Ёхор зародился как охотничий и военный танец. По нему обучались ведению облавной охоты - зэгэтэ-аба и военным действиям – окружению и уничтожению противника. Однако, и тогда в древности и уже в наше время – в ХХ веке, национальный танец хатарха был, прежде всего, танцем, отражающим красоту жизни, красоту отношений мужчины и женщины. Об этом писал ещё Ц. Жамцарано: «….в старину все буряты Иркутской губернии, начиная почти с Ольхона и кончая Тункой, совершали зэгэтэ аба вместе. Сборным пунктом была Тайтурга (совр. пгт, Усольский район Ирк.обл.). Здесь съезжался весь народ, вся молодёжь обоего пола, достигшая совершеннолетия. Молодые люди знакомились друг с другом, и заключался брак. Здесь же происходили состязания в борьбе, стрельбе и бегах. Сохранилась масса преданий об этих облавах, тянувшихся целые месяцы» (Путевые заметки 1903-1907 гг. Ц.Жамцарано. с.209. Улан- Удэ. 2011).
Такие же массовые облавные охоты проходили в других местах этнической Бурятии. И всюду и всегда они сопровождались ёхором, эволюционировавшим от военно-охотничьих учений до народного танца. Затем он стал главным развлечением бурятской молодёжи, аналогом современного ночного клуба или дискотеки. А когда молодые буряты стали осваивать города, танец пошёл вместе с ними на городские танцплощадки в клубах и парках. Но вернёмся к истокам…
Любовь в степи
Любовь и ёхор неотделимы. Самые поэтичные и нежные эпизоды бурятских писателей посвящены им, гармонии и красоте танца, песен и чувств влюблённых. Норпол Очиров о любви в агинской степи в повести «Найдёныш»: «Дулма познакомилась с Дагбажалсаном ещё в родном улусе Жэбхэсэн. Тогда она была слишком молода и, как ей казалось теперь, слишком глупа и доверчива. Увидела Дагбажалсана, затрепетала, как малая пташка, будто до этого не видела бравых парней. А он сразу же заметил, что лицо её вспыхнуло краской, что вся она от волнения пышет, как жаркая печь. Бесцеремонно подошёл, взял за руку и потянул в круг ёхора. Потом долго они ходили в кругу – Дагбажалсан целый вечер держал её возле себя, не отпускал. Дулма не слышала, как поют частушки, не пела сама. Зато хорошо запомнила красивый зычный голос Дагбажалсана, его жаркое дыхание над ухом и вспотевшие теплые пальцы, которые властно, уверенно сжимали её слегка шершавую от ветров маленькую руку». (Найдёныш. Антология бурятской литературы ХХ – начала ХХI века. II том. с.243. Улан-Удэ.2011).
Дело в том, что коллективный танец, хоровод, сама его тёплая, романтичная атмосфера вокруг костра в летней степи располагала к зарождению и проявлению любовной романтики. Тогда, да и сейчас бурятские парни и девушки были сдержаны в поведении, не принято было прямо и открыто выдавать свои чувства. В песнях, слова которых могли сочинить тут же парень и девушка, изъяснялись в любви. А если бы он спросил у неё: «Любишь ли ты меня?», то ничего бы не сказала ему в ответ зардевшаяся девушка, а только бы отвернулась смущённо.
Как же они ждали начала летних нааданов! Прилетали перелётные птицы, распускались подснежники, начинались перекочёвки на летники, распашка паров и посевная, перегонялись на новые пастбища стада, табуны и отары. Жизнь во всём подчинялась смене времён года и циклу сельскохозяйственных работ. В это же время отправлялась молодёжь в долины водить хороводы, и вечерняя степь расцветала плясками и кострами.
«Вечереющей, покрывающейся мглистой дымкой степью они поскакали к большому костру, стреножили поводьями коней, чтобы они паслись, но далеко не уходили, и, не спрашивая, чей это хоровод, какого улуса, вошли в пляшущий круг. Ухватившись за руки соседей, переплетая их выше локтя, как это делают в ёхоре, они вместе со всеми двигаются, сгибая и разгибая колени, и в такт движениям поют:
В юрте ласточки играют
И щебечут на весь двор.
Так народ наш веселится,
Если в юрте не сидится,
Пляшем ёхор, мы в степи,
Ехор, ёхор наш в степи!
Жаворонки запевают
И звенят на весь простор.
Так народ наш веселится,
Если в юрте не сидится,
Пляшем ёхор мы в степи,
Ехор, ёхор наш в степи!» (Аларь-гол. П.И. Малакшинов. с.99. М.1979).
Специфика ёхора в степи
Просторная степь позволяла расширять круг до неограниченного количества танцующих, но, конечно, в разумных пределах. А кругов могло быть несколько. Это было непередаваемое ощущение, танцевать и петь вместе со всеми! И когда в одном конце уже начинали петь новую песню, в другом ещё пели старую. Нужно было успеть воспользоваться паузой, чтобы успеть свою песню. И в случае, если это не соло по определению, то желательно уже известной, чтобы подпевали. Иногда случалось и такое, когда в одном кругу было несколько хороводов со своими песнями, которые они поют, как бы соревнуясь друг с другом.
Лучшие заводилы могли уловить и показать в пении ёхора самые красивые моменты и вариации, где можно сымпровизировать голосом, найти новые краски и нюансы в мелодии. Это было филигранное владение техникой народного вокала! Тогда ёхор танцевали и пели так, что было слышно в соседней деревне! И люди говорили: «О-о-о, это Лопсон поёт!..» В каждом селе были свои звёзды-исполнители ёхоров с сильными, звучными голосами. Они заводили круг и наэлектризовывали танцующих и поющих.
К тому же, в хороводе нередко трудно понять, что здесь главнее – песня или танец, движения или голос? Без сомнения, преимущества были у самых голосистых. Благо, над головой было только звёздное небо, а вокруг огоньки далёких юрт. «Аржит несколько раз пытался запеть, но его заглушали другие голоса, и он быстро умолкал — нужно иметь луженую глотку, чтобы перекричать весь хор. А были в кругу такие горластые парни, которые ухитрялись всех перепеть. Как запоёт такой горлопан, и кажется, что к хороводу подошёл грузный бык холмогорской породы и сердито замычал» (Там же. с.100).
Импровизации у костра
Впрочем, всегда можно было уйти к другому костру, встать в новый круг хоровода. В другом ёхоре могли и танцевать по-другому, медленно кружась, и петь по- другому, состязаясь, тут же складывая куплеты, и как бы переговариваясь друг с другом. Вот такой импровизационный хоровод великолепно показан у Платона Малакшинова:
«Заметив, что на наадане появился незнакомый парень, кто-то в хороводе пропел, подначивая Аржита:
«Новый гость явился в круг,
Гостя просим дружно:
Подавай-ка голос, друг,
Скромничать не нужно».
И Аржит пропел:
«Ветку долго ли сломать
У берёзы тонкой?
Надо ль голос подавать,
Коли он не звонкий?»
Но его слова не остались без ответа:
«У берёзки по себе
Ветки вырастают.
На ёхоре по себе
Песни выбирают».
И тут не растерялся Аржит:
«У берёзки снизу веток
Может вовсе и не быть.
У берёзки верхних веток
Вам вовеки не сломить».
Почувствовав, что он оказался в своей припевке чересчур хвастливым, смущённый Аржит потянул за руку Эржэн. Они ускакали под весёлый насмешливый хохот парней. И больше в ту ночь не подъезжали на горящие в аларской степи яркие костры нааданов» (Там же).
P.S. 29 июня в Этнографическом музее пройдет очередной фестиваль «Ночь ёхора». Древний танец вновь наполнит летнюю ночь своей магической энергией. А завершится фестиваль грандиозным Гранд-Ёхором у общего костра – он одарит каждого участника хоровода зарядом силы, вдохновения и любви!