Янгажинский дацан в этом году отмечает свое 200-летие

Недавно во Дворце Ваджрадхары (Очирдарийн Ордон), возведенном в 2020 году на месте Цогчен дугана Янгажинского дацана, состоялся оргкомитет по подготовке 200-летия дацана, неразрывно связанного с именем XII Пандито Хамбо ламы Даша Доржо Этигэлова. Ламы определили 7 сентября днем торжественного хурала, после которого состоится мистерия ЦАМ, сакральный смысл которой заключается в даровании всем живым существам благословения и очищения, устранении всех препятствий.

Родовой дацан Хамбо Ламы Даша Доржо Этигэлова, в котором он был ширээтэ ламой с 16 декабря 1903-го по 7 июня 1910 года, был одним из крупнейших и красивейших буддийских храмов Бурятии. Дворец Ваджрадхары (Очирдарийн Ордон), освященный в 2020 году на месте Цогчен дугана Янгажинского дацана, достоин славы знаменитых оронгойских мастеров, чьими руками в свое время было построено большинство дацанов этнической Бурятии, созданы великолепные статуи божеств.

XII Пандито Хамбо лама Даша Доржо Этигэлов

И насколько ценны сегодня скупые воспоминания людей, на век которых выпали не самые радостные страницы истории дацана, их чувства от увиденного, услышанного и пережитого трогают до глубины души.

Среди безумия и суеты

Зоя Дабаевна Нимаева, жительница села Оронгой рассказывает: «Я родилась в улусе Олзон в 1938 году. Во время Великой Отечественной войны, когда в действующую армию была призвана значительная часть мужчин, им на смену в сельской местности пришли женщины, старики и подростки. Они стали работать трактористами, комбайнерами. Моя мама Ханда Нимаевна Нимаева тоже села на трактор, окончив краткосрочные курсы Селенгинской МТС. Когда шли полевые работы, она месяцами не приезжала домой. Не помню точно, было это во время войны или уже после ее окончания, но однажды, когда она приехала проведать меня и родных, я, соскучившаяся от ее долгого отсутствия, настойчиво просилась поехать с ней, прыгая перед ней и не давая прохода. Мне так хотелось посмотреть и сесть на трактор. Из Олзона добирались до Хутэлэй Убэр, где был колхозный полевой стан, кажется, на запряженной лошади. Трактор «Фордзон», на котором работала мама, мне не понравился. Проехав немного, я предпочла другое занятие.

Побегать по траве - это мне было привычней и к тому же меня привлек огромный каменный забор Янгажинского дацана. О существовании дацана, по всей видимости, я знала. Мои родственники были людьми верующими. Домашний алтарь у нас был большой, с множеством бурханов и ритуальных принадлежностей. Внизу в углу были небольшие деревянные плашечки, опираясь на которые обычно делают жанчиб мургэл - простирания на полу перед алтарем. Моя бабушка по вечерам молилась, я засыпала, так и не дождавшись, чтобы крепко с ней обняться в теплой постели.

Дойдя до дацана, я не нашла места, через которое можно было бы проникнуть на саму территорию. Перелезть я не могла, но как-то поверх ограды смогла увидеть уже разрушающееся строение и вернулась обратно.

Мама в конце жизни стала сидячей, обезножела. При размышлениях о прожитой жизни, судьбе, увиденном и услышанном, порой ей, видимо, приходило в голову, не довелось ли в опасное и смутное время среди суеты и безумия той поры, работая в поле на тракторе, ненароком осквернить лист из священной буддийской книги, которую ветром разнесло по округе, и как расплата - ноги, которые отказались слушаться».

Проведать Хамбо ламу Этигэлова?

Ее подруга детства Зинаида Мижитовна Цыбикова, которая сейчас проживает в Кижинге, рассказывая о своем детстве, воспоминает: «Это было примерно в 1945-1946 годах. Мы жили в местности Нарhа Толгой рядом с Янгажинским дацаном. Когда наступал новый год по лунному календарю, мы, дети, долго ждавшие этого праздника, как положено, по древней традиции обходили соседей. Домой возвращались, кажется, неся в ладошке несколько простых карамелек. Конечно, какие могли быть тогда праздничные угощения! Не помню, подходили мы к алтарю или нет, но в доме Шойдорой Сэрэн-Базара меня поразило множество бурханов - испокон веков на Сагаалха было принято доставать из алтаря свитки танка и развешивать.

Зато помню свой поход на территорию Янгажинского дацана. Мы, три девочки, пошли туда в поисках кораллов, до нас дети приносили их домой. Нам тоже захотелось найти эти драгоценные камни, но, видимо, их еще до нас успели все собрать. Моей «добычей» стали несколько фарфоровых осколков - тогда и это было, как богатство. Территория была огорожена каменным забором, высота его примерно два метра, а толщина была внушительная. Стена ограды как будто оштукатурена и побелена. Запомнилась крыша дугана с загнутыми углами, которые были окрашены красной и зеленой краской».

В разрозненных воспоминаниях Зинаиды Мижитовны есть и такая картина. В первом классе она училась в Нарhа Толгой, тогда одна учительница учила всю небольшую разновозрастную компанию детей из ближайших местностей. К следующему учебному году семьи начали переезжать на центральную усадьбу в Оронгой, и школа закрылась. Девочку ко второму классу отправили в школу в Хурамше и пристроили к родственникам - hамай, которую звали Дулма. Иногда Зине поручалось отнести молоко Ухеонэй абгай, которая жила на самом краю улицы. «Это была высокая женщина. Однажды, на ночь глядя, какие-то люди куда-то собрались, - рассказывает Зинаида Мижитовна. - Как будто проверяя готовность, спрашивали друг у друга: взяли то - взяли это?».

«А когда люди вернулись, говорили: hууна - сидит. Кажется, тогда ходили проведать Хамбо ламу Этигэлова», - строит предположения Зинаида Мижитовна.

В то время Хамбо лама Этигэлов вел уже иной отсчет времени в своем запредельном мире под землей, которая имеет загадочное название Хухэ Зурхэн. К ее умозаключению можно присовокупить и то, что бабушка спросила у Зины, которая ходила к Ухеонэй абгай: Амгалан байна гу? - Амгалан там?

Теперь можно только строить догадки. Тем самым человеком мог быть Амгалан Дабаевич Дабаев, житель села Гильбира, который 7 сентября 2002 года указал местонахождение XII Пандито Хамбо ламы Даша Доржо Этигэлова. Его тесть Батан Гармаевич Нимаев в 1927 году присутствовал при уходе Этигэлова в Нирвану, также принимал участие во втором поднятии Драгоценного тела Учителя в 1973 году. В 1946 году участник сражений на Халхин-Голе Амгалан Дабаев как раз демобилизовался и мог оказаться в Хурамше. Земляки знают, что он всю свою жизнь посвятил возрождению религиозных традиций и обычаев, руководил строительством священных ступ на территории Иволгинского и Селенгинского районов.

А Ухеонэй могла быть та самая Ленхобын Ухеонэй, которая в своей жизни совершила настоящий духовный подвиг во имя веры. После разгрома Янгажинского дацана новая власть распорядилась отдать буддийские книги в машинно-тракторные мастерские протирать машинное масло и делать из них прокладки. И ветер гонял по степи листы священных книг. Это она собирала драгоценные листы, прятала в надежных схронах. Позже ее сын Галдан вывез их в город. Сто с лишним буддийских текстов, собранные и сохраненные ею, семья Ленхобоевых в 2000-х годах передала в Музей истории им. М.Н. Хангалова.

Дерево,  как камень

Еще одним небольшим осколком памяти сохранились у Галины Дугаровны Гомбожаповой такие эпизоды: «Это было, наверное, в 1949-1950 годах. Мои родители Дамбын Сэндэтэн в то время были чабанами в местности Хутэлэй Убэр. Мне приходилось пасти овец, они, бывало, забредали на территорию Янгажинского дацана. Тогда уже не было никакой ограды, сохранилось только ее основание, которое можно было просто перешагнуть. Не было ни крыши, ни пола в полуразрушенном здании Цогчен дугана. Но зато, когда шел дождь, можно было встать в оконный проем, чтобы не промокнуть - настолько был широкий, что мог укрывать человека. Мои родители строго наказывали ничего не трогать на территории дацана, запрещалось даже сдвигать какой-нибудь камень. Конечно, уже не было там ничего примечательного. Только краска колоды мне понравилась, была очень красивой, сине-голубой».

К тому времени что можно было вывезти из дацана было вывезено, по воспоминаниям старожилов, как строительный материал камни использовали на строительство фермы, клуба в Оронгое.

Тогда и сейчас доподлинно известно, какими мастерами были оронгойские дарханы, чья слава берет начало с Янгажинского дацана. «Верхнеоронгойские мастера выстроили больше половины всех дацанов в Бурятии, причем они же выполняли все внешнее и внутреннее их убранство и часть предметов культа» - написано исследовательском труде Галдана Ленхобоева в соавторстве с Ксенией Герасимовой «Материалы о народных умельцах Оронгоя». Только жаль, что среди «тайн ремесла» в нем не упоминается, каким образом заготавливали, сушили дерево для своих строительных работ. Сожалеть об этом приходится потому, что Галина Дугаровна вспоминает, что видела в то время, как у жившего рядом в Хурэлэй Убэр, так же работавшего на отаре Даши Шагжиевича Доржиева, ставшего в родных краях известным знатоком обрядов, обычаев, легенд и преданий, тесть пилил на дрова оконную колоду из Янгажинского дацана. Дерево не давало пиле делать свое дело, зубья пилы отскакивали от него,  как от камня.

Своих не бросают

Своими воспоминаниями детства поделилась  Мария Лхамажаповна Санжиева, 1938 года рождения. Ее мама Лубсан-Цырен Дымбрыловна Нимаева тоже была трактористкой. В 6-7 лет она тоже увязалась за своей мамой в Хутэлэй Убэр.

«В высоком каменном заборе Янгажинского дацана на сторону дороги, к северу, выходила калитка, достаточно широкая -  1-1,5 метра. Я и еще два мальчика зашли через нее.

На территории стоял только один дуган, под крышей, с хорошим полом. Мы с мальчиками сразу поднялись на второй этаж. Пол весь был усыпан осколками оконного стекла. На них лежали небольшие бурханы. Мальчики бегали, кричали. Эхом отзывался по всему храму шум, который они поднимали, от этого становилось немного страшно. Я понимала, что статуэтки божеств не могут валяться на полу и, подняв два бурхана, хотела положить на один из подоконников - два окна было на южной стороне. Подоконники были высоко, и я маленького росточка кое-как смогла их пристроить».

Янгажинский дацан

Пока она занималась этим, мальчишки убежали, бросив ее. Спускаясь вниз, девочка застряла и заплакала. Тогда кто-то поднял ее сзади за подмышки и осторожно спустил вниз. Даже не оглядывалась, девочка убежала, наверное, сторож помог, думала она. Но люди говорили, что там никакого сторожа нет, что это сахюусан так уберег ее.

Янгажинский дацан, который был одним из крупнейших буддийских храмов Бурятии, не миновала участь трагического времени. Но, несмотря на это, люди сохранили свою веру.

В настоящее время Дворец Ваджрадхары (Очирдарийн Ордон) на историческом месте Янгажинского дацана дает людям возможность драгоценной встречи в этой жизни с Очирдари ламой, Буддой Изначального, пребывающим вместе с Хамбо ламой Этигэловым. Тысячи людей сегодня находят здесь мотивацию, духовную силу и поддержку - вера неиссякаема, подтверждений много.