Большая деревня Улановка

После войны в Улан-Удэ было три - пять тысяч голов крупного рогатого скота. Ходили три стада – в каждом микрорайоне своё. Заудинских коров гоняли на пастбище на остров Богородский. Тогда Зауда была еще большим поселком, там даже не было общественной бани. Ходили в городскую баню. Дети простаивали в очередях и пропускали уроки. «Скоро ли жители Зауды будут иметь свою баню?», - писала «Бурят-Монгольская правда». 

С самого «города», как всегда величали и величают до сих пор наш исторический центр, скотину гоняли на Левый берег. Левобережье в ту пору представляло собой большое натуральное пастбище, единственный живой осколок которого представляет сейчас остров Комсомольский. А жители Железнодорожного района пасли своих коров на Верхней Березовке. На ней домов тогда, практически, не было. Стояла кумыслечебница, конюшни при ней и вольный табун. И Лесная школа напротив. С тех пор и прикипело к этому месту название Кумыска, а её остатки – профилактория, доживают последние дни выше дацана.

Птичник. Куры и индейки в старом дворе

Скотовладельцы сами пасли животину. По графику и по очереди, по двое, по трое. Стада-то были большие. Доить коров ходили прямо на пастбище. Моему старшему товарищу Эдуарду Викторовичу Кулибабину за восемьдесят, и он прекрасно помнит, как его отец купил немецкую корову. А везли её в качестве трофея на воинском эшелоне наши демобилизованные солдаты.

Тогда из побеждённой Германии вывозили всё, что можно было вывезти. Не только коров, но и лошадей, поросят, кур и индюков. По дороге забивали и съедали или же продавали на вокзалах и полустанках. Вот Кулибабины и разжились немецкой коровёнкой. «Она была маленькая, но молока давала три ведра в день!» - вспоминает Эдуард Викторович. Потом его отец  продал её, чтобы купить дочери пианино. Страшно дефицитный товар! Целую неделю выстояли в очереди за инструментом! Но такова была тяга к музыке. К прекрасному!  

Зимой кормили скотину не только покупным сеном, но и бардой (отход производства этилового спирта) со спиртзавода в Николаевском. Это была светло-желтая бодяга с неприятным запахом и кислинкой.

Прыжком от злой собаки в старом дворе

Много держали коз. Как вспоминает мой другой старший товарищ Алексей Александрович Салтыков, а жил он тогда на Рылеева, около стадиона, ныне ФСК: «Коз собирали в стадо и рано утром, в часов 5 – 6  гнали на пастьбу на остров Богородский, вечером пригоняли. Кур было так много, что они путались под ногами! А когда в конце 50-х у пацанов появились велики, их стали давить!»

Да-а, это были идиллические патриархальные времена. Рай для городских пацанов! В мае - июне они ездили на Пыхту рвать черемшу, в августе гнали на великах в Ошурково собирать черемуху и тогда же за шишкой в лес по Баргузинскому тракту…

Жизнь большой деревни оборвалась резко. С приходом Никиты Сергеича Хрущева. Он полагал, что колхозы должны кормить город и всё тут! А сами колхозник должны были отовариваться продуктами в магазинах. В ночь, когда приняли постановление о ликвидации подсобного хозяйства, а было это в августе 1958 года, в Улан-Удэ стоял рёв и вой. Шёл массовый забой домашнего скота и птицы! Кормилиц забивали со слезами на глазах!

Утром пришли проверяющие из органов. Каждая голова учитывалась и на неё налагался налог. Потом такую политику Хрущева назвали волюнтаризмом, который нанёс мощный удар по деревне и в том числе, и по нашему городу, который в ту пору был, в сущности, большой деревней…

Ветхие ставни

А скоро Улановка стала закатываться в асфальт. Деревянные дома сносили, а вместо них возводили каменные многоэтажки. Но, деревня никуда не делась, она осталась в головах и подпитывала растущий город всё новыми и новыми жителями. Спасибо ей за это! Мигранты быстро адаптировались и занимали всевозможные рабочие места. В свою очередь, новоявленные горожане ездили отдавать долг в деревню. Зимой на сакман – окот у овец, летом на сенокос, а осенью на картошку в подшефные хозяйства на селе.  

Геннадий Архипович Айдаев рассказывал: «Однажды, мы, члены Горкома, поехали на сенокос. Косили вручную и за редким исключением вся наша команда из двух десятков человек, умела держать в руках литовку! Все мы были в прошлом деревенские ребята!»

Деревня и сегодня никуда не делась. Для этого не обязательно заезжать на окраины в предместья, достаточно пройтись по историческому центру города. И тогда, за воем сирен, рёвом моторов, можно услышать крик петуха или клёкот индеек. Где-то там, в глубине дворов, в узких клетушках и сараях, за перегородками и чуланами, прячется живность.

Никакую прибыль, она, конечно, не приносит, но радость и отдохновение для души своих хозяев – это да. Это Улановка, это наша большая деревня…

На главном фото: Послевоенные дети в Улан-Удэ. Из семейного фотоальбома Андрея и Анжиман Баертуевых.