надо было пересесть на железнодорожную ветку, которая шла на Ивдель. Ленке удалось закомпостировать свой билет (в Шилке она работала в железнодорожной больнице медсестрой, и у неё был разовый билет), а мне билета не смогли купить. Но поехали. Путь был узкоколейный, поезд местного значения, и мы понадеялись: авось пронесёт. Но не пронесло. Только мы отъехали - контроль. Я заперлась в туалете, надеясь на удачу. В дверь застучали. Понятно, ревизоры. Окно в туалете было открыто, и я решила вылезти из окна на тамбур и перейти в другой вагон. Поезд бежал довольно резво, но мне какими-то силами удалось докарабкаться до тамбура и благополучно удрать. Конечно, это была игра со смертью. Но, видно, тогда мой час ещё не пробил.

Ивдель оказался крохотной станцией, заваленной лесом. Туда всё уральское Заполярье свозило лес, чтобы по железной дороге отправить его в Свердловск и дальше. На север от Ивделя шли болота и тайга. Километрах в 15-ти от посёлка был тот пункт лесоповала, где томился Мишка и куда нам с Ленкой предстояло добираться пешком по болоту. Вот там я ощутила по-настоящему, что такое гнус. Мошка и комары забивали нос, рот, глаза, уши, покрывали руки. Дышать было нечем, а завернуться в платки (которых, кстати, у нас и не было) невозможно: жара несусветная. Но всё же мы добрались до лагеря. Ленке дали свидание на три дня, и мы жили в какой-то землянушке все вместе. Вот уж где было клопов! Днём насекомых не видно, а ночью сплошняком лезут на тебя не хуже мошки, ничем не спасёшься, и тело горит, как ошпаренное. Вот судьба: мы с мамой оттрубили на лесоповале (в Красноярском крае в 1930-х) больше трёх лет, и Мишка на лесоповале повторил наше «счастье». Но свидание кончилось. Мишка написал кассационную жалобу на имя Калинина. Мне было велено отвезти эту жалобу в Москву, добраться до Верховного Совета и подать лично Калинину это послание.

Ленка поехала домой в Шилку, а я отправилась в неведомую мне Москву. На этот раз с билетом. Все-таки я нашла это здание Верховного Совета СССР. Но дальше входной двери меня не пустили. Правда, петицию мою взяли и обещали вручить по адресу. Так как это были милиционеры, то думаю, что Мишкино послание и его надежды действительно попали «по назначению». Поскольку «язык доводит до Киева», то я вскоре оказалась на Красной площади и часа два меряла её шагами. Мавзолей был закрыт, зато Кремлевские башни, и стену, и Василия Блаженного, и Лобное место, и Минина с Пожарским - всё впитывала в себя глазами. Узнав, что Третьяковка сравнительно недалеко, я перешла по мосту Москва-реку и нашла знаменитую галерею, где провела весь день, пока её не закрыли.

Наступил вечер. Я пришла на Ярославский вокзал. Как раз готовился отправиться поезд на восток. Билет стоил где-то 300-400 рублей с гаком, а у меня осталось всего 100 рублей. Я купила перронный билет и пробралась к поезду, на который мне было нужно. Но, увы! У каждого вагона, кроме проводниц, стояли милиционеры. Я пришла в отчаяние. Без денег, в чужом краю, ни души знакомых! Уже когда поезд тронулся, мне удалось уговорить проводницу впустить меня в вагон.

От редакции: Брат Александры Михайловны, Михаил Михайович Поломошнов, впоследствии стал большим специалистом, ученым-практиком на стратегическом производстве. Скончался в 2023 году в Германии.