​Родом из военного детства - 1

Такими были маленькие герои большой Победы

У детей войны разные судьбы, но нас объединяет одно общее потерянное детство из-за голода, холода, кто-то стоял у станка, кто-то от зари до зари работал на колхозных полях наравне со взрослыми. Рассказано и написано о том времени много, и я тоже рискнула поведать о своем непростом детстве, о том, что видела, пережила и сохранила в своей памяти. Время идет. Нас, детей войны, все меньше и меньше.

Дети того времени сами того не сознавая внесли определенный вклад в восстановление народного хозяйства страны в послевоенное время. Вот и мне захотелось написать о некоторых эпизодах моей жизни в условиях военного и послевоенного времени в колхозе. Когда я писала свои воспоминания, на страницах газеты «Бурятия» печатались воспоминания детей войны, об их нелегкой судьбе. Моя судьба, оказывается, ничем не отличается от их судеб - то же не сытное детство, те же печали, безотцовщина, тяжелый труд в колхозе, скудная одежда.

МОИ РОДИТЕЛИ 

Я родилась 16 октября 1937 года в селе Шихабылово Урмарского района Чувашской АССР. Папа, Андрей Степанович Лисов, преподавал физику и математику в школе рабочей молодежи. В 30-е годы мама училась в медучилище, но на последнем курсе ушла из-за смерти тяжелобольного человека, когда она проходила практику в больнице. Мы часто упрекали маму, когда нам жилось трудно: «Если бы ты стала медсестрой - мы жили хорошо». Чего уж скрывать, семьи бюджетников жили лучше. 

Отец ушел на войну в июле 1941-го. Он - участник военного парада на Красной площади в ноябре 1941 года. В 2016-м по ТВ показывали военный парад, где телеведущий сказал, что впоследствии почти все участники парада 1941 года погибли - их направили на передовые позиции на фронте. Папа служил в звании гвардии старшего сержанта начальником радиостанции 2-го стрелкового батальона 275-го Гвардейского стрелкового полка, 91-й Гвардейской стрелковой Духовщинской Краснознаменной дивизии. Воевал на Западном, Калининском, 3-м Белорусском фронтах. Находясь всегда впереди своих частей, снабжал бесперебойной радиосвязью с КП командира полка, этим самым обеспечивая выполнение поставленной боевой задачи. Там шли жестокие бои. Погиб в феврале 1945 года при взятии Кеннигсберга, ныне г. Калининград. 

Наш папа похоронен в братской могиле советских воинов в поселке Переславское, что в Калиниградской области, где сооружен мемориальный комплекс. Там спят вечным сном 6900 солдат, из них шесть Героев Советского Союза. На обелиске высечены фамилия и инициалы имени и отчества нашего отца. За боевые заслуги папа награжден медалью «За отвагу», орденами Красной Звезды, Славы III степени. В феврале 2016 года мой сын Евгений посетил братскую могилу. О подробностях этой поездки написал в районной газете «Удинская новь» в статье «Здесь нет ни одной персональной судьбы…» (№ 18 от 6.05.2016 г.). В 2019 году посетил братскую могилу мой племянник Александр, внук брата Володи. Не помню, как провожали папу на войну, но, по рассказам брата Володи, отец держал его за руку, мама несла на руках Алечку, а я шла, держась за подол маминого платья. Так мы шли до вокзала. А то, что творилось на его перроне, после просмотра фильма «Летят журавли» брат с точностью сравнивал с эпизодами проводов отцов и сыновей на войну. Там стоял плач детей и вой женщин. После ухода папы на войну мы переехали к дедушке, к папиному отцу в село Янтиково Янтиковского района. Мама начала работать в колхозе. Брату Володе к тому времени было 6 лет, мне - 3,5 года, сестренке Але - полтора года. 

ХОЛОДНОЕ ДЕТСТВО 

Дедушкин дом был просторный, с большой русской печью, с лежанкой по ее бокам, которые прикреплялись к стенам дома. С нами жили дедушка и семья дяди - младшего брата папы. Из-за нехватки дров особенно трудно и холодно было зимой. С печки мы не слезали: там играли, спали. Из обуви, кроме лаптей, ничего не было, как и теплых вещей. Бывало, по нужде выбегали зимой босиком, забегали и сразу же залезали на печку. 

Так началось наше голодное, холодное, тяжелое военное и послевоенное детство. Еды не хватало, очень голодали. Зерно и муку мама получала по трудодням, их хватало только до февраля, поэтому ждали весну и лето. Тогда мы переходили на подножный корм, как сейчас пишут в своих воспоминаниях все дети войны. Нашим спасением были луга и овраги, где росли съедобные травы. Ели всякую траву, что можно было кушать: крапиву, щавель, кислицу, лебеду, ревень, обсасывали цветы клевера и хвоща. Из трав варили похлебку, добавляя взбитое яйцо - тогда нам казалось, что вкуснее еды нет. Из весенних грибов рядовок готовили постный суп с картошкой. Сами (детвора) собирали их на полях и оврагах, да и дедушка приносил целыми охапками - он работал смотрителем колхозных полей от потрав скота. 

Большинство из колхозных семей пекли хлеб из лебеды и жмыха, из почек липы и сосны (их сушили и мололи), потом добавляли тертой сырой картошки и все это - в тесто. Хлеб получался тяжелый, черный-черный, с горчинкой, но мы с удовольствием его ели. Зимой зарывали в снег лук и ели его мерзлым. Так как постоянно хотелось кушать, возможно, из-за этого я всегда готовлю еды много. 

Мама, на целый день уходя на колхозную работу, оставляла нам на обед по одной картошке и маленькой крахмальной лепешке и наказывала брату, чтобы мы прислушивались к гудку вагоноремонтного завода (до настоящего времени он находится в г. Канаш), который гудел ровно в 13 часов дня. Мы не могли сдерживаться, сразу же съедали, и до прихода мамы нам становилось грустно и голодно. С ее приходом это чувство куда-то исчезало, знали, что мама что-то приготовит на ужин. Поодиночке никогда не ели - завтракали, обедали, ужинали всегда вместе, так было экономнее. 

ПРАВДА О КОНОПЛЕ 

Нашим любимым лакомством был густой вареный кисель из толокнянки - (овсяная мука). Его заедали конопляным молоком. Готовили его очень просто: конопляные семечки жарили, затем толкли в ступе, заваривали кипятком, процеживали. 

Конопля в военное и послевоенное время людей кормила и одевала, особенно семьи колхозников. Колхоз сеял коноплю целое поле. Из них изготавливали канаты, веревки. Из семян выжимали масло, обжаривая их, получали молоко. Изготавливали холст, а потом из него шили одежду для всей семьи: мужские штаны, нательную одежду, портянки - из конопляного холста, платья - из конопляного волокна. Вся эта процедура проходила на моих глазах. За нашим огородом и огородом дяди Семёна (брата папы) текла речка Аль. Выдернутые стебли конопли связывали в снопы, затем их укладывали в реку для вымачивания. Через определенное время вытаскивали и сушили. Затем мяли на мялке, чесали (я принимала участие) и потом пряли. Получалось волокно зеленого цвета, затем его варили в русской печи в больших горшках до белого цвета. Часть красили в разноцветные цвета - для женского платья. Волокна ткали на ткацком станке, у кого его не было, заимствовали друг у друга. Ткань получалась очень крепкая, ей не было износу. Наша мама тоже наткала холст и сшила из него мне и брату короткое пальтишко. Тогда никто не думал коноплю курить - возможно, и не знали. А мы, дети, любили там работать, да еще манил нас ароматный запах. Когда писала об использовании конопли в еде и изготовлении холста для одежды, прочитала статью Светланы Намсараевой от 19.02.2020 года № 12 (5724) в газете «Бурятия» под названием «Скошенная» отрасль». Процедура заготовки холста и использования его все такая же. 

Мыла не было, белье и одежду стирали настоем золы, и в бане тоже так мылись. Спали на соломенных матрасах и подушках (солому часто меняли), укрывались папиным огромным тулупом. Зимой ходили в лаптях, а летом бегали на босу ногу. Бывало, ступни до того задубеют, что не замечали ни камушек, ни заноз (и на колхозные работы ходили так), в одних цыпках и царапинах были ноги. Мама очищала и смазывала их солидолом. 

Римма ЛИСОВА, заслуженный работник культуры РСФСР и БурАССР, с. Хоринск