Кремлевские страсти. Закулисье

— Первый вопрос, который вертится на языке у всех: почему именно «Байкал» в Кремле? Логичным кажется сборный концерт с участием всех коллективов республики?

— На деле все гораздо прозаичнее. Я потом не раз бил себя по голове за сверхактивность. Еще год назад, когда обсуждались мероприятия в Москве к юбилею республики, был озвучен план, по которому все театры и все коллективы будут выступать на разных площадках Москвы. Это, кстати, так и происходит, наш Оперный сейчас готовится к выступлению. Нам был определен «Крокус-холл» — престижная, без сомнения, площадка. Но, как говорится, их величество амбиции сыграли свою главную роль. Мы подумали «когда ещё» и я полетел на переговоры с руководством Кремлевского дворца, благо у нас хорошие отношения. Договорились по датам, руководство республики нас поддержало в выборе. Сразу хочу сказать, что на всем пути к подготовке был «зеленый свет», поддержка огромная от Главы. Сами бы мы, естественно, никогда не вывезли такой объем напряжения.

— А программы для Кремля тоже сами выбирали? Кажется, что «стопятьсот» подписей надо получить?

— Нееет! Полное доверие… Вот доверие-то надо было оправдать. Но столько сомнений, столько переживаний, внутренних конфликтов, в смысле, у каждого внутри себя. В этом смысле, случился мне кажется большой рост и наш, как руководителей, и коллектива. Сначала предполагалась одна программа, мы её откатали у себя, затем пришли к пониманию, что должно быть именно так: «Моя Бурятия» и «Блеск Азии».

— С «Моей Бурятией» вроде как все понятно, а «Блеск Азии»?    

— Придется рассказать суть наших сомнений… Этнический спектакль, который мы хотели привезти — это хорошо конечно, но мы приняли решение руководствоваться золотой формулой «автор-исполнитель-зритель». Не сработай одна из составляющих — рухнет конструкция, а рисковать в угоду своих представлений о московском зрителе, так себе затея. «Блеск Азии» все же мог позволить зацепить гораздо более широкий круг зрителя. И потом мы все же имеем отношение к азиатской культуре, более того, Бурятию называют «восточными воротами» России. Мне уже после выступлений рассказали историю про маленькую девочку, которая была на «Блеске Азии». Ей было не очень видно, но она все два отделения на цыпочках простояла. Рядом сидели наши земляки, расспросили бабушку девочки. Оказалось, пришли на название, про театр наш знать не знали. И еще меня подкупило мнение сотрудницы одного из африканских посольств. Она сказала, что «языком искусства можно влюбить в культуру любого народа, и это вы сделали». Мы же приглашения разослали в посольства стран, чью культуру мы представляли в проекте. Не особо рассчитывали на внимание, но многие нашли время, пришли. Это и страшновато, но на то он и экзамен. Особо ценным было мнение моих однокурсников (Ж.Жалсанов выпускник РАТИ ГИТИС). Они работают в разных регионах, руководят коллективами, подобными нашему. Один из них сказал: «Вы успели заскочить в XXI век».

— Это про что?         

— Вот и у меня был такой вопрос. Несколько лет назад я работал в составе жюри Всероссийского конкурса. По окончании член жюри, крупный эксперт, редактор журнала «Балет», сказала страшную для всех нас вещь: ансамбли песни и танца, многие из них работают ещё с советских времен, будут вынуждены уйти со сцены, поскольку не способны уже отвечать вызовам времени. Но она назвала пару коллективов, которые способны выжить, и среди них был «Байкал». Потому я еще и еще раз согласен с Дандаром Жаповичем, с которым мы постоянно пытаемся отыскать «исходники», назовем это так, нашей аутентичности. Песня «Наян Наваа» сегодня более чем актуальна ведь. Хотя мы свой источник отыскали в Санкт-Петербургском Институте русской литературы РАН, датирован он 1912 годом. Хотя сама песня одна из самых древних, считается что на её пентатонике базировались народные песни восточных бурят. Мы восстановили даже наряд исполнительницы.

— Кстати о нарядах. Шикарная идея с дефиле костюмов!

— Да, её тоже оценили мои сотоварищи по учебе, мои коллеги из регионов. «Вы же их и демонстрируете как модельные, в них же и поете, и танцуете», — удивлялся мой коллега. Есть желание идею использовать, говорят, но тогда надо заниматься отдельным производством: поиск, исследования, восстановление, пошив. Оказывается, мы сами того не подозревая, и швец и жнец…

— И на дуде игрец! Как, кстати, артисты переживают мгновения звездности?

— О! Это особая часть разговора. После того, как мы в Улан-Удэ откатали «предкремлевский показ», напряжение зашкаливало. Номера меняли, сокращали, артисты переживали. А после концертов в Кремле только и разговоров, кто как шел на сцену, как уходил, кланялся, играл, пел. Согласитесь, для нас артистов выступить на сцене самого Кремля — это уже награда! Меня насмешил наш Баттувшин: «Я к центру сцены шел, показалось два километра, уходил со сцены — вовсе три с половиной…». И это титулованный и опытнейший музыкант, который играл на мировых площадках. А одна из оркестранток-ветеранов меня до слез довела: «Никогда не думала, что мы, оркестр народных инструментов, будем выступать в Кремле. И композиторы наши, наверное, только могли мечтать, что их мелодии прозвучат с этой сцены…». На этих словах я проникся значением нашего вступления.    

— А работать в Кремле? Миллион охраны, ограничений, звук, свет и прочие «радости»?    

— Как раз наоборот! При всей грозности протокола встречали нас очень тепло. А после концертов за сцену пришли все три режиссера Государственного Кремлевского дворца, которые наговорили кучу комплиментов, назвали нас дисциплинированной и технически грамотной командой. И директор Петр Михайлович Шабалтай всячески поддерживал. Нас умилил сотрудник МЧС, они обязаны быть за сценой, который без отрыва смотрел оба концерта и в ладоши хлопал громче, чем зрители в зале. А я, пробегая за сценой, застал картину: технички стоят, смотрят на экран и в такт музыке швабрами прихлопывают. Ну разве это не круто?!

— Какое настроение постфактум?  Не хочется месяцок погреться в лучах славы?

— Какой месяцок… Наше здание вступает в фазу строительства, куча работы. Но эта работа в удовольствие. Знаете, Кремль дал абсолютное понимание потенциала. Это чувствуется и по коллективу. Два концерта на огромной сцене, да при том самой главной в стране, это испытание на прочность. Для безупречного выполнения задачи роль имеют доли секунд и наша команда, по большому счету, справилась. Я благодарен за это творческое испытание всем нам, министерству культуры, руководству республики, и лично Алексею Самбуевичу, который, как мне кажется, был искренне рад общему результату. Нам, артистам, что нужно? Зритель, который ценит тебя. А если земляки наши испытывают гордость за свой национальный театр, то это награда удваивается.

— Спасибо! Я тоже испытываю гордость!