760
Юрий Невский. Прозаик, поэт. Живёт в Улан-Удэ.
Дмитрий Олегович — редактор журнала Родная Бурятия, писатель и художник. Создаёт арт-объекты, снимает об этом фоторепортажи и видео, выкладывает в фейсбуке и на ютуб.
Сухое красное — образ вина. В разных временных и смысловых контекстах, это может быть портвейн — а может, действительно, сухое красное, производства Чили или Аргентины (цена со скидкой около 300 рублей, крепость 13 градусов).
Предыстория первая
В начале 80-х, Дмитрий Олегович (после службы в СА), увлечённо писавший свои первые фантастические рассказы, оказался в центре арт-тусовки, сложившейся в Улан-Удэ. Многих в ней связывала дружба, ведь это были ровесники, вместе посещавшие литературные студии, художественные и музыкальные школы. Распадалась советская система, наступал хаос переходного периода. Но, одновременно, это было и время надежд, и иллюзий. Молодых поэтов, музыкантов и художников притянула друг к другу какая-то сила. Образовалось мощное энергетическое поле. Можно сказать, они держали в ладонях чистый огонь творчества, плазменный шар из сгустков энергий. И как бы отдавали его, отталкивали. Куда-то в небо, в космос, в пространство. То есть, не то чтобы — отдавали людям своё искусство, искали почитателей, зрителей или слушателей. Было такое чувство, что какое-то Божество над городом. И оно требует, жаждет сил молодых творцов, принимает этот дар, поглощает его. Сейшены, выставки, концерты, перформансы — под открытым небом, на улицах, в парках. В ответ шла невероятная энергия.
Открывшийся поток информации — новые книги, музыка, живопись, фильмы — требовал осмысления с такими же, близкими по творческому духу, единомышленниками. Ребята — в до-интернетную и до-мобильнотелефонную эпоху — могли собраться (всего лишь несколько звонков по стационарному — дисковому — телефону) — в любое время, в любом месте. Музыканты подключали свои усилители и гитары, художники расставляли картины, поэты выходили к микрофону и читали стихи. То, что сейчас называется арт-форум или поэтический фестиваль — проходили без всяких согласований, бюджетов и планов минкульта. Всё испытывали какую-то огромную радость от возможности прокричать свой поэтический манифест, запиливать рифы на гитаре, заливать огромные полотна безумным сочетанием цветов. Делать это сообща, вместе.
Надо сказать, что эта энергия бывала объединена в какой-то момент, и направлена на реальные дела. Например, проведённые несколько раз, совместные выступления рок-групп, художников и поэтов, призвали горожан выходить на субботники по очистке заброшенного Свято-Троицкого храма (что в Горсаду) — и, в итоге, восстановить его.
Предыстория вторая
Информация — и все эти новые веяния — поступали, в том числе, от появлявшихся время от времени в арт-тусовке молодых людей, приезжавших (автостопом, как правило) из Москвы, Прибалтики, Питера, Казани, Нижнего Новгорода. Были среди них и олдовские хиппи, и совсем юные адепты расширения пространства и сознания. Известна история об одном хиппи по имени Кришьянис. Он добирался до духовного центра буддистов — до Иволгинского дацана, в частности — 25 лет. В 1965 году, начитавшись Йога-упанишад вперемешку с Рерихами и Блаватской, коммуна хиппи отправилась из Риги навстречу Свету Истины, как известно, идущему с Востока. Ребята мечтали добраться до Бурятии, считая её преддверием вожделенного Тибета и Гималаев. По пути они болели, спивались, попадали в психушки, отсиживали сроки, устраивались на работу, женились/выходили замуж, обзаводились детьми. Постепенно их мечта о Бурятии тускнела, превращаясь лишь в лёгкое дуновение ветерка, что едва доносит запах пыли и бензиновой гари с трассы, вперемешку с травяным и цветочным духом, с ощущением, что настоящее чудо ждет тебя там, где дорога исчезает за горизонтом.
И только Кришьянис выхаживал друзей, спасал их от чёрной депрессии (переходящей в белую горячку — и наоборот), дожидался из изоляторов — следственных и принудительной психиатрии, устраивал на тёплые вписки в непалёные флэты до весны. Поскольку он был непьющим и (ничего вообще) некурящим — к тому же, и нерукожоп — его брали в любой театр рабочим сцены, бутафором (и тем и другим, бывало), ведь местный отряд тружеников закулисья то и дело терял своих бойцов, падавших под звон стаканов.
После Красноярска, он уже один выходил на трассу стопить транзитные дальнобои. Всё в той же заплатанной джинсе, на поседевшем хаере повязана буддистская ленточка, где бегут сверху вниз, как кристаллики снежинок — либо капли дождя — загадочные знаки. Зовущие, обещающие что-то неземное. Там, далеко, в Бурятии. Снизошло ли на него просветление, когда наконец-то припал к благословенной земле за оградой Иволгинского дацана — история об этом умалчивает.
Предыстория третья
Дмитрий Олегович, по мотивам своих впечатлений об этом времени пишет фантастические рассказы, подразумевающие Альтернативную историю Улан-Удэ. Удивительно, что отправив свою подборку в издательство Молодая Гвардия — получает приглашение на участие в семинарах молодых писателей-фантастов. По итогам семинаров выходят сборники. Большие тиражи, приличные гонорары.
Но, по мере развития перестройки до терминальной стадии, всё рухнуло. Траектория взлёта была отзеркалена глубиной падения.
ЧАСТЬ I
Эпизод 1
1991-й год. Исторический центр Улан-Удэ. Вечереет. По улице изо всех сил бегут Кришьянис и Дмитрий Олегович. За ними гонятся члены неформальной молодёжной группировки. Считая, что преследуемые — из-за их неординарного внешнего вида (из-за длинных волос, в основном) засланы пиндОсами, чтобы навязывать улан-удэнцам гнилые западные ценности — и выражая своё мнение громкими криками на улан-удэнском суржике, — они угрожают им расправой.
ДО замечает, что хотя он с пониманием относится к характерной для прибалтов неспешности, однако в Улан-Удэ, если ты желаешь высказать что-то наперекор общепринятым нормам — то и бегать нужно все-таки побыстрее! Кришьянис возражает, что, во-первых, ему прилетело в бубен. Во-вторых, он думал, что в Бурятии никому не прилетает в бубен, поскольку это — духовный центр буддизма, а значит, толерантности. Впрочем, оба приходят к выводу, что сейчас не время для дискуссий. Ситуация близка к критической! Наконец скрываются в проходных дворах, перелазят заборы, пробираются по захламлённым пустырям. Свалки, останки кирпичных брандмауэров, заброшенные стройки, собаки поднимают бешеный лай.
Эпизод 2
Соорентировавшись, ДО ведёт пострадавшего в одну особенную, по его словам, локацию. Там на него часто нисходят экзистенциальные откровения. По ходу высказывает искреннее сожаление о непьющих сторонниках ЗОЖ, которым между тем прилетает в бубен и они не могут выдерживать темп в спринте с высокого старта. И всё потому, что как могли уклонялись от службы в СА — школе мужества. Приходят на заросший бурьяном теннисный корт — заброшенный, где никто никогда не играл (в Бурятии это не принято). ДО утверждает, что это одно из мест, которое можно считать той самой таинственной Комнатой. Немного поостывший (не горячий) латышский парень не может найти связь между пустырём — и какой-то Комнатой (тем более, таинственной), опасаясь при этом, что после прилёта в бубен, у него могли произойти необратимые изменения с логическим мышлением (из-за возможного сотрясения). — Ты же помнишь, что герои фильма Сталкер ищут её, ведь она исполняет желания: самые заветные, самые искренние, самые выстраданные, — поясняет ДО. — Почему она расположена именно здесь? — Потому что сюда тянет приходить. Притягивает какое-то магнитное излучение. Здесь, достаточно близко к поверхности, продолжают работать генераторы. И если ты захочешь, чтобы исполнилось желание...
— Чтобы еще раз не прилетело в бубен, например, — заканчивает фразу Кришьянис. Неформалы, сделав обходной маневр, неожиданно появляются и окружают. ДО поднимает с земли арматуру, как раз подвернувшуюся под руку (будто кто её нарочно оставил). Начинаются традиционные танцы с бубнами.
Эпизод 3
1993-й год. Бурятский драматический театр. Ночь, никого нет. Кришьянис, как обычно устроился в театр рабочим сцены (заодно бутафором и осветителем, но это в нагрузку, денег не платят). Нужно еще и задник расписать. Позвал на помощь ДО. Во всю сцену расстелена ткань. Они раскрашивают сказочные планеты, золотые звёзды с пышными хвостами, летящие ракеты — оформление к детскому спектаклю по стихам Гунга Чимитова БИ КОСМОНАВТ БОЛОХОБ!
ДО рассказывает, что пишет повесть про родной Улан-Удэ. В ней говорится, что синие сопки, окружающие по периметру город, видимые из любой точки — это рваные края воронки, образовавшейся от взрыва при крушении космического корабля. Город хранит в своей основе призрачную архитектуру того звездолета, что прибыл из неведомых просторов Вселенной, но потерпел катастрофу и разрушился у слияния рек Селенги и Уды. Возможно, кто-то остался в живых из тех астронавтов? Возможно, их дальние-дальние потомки — сегодня среди нас?
Когда он бродит по городу, то чувствует в определенных точках энергию, словно идущую из-под земли. Можно представить, что там, близко к поверхности продолжают работать некие генераторы, излучающие магнитные волны. Ведь что-то притягивает, хочется вновь и вновь приходить сюда — и переживать подступающее к сердцу тепло каких-то давних — и дивных — воспоминаний. И в бесконечных прогулках — часто в компании с астронавтками — они соединяют эти точки по магнитным линиям, пронизывающим город.
Эпизод 4
1995 год. Типичный улан-удэнский ресторан. За столиком сидит ДО, как бы визуализируя слова звучащей в это время, в исполнении местного ансамбля, бешено популярной песни В шумном зале ресторана / Сpедь веселья и обмана / Пpистань загyлявшего поэта. Напротив него Наташа (сидит вполобоpота / Вся в лyчах ночного света). Видно, что у ДО закpyжило головy хмельнyю. Он рассказывает, что пишет повесть про родной Улан-Удэ. В ней говорится, что синие сопки... (и так далее — весь текст из 1993 года).
Эпизод 5
1998-й год. Аэропорт. Раннее июньское утро. На площади стоит Лариса. К ней подходит Наташа — её подруга. В синей форме Аэрофлота, бортпроводница, сейчас вылетает в Москву. Лариса просит передать конверт в приёмную комиссию Литературного института. Это обязательно нужно сделать завтра, ведь это последний день приёма. Лариса протягивает конверт, Наташа читает на нём имя автора. В её глазах блеснул недобрый огонёк. Н: Интересно! — Л: Понимаешь, он такой Писатель! Он написал повесть про родной Улан-Удэ! Про синие сопки, что окружают наш город... — Н: Про космический корабль, который когда-то там долбанулся... Л (с подозрением): Откуда ты знаешь? Н: Ну. Он же такой. Писатель! Ладно, давай конверт. Передам. (Быстро уходит, как-то с особой злобой стуча каблучками.)
ЧАСТЬ II
Исторический центр Улан-Удэ. За фасадами более-менее приличных зданий — и современного новодела — скрывается как бы тёмная сторона города. Этот массив расчерчивают улицы Балтахинова и Арбат, Куйбышева, Свердлова, Каландаришвили, Смолина, Шмидта, Свободы. Пространство ограничивают набережные Уды и Селенги, стадионы БГУ, Автовокзал, Китайский, Народный и Колхозный рынки, территория бывшего Судоремонтного завода и Речной порт. Здесь, как пишут журналисты, время словно остановилось. Частный сектор с домами и бараками постройки начала — и середины ХХ века отапливается дровами, носит воду из колонок, сушит на верёвках бельё, разводит огороды и пользуется удобствами во дворе. Ну, и безбожно пьёт, конечно. В 90-е годы частники под шумок возводили здесь самострой, а ушлые землеустроители распродавали участки, позиционируя, как очень дорогая земля в центре. Но к этим территориям нет подъезда, не проложены коммуникации, так что использовать их в коммерческих целях бессмысленно. Заборы самых разнообразных архитектурных стилей — и фантазий строителей — огораживают заброшенные промышленные цеха и предприятия, кирпичные руины еще купеческих амбаров, полуразрушенные здания неизвестного назначения, замороженные стройки, непроходимые заросли, буйно разросшиеся на свалках и захламлённых пустырях.
Рымарь — мутная личность, изображает из себя матёрого сидельца, смотрящего на раёне — в историческом центре города.
Дедушко Морин Хуан — старец, достигший просветления. Сидит где-то руинах, в торчке Поднебесный. Держит на своих плечах небо над Улан-Удэ.
Улан-удэнский суржик — разговорно-бытовой стиль языка, состоящий из смеси бурятских и русских выражений, с наложением множества производных от уголовных (блатных) жаргонизмов. Характерен переизбытком ненормативной лексики. Подразумевает знание топонимов, персонажей и событий в (чаще всего) мифологизированном контексте, присущем данной городской среде, что позволяет идентифицировать принадлежность индивида к определённой социальной группе.
Эпизод 1
Исторический центр Улан-Удэ. Летний вечер. В глухом дворе, на кортах сидит Рымарь, покуривает. Въезжает здоровенный ленд крузер, выходит Баир. Рымарь отпускает скептические замечания на улан-удэнском суржике. Спрашивает с Баира деньги, тот отсчитывает купюры. Ведет его куда-то через пустыри, заброшенные стройки. Этот путь для начинающего бурятского чиновника — из-за его комплекции — достаточно труден.
Приходят в полуразрушенное двухэтажное здание. В торчке Поднебесный сидит Дедушко Морин Хуан. Звёздное небо просвечивает сверху, в проломе, повсюду торчит арматура, как будто ржавый лес, прорастающий из раскрошившихся бетонных опалубок. Груды битого кирпича и строительного хлама опутаны сорняками и кустарником. Между тем, видно, что здесь нет запустения и разрухи, а вся обстановка, похоже, по-дизайнерски выстроена. Ненавязчиво звучит индийская народная музыка в стиле бхангра и раджастани, расставлены зажжённые ароматические свечи. Как-то нарочито тускло светит фонарь, освещая круг собравшихся — это титаны. Старец, похожий на индийского йогина-отшельника, читает лекцию об Альтернативной истории Улан-Удэ.
Эпизод 2
Баир нервничает от происходящего. Дедушко словно не замечает его. Рымарь показывает, чтобы он присел и ждал. Проходит время, старец подзывает Баира. Выясняется, что он хочет занять пост директора фонда Буряад хэлэн. Старец — ясновидящий, он путешествует в прошлое и знает будущее. Многие бурятские чиновники посещают это тайное место, чтобы получить благословение на власть. Морин Хуан видит судьбу претендента — и, в случае с Баиром, — это вызывает у него сомнения.
Он спрашивает его об исторических условиях формирования бурятского языка, о том, как он планирует его развитие? В границах сложившегося литературного — как силы, объединяющей множество диалектов, — либо разводя носителей по их родо-племенным квартирам и усугубляя тем самым, из-за отсутствия базового коммуникативного средства общения (литературного языка), фрагментарное видение картины мира?
— И слышал ли ты древние напевы стариков, слагавших песни под Вечно Синем Небом-Тенгри? И потому, в этих словах, подобных трепету оперений свистящих стрел, или похожих на скрежет мечей в битве, или напоминающих топот конниц, бьющих копытами в жаркую грудь степей, увидел ли ты эти огромные человеческие реки, прокладывающие то новые русла по Великой степи, то иссыхающие до малого ручейка, то разливающиеся в огромные озёра? Что за сила движет ими, заставляет преодолевать и пыльные бури в засуху, и своенравное величие в половодье, а то замыкаться в зарастающем ряской болотце? Язык твоего народа — это молния, бьющая в дерево и поджигающая лес, это ветер над степью, и это ледяное дыхание горных вершин. Удержишь ли ты в ладонях этот огонь, чтобы разжечь костер и согреть замерзающих в лютую стужу — и напоишь ли ты из этих же ладоней кристальной водой тех, кто умирает от жажды в жаркий полдень?
— Посмотри на свои руки, они — липкие. К ним приклеится много денег, которые еще хоть как-то выделяются на то, чтобы существовали газеты, журналы на бурятском языке и на русском. Поэтому — нет тебе моего благословения! Отправляйся пока, поразмышляй о том, что не нужно тебе быть бурятским чиновником Баиром. Во всём мире уже давным-давно решены все эти вопросы, выработаны практики и методики, объединяющие представителей самых разных субэтносов в единое коммуникативное пространство. Это самый обыкновенный менеджмент. Так что научись сперва этому!
Морин Хуан протягивает руку — и Баир превращается в ворона. Чёрная птица поначалу ступает как бы неуверенно, пробуя свои силы. Затем расправляет крылья — и улетает в ночное небо.
ЧАСТЬ III
Артём — художник, делает росписи по заказам. Увлекается граффити, продвигает стрит-арт.
Эпизод 1
Дмитрий Олегович и Артём пересекают дворы, перелазят заборы, обходят гаражи, свалки, пробираются по захламлённым пустырям. Тащат на себе длинные картонные трубы. ДО создаёт комплекс арт-объектов. Тот, что планирует сделать сейчас, входит в общий масштабный проект, который, по замыслу, включает в себя весь город, рассматриваемый как художественное пространство. Поднимаются на крышу здания — это двухэтажная бетонная коробка, — устанавливают трубы. Потом в них будет смонтировано световое оборудование. Артём выражает сомнение. На данном этапе, эти картонные трубы (тубусы из-под баннерной ткани) — бросовый материал и достаются бесплатно. А когда дойдет дело до световых приборов, до электропитания? Всё это неподъёмно по финансам.
ДО считает, что к тому времени, когда будут сделаны все световые станции — а их нужно более тридцати, — вдруг да и спонсоры подтянуться. Или Минкультуры РБ выделит грант. Или он сам разбогатеет (смеётся). — Почему не расставить эти станции на открытом месте? Выезжай в степь и ставь, где хочешь. Это проще, чем в городе. — Нет, они изначально присутствуют в такой, в мифологической топографии. И все описаны в одной книге. Их расположение должно быть точно таким, по описанию. — А что это за книга? — Ну, это я сам написал. Давно когда-то. Она была в рукописи, в одном экземпляре. Я отправил её на конкурс в Литературный институт. И поступил на Высшие Литературные Курсы. Потом долго прожил в Москве.
Эпизод 2
Они рассматривают обнесённую забором территорию, что прямо перед ними. Можно предположить, что это бывшая автобаза с полуразрушенными боксами. Стая диких собак, почувствовав их, поднимает бешеный лай. В одном из боксов — это сквозная коробка без передней и задней стен — внимание привлекает странная картина. Правильнее, картины. Похоже, что с десяток холстов разного формата развешаны на стенах. В целом, необъяснимая галерея гармонично вписана в атмосферу кирпичных стен, нагромождённых деревянных поддонов, пробивающейся повсюду зелени. Лучи заходящего солнца играют на полотнах отблесками золотых и багрово-алых тонов, придавая этому какую-то призрачную, дрожащую в воздухе, сюрреалистичность. ДО делает множество кадров, приблизив объект через мощную фотооптику.
ЧАСТЬ V
Анна Аверс — биолог по образованию. Приехав из Москвы, 15 лет живёт в Улан-Удэ. Развивая с нуля необычный для Бурятии ландшафтный дизайн, она является признанным специалистом в этой области. Став популярным видео-блогером, ведёт на ютубе канал, посвященный садоводству и огородничеству в местных условиях.
Художник Борис — муж Анны Аверс. Бесследно исчез более 10 лет назад.
Георг — сын Анны и Бориса. Директор созданной им компьютерной фирмы.
Эпизод 1
ДО выкладывает в фейсбуке фотографии экспедиций. В том числе и обнаруженные странные картины. Впрочем, это можно принять и за необычную оптическую иллюзию, случайную игру закатного света, преломляющегося в разбитых стёклах. Его публикация получает максимум лайков. Неожиданно приходит сообщение от Анны Аверс. Она почему-то интересуется этими картинами и обращается с просьбой о личной встрече.
Эпизод 2
АА в кабинете редакции с сыном Георгом. Сама она эмоционально взволнована, поэтому не может объяснить суть дела. Георг говорит, что абстрактные картины на фотографиях в ФБ очень похожи на те, которые писал художник Борис. Они показывают фото его последних работ — и сравнивают с теми, что опубликовал ДО. Действительно, сходство есть.
Эпизод 3
ДО вспоминает, что в середине 80-х он дружил с Борисом. Историю о его возвращении в город и, тем более, исчезновении, он не знал. Ему нравилось то направление, в котором работал художник. Позже они встречались в Москве, и ему казалось, что Борис чего-то добился, обустроился в столице.
Анна рассказывает историю художника Бориса. Он родился в середине 60-х, вырос в Улан-Удэ. Считал себя творческой личностью: много читал, писал стихи, рисовал. Пытался до всего дойти своим умом, поэтому с настоящим образованием у него ничего не получилось. После службы в армии работал художником-оформителем. Ранняя женитьба, семья, дети. С середины 80-х несколько раз уезжал покорять Москву. Работал дворником, общался с молодыми художниками — непризнанными гениями. Возвращался в Улан-Удэ. Приходилось выживать в крутые 90-е. Вновь уезжал с какими-то абсурдными творческими проектами.
Продолжал работать над своим — совершенно непонятным и весьма сомнительным — направлением в живописи. Случайно попав в обойму художников, якобы представляющих современный русский андеграунд, получил финансовую поддержку от международного фонда. Это позволило ему закрепиться в Москве, более плодотворно создавать новые картины.
Они познакомились, она стала его женой. Жили в Подмосковье, познавали родной край, путешествуя с рюкзаками и палаткой. Родился сын Георг. Анна работала в ландшафтном дизайне. Борис участвовал в довольно скромных кинопроектах в качестве ассистента художника, — лишь бы заработать какие-то деньги. Их связывало глубокое чувство любви, основанное на духовной общности, поэтому они легко переносили житейские и бытовые трудности.
Борис был вынужден вернуться в Улан-Удэ из-за своего престарелого отца, которому требовалась помощь. Анна и Георг переехали к нему. Через 3 года отец умер. Борис продолжал писать свои абстрактные картины. Они жили в загородном доме отца, где у него мастерская. Он работал с бурятскими режиссёрами, пытающимися снимать кино, практически ничего не зарабатывал.
Прошло 2 года. Внезапно Борис пропал без вести. Поиски не принесли результатов. Не было никаких разумных объяснений, следователи и криминалисты не нашли даже малейшей зацепки, чтобы расследовать загадочное исчезновение.
Анна глубоко переживала свою личную трагедию. Чтобы сохранить психическое здоровье, полностью ушла в работу ландшафтным дизайнером. Георг служил в армии, учился в Москве, вернулся в Улан-Удэ, работает в собственной компьютерной фирме.
АА убеждает, чтобы ДО с Георгом побывали на том месте и выяснили, что это за картины.
ЧАСТЬ V
Бомж-инвалид — постоянно стоит на Арбате, сшибает на выпивку.
Балдоха — солнце на старинном воровском жаргоне. Известен шансон Вилли Токарева В тайге зимой балдоха светит, но не греет. Также может означать воровское солнце — или цыганское солнце — Луну, месяц.
Эпизод 1
ДО и Георг идут в заброшенные локации, находят то самое место. Но этот бокс пуст, нет никаких картин. Видят это издалека, поскольку не могут подойти ближе из-за диких собак. С центральной стороны находится пост охраны ЧОП АБС. Охранник пресекает попытки что-либо узнать. Георг замечает установленные по периметру видеокамеры. Оказывается, его фирма поставляет программное обеспечение для охранных структур, у него есть знакомый компьютерщик, который обслуживает видеосистему этого АБС. Если обратиться к нему, то можно войти в неё и просмотреть архивные записи.
Эпизод 2
ДО и Георг решают опросить местных жителей. Общаясь с ними, снимают скрытой камерой. Но затея весьма сомнительная. Местные долго не понимают о чём идет речь, бывают агрессивно настроены, подозревая, что это какая-то ментовская провокация, а то выдумывают совершенно нелепые версии, лишь бы получить за свою информацию хотя бы на бутылку. Нет, никто не видел таких картин, как на фотографиях, не может определить, что это за место, ничего не слышал ни про какого художника.
Эпизод 3
Однажды они спасают от последствий перепоя (наливая сухого красного) бомжа-инвалида. Воспряв духом, бомж рассматривает фото. По его словам, им повезло увидеть картины Призрачного Художника. Он рассказывает — на улан-удэнском суржике — свою историю.
Перевод. В ночь полной (или большой) Балдохи, появляется Призрачный Художник. Нет, я сам не видел, а видела женщина, с которой я живу, в общем. Эта Мария тоже страдает — пьёт, значит. И однажды она видела Художника, но это — по сильному приходу. А просто так его не увидеть. Это, она говорила, и правда, фигура человека, но как бы прозрачная. У него есть вроде бы мастерская. Стена где-нибудь в заброшенном месте. Он ставит чистые белые холсты, рисует на них. Можно сказать, что рисует лунным светом. Потом остаются картины. Такие золотистые квадраты на стене, как бы пыльца нанесена. Но найти их — значит, сказать заранее, где они будут — это невозможно. Надо быть в таком состоянии, вообще. Тогда они как будто проявляются, но бывают очень недолго. Большая редкость их увидеть. Бомжи, и все, кто сильно выпивают, кто живёт здесь, знают про это. Потому что можно поскребсти лезвием, и набрать немного этой пыльцы. И отнести её. Да тут, в общем. Одному старому перцу, его зовут Дедушко. Он сидит там, в развалинах. Покупает её. Зачем покупает? Не знаю. Может людей лечит, или что? Он как шаман вроде. Даёт немного, на два пузыря, может.
И вот он мне ногу вылечил, Дедушко. Когда Мария пришла к нему, пыльцу принесла, он говорит, приводи этого своего, я ему ногу вылечу! А как узнал про ногу, никто же ему не говорил? У меня тогда кость гноилась, гангрена уже начиналась, врачи говорят: оттяпаем да оттяпаем, нечего тут лечить, нет такого лечения. Я пришёл, он говорит встань туда — к щиту такому, деревянному. Я встал, он меня всего обчертил мелом, по контуру. Потом — отойди! Я отошёл. Он берёт нож такой большой — шварк! — и метнул. И так метко — прямо под колено там, на щите, где обведено, воткнулся. У него книга есть такая — ну, не книга, а листы как будто, много листов. Он читает из них. И мне стал читать. Но там вообще непонятно. Что вроде под нами космическая тарелка — или как его? — ну, звездолёт, типа. Упал когда-то давно, разбился. Потом мы все вроде улетим на нём. Ну, улетим к… — непереводимо — конечно, с нашей-то такой жизнью. Встань и иди к… — непереводимо — он мне, этот перец, говорит. И я ушёл. И потом уже, это у меня, где кость сгнила, и дальше расползалось — всё засохло. Прямо нога — вот, видишь, вся скривилась, пожухлая, но — моя же нога! Я вот скачу, как могу, на костылях хотя, и ничё.
Как найти этого Дедушко, встретиться с ним? Да есть такой приблатнённый один, Рымарь. Моросит, типа — я смотрящий на раёне! Пурга такая. Ну, он приводит к нему, там же важные люди приходят. Кто там большое место хочет получить или что. А Рымарь сам крутится вон, на автосервисе, шестерит чота. К нему подойти. Такие дела. Давай ещё на пузырь сухого красного — и я отвалю.
ДО и Георг озадачены услышанным. Беседу записали на камеру. Однако нет смысла втягивать в эту непонятную историю Анну (у которой это вызовет разве что психологический стресс). Решают ничего не говорить ей.
ЧАСТЬ VI
Эпизод 1
Георг помогает матери монтировать видео — лекции по ландшафтному дизайну — которые она снимает для ютуб. Заодно, на её компьютере, просматривает запись с бомжом. Отвлёкшись на дела, забывает этот файл. Из-за случайных обстоятельств, он становится доступным для Анны. Увиденное вызывает у неё тяжёлые эмоциональные переживания. Она неадекватно воспринимает эту информацию — всего лишь ссылку на видение женщины-алкоголички, — за возможность выяснить обстоятельства исчезновения реального человека.
Эпизод 2
АА звонит ДО и задаёт вопросы, из чего он понимает, что ей известно содержание беседы. По её словам, она сделает всё возможное, чтобы встретиться с этим Дедушко (ясновидящим, шаманом, экстрасенсом) — да кто бы он не был! Убедить её, что всё это бред и вымысел, не получается. По крайней мере, Анна соглашается, что нужно обождать, попробовать добраться до видеоархивов охранной конторы. И, что если она пойдёт на встречу с загадочным старцем (если таковой вообще существует) — то только вместе с ним.
ДО решает, что сам выяснит это. Встречается с Рымарем. Да, это возможно. Они договариваются. ДО приходит вечером в один из глухих дворов. Авторитет ведёт его в торчок Поднебесный. Руины, лес ржавой арматуры, строительный хлам. Тихая музыка, свечи, свет фонаря. Титаны, собравшись в круг, слушают лекцию Дедушко об Альтернативной истории Улан-Удэ.
Эпизод 3
ДО, присмотревшись, с удивлением узнаёт хиппи Кришьяниса. Видно, что он — не то, чтобы удивлён — а, как будто ждал его. Кивает, чтобы присел. Невольно начинает прислушиваться к странной херне, что несёт этот псевдо-гуру. Что за бред? Дальше — больше. ДО узнаёт текст, который он читает. Да ведь это он сам, Дмитрий Олегович, его написал! Это его повесть, именно её он отправил в Москву. К тому же, это та самая рукопись — пожелтевшие машинописные страницы, растрёпанные, с затёртыми краями.
Альтернативная история Улан-Удэ. В городе идет невидимое противостояние между титанами и абсолютами. Титаны — это те, кто считает себя наследниками каких-то высших сил — или богов — когда-то, в незапамятные времена, пришедших с небес. По их убеждению, Улан-Удэ происходит от космических пришельцев, и они, титаны — хранители древних знаний, переданных им с той целью, чтобы когда-то они — и весь город, если представить его космическим кораблём (потерпевшим крушение), — вернутся на свою давнюю и далекую прародину.
Вера абсолютов основана на том, что Улан-Удэ — это проекция Небесного Иерусалима, — то есть, Божественной ипостаси. Город образован единым золотым дыханием — выдохом Творца. Поэтому, будучи никем и ничем (стирая свою личную историю), в ожидании перехода к полному слиянию и растворению в Абсолюте (Божественной сути), они, в отличие от титанов, не переживают здесь, в земном воплощении, за поиски своего пути: для них нет той или иной религиозности — погружения в буддизм или в православие, нет исторического наследия и влияния традиций.
Между тем, происхождение и титанов и абсолютов имеет одну природу: и те и другие инфицированы Дозой. — Но что это за Доза? — Это ощущение своеобразного вкуса, что сродни вкусу вина из так называемого определённого географического региона. Из региона сопок в бирюзовой дымке, рвущихся в небо крон сосен и кедров, тёплого дыхание той поры, когда цветущий багульник охватывает горные склоны розовыми всполохами, и хребет Улан-Бургасы своими руками, а его руки — это неспешные пространства движущихся вод Уды и Селенги — обнимает город, прижимая его к своей скалистой груди в косматых таёжных зарослях. Этот вкус — космизм, что происходит от мифологической многослойности — можно сравнить это с разноцветным, сшитым из лоскутов, одеялом, — под которым спит вековая Бурятия. Здесь особенности ландшафта — степные просторы, бескрайняя тайга, заснеженные вершины, магический кристалл Байкала, хранящий изначальную память Земли — не кажутся декорациями, но видятся сопричастными разыгрывающимся древним мистериям тенгрианства, шаманизма и буддизма, одновременно существующих на бурятской земле. Народы, прошедшие под этим небом необыкновенной глубины, несли в своих сказаниях и легендах благоговейное преклонение перед Великим Небом-Тенгри, передавая из поколение в поколение память о том, что их прародителем была эта необычайно синяя бездна.
Доза — это любовь. Это — бесконечная бурятская степь, это космос синих трав, это прокаленное небо, что давит на выгнутый, как тело женщины в страсти, горизонт. Брызги голубых лепестков, розовые всполохи, золотистые метелки, шары бледных нитей — дрожащие в мареве, колеблющиеся, летящие вечно по воле ветра над желтой, уснувшей Азией. Между землей и небом раскатана, как листы меди, тонкая песнь жаворонка. Сердечный пульс барабанов, дым благовоний, что стелется из монастыря. Невидимые пильщики у корней трав, которые то дружно возьмутся за работу, тонкими волосяными смычками вздымая трепет и шорох, то вдруг замрут, как по мановению какого-то всеобъемлющего дирижера, управляющего это стрекочущей и трещащей вселенной взмахами солнечных лучей. Рябит и вздрагивает шкура водяного змея реки, проползающего меж травяных берегов, погруженных в морок комариного гула. В сетчатке зоркого глаза беркута, распластавшегося в зените — неизменно движение волнующихся по кругу трав, и серые, как кучевые облака, бараны — пасущиеся, ползущие по косматым увалам.
Кто при рождении вдохнул этот запах раскалённой земли, выжженных трав, волшебный аромат ая-ганги из степных просторов, кто впитал дожди из туч, тяжело проползших над Байкалом, услышал тоскливое завывание ветров, пронёсшихся над пустынями Монголии, несущих отголоски посвиста стрел, топота тысячных конниц по жарким барабанам степей, скрежет мечей в битвах и крики умирающих, разящий полет беркута и завывание волков в стылом космосе ночей — сердце того навсегда томится от необъяснимой, горькой и щемящей любви.
Мировоззрение титанов и абсолютов всегда разграничено. Абсолюты не замечают титанов, ведь их состояние — это приближение к абсолютной пустоте. Между тем, титаны, развивая всё большую безграничность своего восприятия, могут обрести определённую пустотность — и перейти в высший класс абсолютов. Подобно тому, как река Уда впадает в Селенгу — и растворяет свои воды в ней, — а Селенга стремится к Байкалу, наполняя собой и исчезая в его безмерном и безусловном величии, — так же есть место слияния (или портал перехода) от состояния титанов — к состоянию абсолютов. В этой точке — можно сказать, в клапане (и, одновременно, фильтре) — в торчке Поднебесный сидит Дедушко Морин Хуан.
ЧАСТЬ VII
Эпизод 1
Анна находится в психологическом стрессе. Пытается связаться с ДО, но телефон недоступен. Зная из видеозаписи про Рымаря, находит его на автосервисе, просит привести к Дедушко.
Кришьянис сидит на своём месте — и с небом над Улан-Удэ, конечно, всё в порядке. Взошла огромная Балдоха, освещая зыбким и эфемерным светом. Кроме старца, никого нет. Хотя, если не считать очень мрачного на вид, чёрного ворона. Он расхаживает подле, добавляя зловещую мистичность. Она будто забывает, что хотела выяснить, испытывая ступор. Дедушко спокойно говорит, что знает, зачем она пришла.
Один человек, с которым она знакома — это Дмитрий Олегович — написал в 90-е повесть. В ней фантастический сюжет о том, что в древние времена, на месте, где сейчас город, рухнул космический корабль. За долгие века он разрушился, ушёл под землю, исчез. Но в некоторых точках продолжают работать генераторы, излучающие аномальные вибрации. В общем, этот ДО был тогда в таком состоянии (самадхи), что сам не помнит, что написал. К тому же, и не читал до конца, и не знает, чем закончилось.
Но там достаточно точно описаны эти точки. В одной из них мы как раз находимся. В советское время здесь был теннисный корт, но никто не играл на нём, в Бурятии это вообще никому не нужно. Потом его перекопали, начали стройку, забросили. Если здесь представить себе какое-то событие, очень захотеть, чтобы оно исполнилось, — это обязательно сбудется.
Эпизод 2
Ты сейчас взволнована, мысли твои путаются, ты испугана. Но, сосредоточься, — убеждает Кришьянис. Встань вон туда, — указывает на деревянный щит, прислонённый к стене. — Встань точно в то место! — Анна в растерянности. Он показывает, нужно встать так, чтобы её тень полностью отразилась на щите. Сделав несколько шагов, останавливается. Чёткий силуэт тени от лунного света лёг на щит. Неожиданно, он выхватывает специальные ножи и метает их. 12 ножей, обретая самостоятельность, вдохнув в полёте разящую силу, один за одним втыкаются по контуру, обрисовывая силуэт. Зависает стальной звон вибрирующих лезвий. — Вот видишь! Ты думаешь, я умею метать ножи? Да я даже от СА откосил, не прошёл школу мужества. Но я же представил, как будет, очень захотел этого.
Анна чувствует какое-то движение сбоку — резко оглядывается. На том месте, где только что бродил чёрный ворон, сидит, поджав ноги, воин-чингизит. Это — Баир. Он изменился — подтянут, крепок, лицо обточено ветрами и обожжено солнцем. Что это за ловушка, куда её заманили? — А у меня получится, проверим? — Мгновенно выдёргивает один нож — резкий взмах — сверкающее лезвие словно катится по невидимой дорожке. Попадает точно в горло. Кришьянис заваливается набок, с бульканьем выплёскивается кровь. Тут же выдёргивает второй нож, и — как будто всю жизнь только этим занималась — метает в сидящего Баира. Он вскидывает руку и неуловимым движением — ни один мускул не дрогнул на бронзовом лице — ловит его в воздухе. По пальцам сжатого кулака, сомкнувшего отточенную сталь, стекают багровые капли.
Эпизод 3
Анна бросается бежать, не разбирая дороги. Проходные дворы, заборы, руины, стройки, заросли на свалках и пустырях. От ужаса она обрела силу и гибкость хищной пантеры. Этот бег — будто взрыв, разорвавший накопившееся отчаяние, горькие переживания, пустое одиночество и бессмысленность существования без любимого человека. Исчезнувшего, растворившегося в этом безжизненном свете, заливающим пустынную, вымершую планету. Она — одна на ней. Она бежит от самой себя — обречённая, чувствующая за спиной мёртвенный холод Балдохи. Горячий комочек сердца еще бьется в груди, храня последнюю надежду. На любовь. На то, что встреча состоится.
ЧАСТЬ VIII
Эпизод 1
Георг обратился к своему товарищу (Рустам) — компьютерщику из охранного агентства АБС. Объяснил, что нужно просмотреть архив видеозаписей на такой-то территории, примерно за такой-то период. Рустам готов помочь, но что он ищет конкретно? В том-то и дело, что это может быть что-то необычное. Ну, как неопознанный объект. Что-то призрачное, такой, как бы фантомный образ. Рустам вырос на компьютерных играх, он вроде бы понял, о чём речь. Однако ничего неопознанного или фантомного у них происходить не может. Всё фиксируется, всё под контролем.
Приходят с Георгом в диспетчерскую. На мониторах выведены все камеры на всех объектах в этом районе, которые охраняет АБС. Сейчас работает очень много камер, установлена сигнализация, — и такая супертехника, что даже кошка не пробежит незамеченной! Георг входит в курс дела, рассматривает, как выглядят те места — в необычном ракурсе, иногда в инфракрасном свете — где они шли к автобазе.
Эпизод 2
Вдруг Рустам едва не подпрыгивает, — что за херня!? С одной камеры — затем с другой — видно, как территорию пересекает быстро движущаяся фигура. Похоже, это женщина. Бежит через пустырь, останавливается, оглядывается, выбирая направление. Вновь начинает движение. Увеличивают изображение. Георг в полной растерянности и недоумении видит, что это его мать — Анна Аверс. Что с ней происходит, почему она там находится, куда — или от кого — бежит? Выходит из-под обзора одной камеры, появляется на следующей, с другой точки. Из-за замедленного режима, это похоже на съёмки космонавта, плавно отталкивающегося от лунной поверхности.
Вот остановилась, смотрит, кажется, на что-то определённое. Впереди заросли, две стены, груда строительного хлама. Что там, понять невозможно. Хотя, если присмотреться, — что-то есть. Или, правильнее, кто-то. Размытое, светящееся пятно. Полупрозрачная фигура? Образ, бледный силуэт. Сутуловатый человек в плаще. Держит какой-то предмет, — прямоугольный, похожий на картину. Замер. То исчезает совсем, то наполняется мерцающим светом. На мгновение, при сильном увеличении, Георг видит лицо пожилого мужчины. Это — его отец. Анна приближается к нему, — всё быстрее, затем бежит.
Нет, мама, остановись!
Она сама становится всё более призрачной, полупрозрачной. Её силуэт тает — он близок к тому — светлому пятну, словно ждущему и притягивающему её. Происходит что-то, похожее на вспышку. Два светлячка — слившись в единый — невесомо проплывают над строительным хламом, руинами, зарослями, пустырями. Теперь они вместе. Навсегда.
Эпизод 3
Завывая сиреной, мчится машина АБС. На торможении дымятся покрышки. Георг, Рустам и два бойца — в шлемах с забралами, бронежилетах, разгрузках, выставив автоматы и фонари — бегут по территории. Впереди несётся служебный Мухтар. Обшаривают всё вокруг, но ничего нет. Никого не было, никаких следов. Овчарка в недоумении крутит носом. Георг лазит в руинах, светит фонариком. Вдруг видит на стене золотистый прямоугольник. Он странно переливается, словно нарисованный лунным светом. Да, его отец искал эти краски, чтобы передать щемящую грусть от золотящихся под лучами заходящего солнца синих далей за Селенгой, от крыш деревянных домиков и бараков, утопающих в зелени. От того, что как будто невидимая змея времени, окольцевав город, в своём извечном движении стирает шершавой шкурой все эти нелепые архитектурные нагромождения и постройки, и деревья, и дальние сопки, оставляя лишь закатный свет, что наполняет сердце ощущением мимолетности и хрупкости переживаемого мгновения. И вот он нашел их. Растворился в этих красках. Ушёл в свои картины.
Слегка проводит ладонью, остаётся налёт, пыльца. Сдувает её.
Охранники разочарованно разряжают стволы. Один обращается как бы ни к кому. У нас так-то выезд пятёру стоит. Георг протягивает деньги. Выпейте, мужики. Помяните, в общем. Моих родителей.
ЧАСТЬ IX
Эпизод 1
Родная Бурятия. Отдаленный горный район. Вид с высоты птичьего полёта. Величественные горы, дремучая тайга, бурные реки, степное разнотравье долин. Колышутся высокие травы, какой-то жучок ползет по стеблю, взлетают птицы. Прекрасные закаты, рассветы невиданной красоты над горными хребтами. В небе величаво парит беркут.
Заброшенная бурятская деревня на краю цивилизации. На окраине — школа, обыкновенный бревенчатый барак. Занимается рассвет. Крепкий мужчина-бурят — в нём с трудом можно узнать Баира, — уставнавливает столбы, крепит к ним сетку (похоже, что волейбольную). Она разграничивает выравненную площадку. При некотором воображении её можно принять за очень самодельный теннисный корт.
Эпизод 2
Такое же утро. Взмокший Баир прыгает на корте. Он лупит ракеткой, отражает — то есть, пытается отражать, — отскакивающий от ограждения мяч. На скамейке подключённый ноутбук. Время от времени подбегает, смотрит обучающее видео, копирует движения. Урок на английском, приходится переключаться на яндекс-переводчик. Дело очень медленно, но идёт все же.
Баир — и директор в этой школе, и единственный учитель. На перемене по площадке как бешеные носятся школьники. Их всего 12, бурятских ребятишек, совсем мелкие и постарше. Баир ловит их, кое-как организует, раздаёт мячи и ракетки, ставит в пары. Показывает движение, только что освоенные им самим. У детей плохо получается, но они стараются. Ребята, кто ждёт очереди, с восхищением смотрят по ноутбуку матч Anna Kournikova vs Martina Hingis, Australian Open Tennis.
Эпизод 3
Та же экспозиция, но теперь посреди школьной ограды стоит мощный грузовик. Видно, что этот фургон-длинномер был в пути очень долго, весь в пыли, забрызган грязью. Из дверей школы выходят Баир и Дмитрий Олегович. Директор показывает, как развернуться, где лучше поставить машину. Ребята тренируются самостоятельно, звонко бьют по мячу. Крики, шум, гам.
Из кабины выходит Кришьянис. Вряд ли можно назвать его старцем. Поджарый, в затёртой джинсе, хаер заплетён в косу. На шее корсет, ограничивающий движения, замотанный шарфом-арафаткой. Говорить не может, общается знаками. Включает специальный функционал, передняя стенка опускается, фургон трансформируется в театральную сцену. Поднимается крыша — и открывается задник. На нём примерно то же, что они рисовали в театре. Невероятные планеты, золотые звёзды с пышными хвостами, летящие ракеты — в современном исполнении, на баннере. Кришьянис скрывается за ширмой, где приготовлены куклы, роботы, дроны-инопланетяне, разные замуты и приспособы с дистанционным управлением.
Эпизод 4
Вечереет. Дети расселись на скамейках, замерли. Посередине Баир. То и дело клюёт носом, не выспался, на ногах с раннего утра. ДО расхаживает по сцене. На нём скафандр, похожий на настоящий, с надписью СССР на шлеме. Говорит голосом доброго волшебника. — Дорогие дети. Сегодня мы покажем вам сказку. Но — не простую. А фантастическую. Это сказка — по стихам известного бурятского поэта Гунга Чимитова. А называется она БИ КОСМОНАВТ БОЛОХОБ! Ну-ка, как вы её переведёте?
БУДУ КОСМОНАВТОМ! БУДУ КОСМОНАВТОМ! — кричат восторженные ребятишки. Проектор высвечивает на заднике летающую тарелку, мигающую бортовыми огнями. Блестят звёзды, вспышки, крутятся стробоскопы, заводятся треки латвийской группы Zodiac. Напоминает дискотеку 90-х. И сказка начинается. А для кого-то — продолжается.
Звучит лирическая музыка. Все плачут.
Май — октябрь 2020, Улан-Удэ
