​«Если дадут разрешение боги»

Думаю, он вошел в мою жизнь, как и многих, вместе со своим романом «Тэмуд­жин». Тогда, в начале декабря 2010 года, мне в руки попала только что увидевшая свет первая книга романа.

В зеленой обложке, толстен­ная, вместе с этой книгой я засыпала, потому что не могла оторваться от чтения. По­том раз восемь возвращалась к «Тэмуджину» - мне казалось, а вдруг я упустила что-то важное. Так я впервые заинтересовалась личностью Чингисхана и его эпохой. За первой частью ро­мана последовали еще три. Их я тоже прочитала увлеченно и теперь жду продолжения романа.

О Тэмуджине, вдохновении, главном авторитете для пи­сателя и когда ждать роман о взрослом Чингисхане - в нашем интервью с Алексеем Гатапо­вым.

- Алексей Сергеевич, в мар­те у вас юбилей. Вам исполня­ется 55 лет. Две пятерки. Как считаете, насколько это зре­лый возраст для человека?

- Все относительно. Я и в 25 лет считал себя вполне зрелым человеком. И в 40 лет, и сейчас ощущение возраста у меня во­обще не меняется. И старым себя не считаю, не привязыва­юсь ни к какому возрасту.

Дни рождения, юбилеи не справляю. Для меня они не име­ют никакого значения. Но в то же время понимаю, что возраст подходит к той поре, когда люди подводят какие-то итоги. Кое- что я сделал в своей жизни, состоялся как писатель, но не более, все еще смотрю вперед и думаю, что главная работа у меня впереди.

- Все-таки, какие основные итоги можно подвести?

- Написание четырех книг романа «Тэмуджин», перевод на русский язык бурят-монгольско­го эпоса «Шоно-Батор», повести, рассказы, «Монгольская исто­рическая энциклопедия». Как мне сообщили, эта моя энци­клопедия сейчас есть в восьми американских университетах. В свое время я возобновил рабо­ту журнала «Байкал», который закрыли за несколько лет до этого, два года был его главным редактором.

- В какой момент, по-ваше­му, вы состоялись как писа­тель?

- Я долгое время не считал себя настоящим писателем, хотя и был членом Союза. Чувствовал себя подмастерьем, человеком, который делает что-то в этой сфере и пытается укрепиться в этой профессии. И только когда вышел мой роман «Тэмуджин» в 2010 году и появилось много от­кликов, одобрительных писем, я с некоторой осторожностью стал подозревать, что в какой-то мере меня можно назвать писа­телем.

- В 1998 году вышла ваша первая книга «Рождение во­ждя», благодаря которой вы стали членом Союза писате­лей России и поступили на Высшие литературные курсы в Москве. Помните первые от­клики?

- Теперь уже редко вспоми­наю о своей первой книге. Ны­нешняя моя работа затмевает все остальное. А та первая книга - это как в прошлой жизни было. Но отзывы получил хорошие. Прекрасное предисловие напи­сал Рахмет Шоймарданов. Тогда слово Рахмета для меня имело абсолютное значение. Если он сказал «хорошо», значит, это на самом деле так. Он был для меня главным авторитетом и … собутыльником. За посидел­ками с ним я много узнал о пи­сательстве, литературе. Рахмет был очень начитан и в теории хорошо разбирался. Сам он пи­сал стихи на бурятском, был ис­тинный талант, может быть, на уровне Расула Гамзатова и дру­гих знаменитых национальных поэтов. Но он умер рано, еще не успев по-настоящему рас­крыться, выдать свои главные произведения. С ним бурятская литература много потеряла и сильно обеднела. Других авто­ритетов для меня не было. Да и литература тогда уже была на излете, старые писатели уже не творили, новых молодых было мало, все устремились в другую сторону, как говорилось, деньги делать. И я тоже занимался тем, что продавал, что попадется, потом в Китай мотался за това­ром.

- Широкую известность вам принес роман «Тэмуд­жин» об отроческих годах Чингисхана. Когда он впер­вые вышел в 2010 году, я его перечитала несколько раз. Какова судьба его сегодня?

- С тех пор роман переиздали семь раз, в том числе в Москве в издательствах «Художественная литература» и «АСТ». Перевели на монгольский язык. Мои ин­тересы писателя в России и за рубежом представляет москов­ское литературное агентство «ФТМ ЛТД».

Роман теперь стал довольно известен в России, видимо, в ос­новном, по сарафанному радио. Постоянно заказывают по почте из самых разных городов - Ар­хангельска, Смоленска, Кирова, Кургана, Краснодара, букваль­но вчера звонили из Люберцов. Из-за границы заказывают. Са­мая дальняя точка это - Кали­форния, Сан-Диего. Оттуда даже мне отправили в подарок футболку с изображением волков, написали, что специально купи­ли у индейцев.

- Несколько лет назад была информация, что китайские монголы выкупили у вас пра­ва на экранизацию романа. Они сняли фильм?

- Это было в 2015 году. Они сами вышли на меня, пригла­сили нас с супругой в Хух-Хото, организовали интересную ту­ристическую поездку по тем местам, заключили контракт и за­платили гонорар. Но кино у них не получилось, как мне стало известно, уже на стадии создания сценария возникли проблемы. То есть материал романа им ока­зался не под силу. Слышал, что один из их команды, учившийся в свое время в России, во ВГИК, ездил в Москву искать сценари­ста, нашел, были написаны два варианта, но они не устроили продюсера. На этом срок кон­тракта истек по истечении трех лет. С тех пор вестей от них не было.

- Как преодолеваете труд­ности «литературного кри­зиса»? Случались такие мо­менты, когда ни строчки не пишется? Можно ли сплани­ровать завершить рассказ, например, именно к како­му-то сроку?

- Конечно, бывают такие мо­менты, когда ничего не пишется. Приходится ждать, когда придет вдохновение, дунет ветер в па­руса. Но я уже опытный, умею распоряжаться своим време­нем. Могу в такой период делать какие-то конспекты, просматри­вать исторические книги, редак­тировать свои тексты, то есть научился свое время использо­вать правильно. Кроме прямо­го написания текста у писателя есть много другой работы.

У меня вообще не бывает так, что захотел и закончил, на­пример, рассказ. Это как рыбу ловить. Не будет рыбы, как ее поймаешь? Не будет клева, не будет и книги. Заставлять себя можно в любой другой работе, например, исследовательской. А когда пишешь роман - если нет видения, нет подсказки свы­ше, ничего не получится. Я подо­зреваю, что мы не сами пишем, а нам говорят, как было и как должно быть.

Первые две книги романа вообще писал без плана. Ни разу не составил ни одной даже ма­ленькой схемы. А в дальнейшем уже стал тянуть груз написанного, когда надо помнить, о чем писал, о чем не писал, стал понемногу набрасывать на бумагу план. Но все равно все зависит от того, что ты видишь своими глазами в данный момент и что не видишь.

- Как считаете, какое вли­яние имеет литература на общество? Насколько важно в наше время читать книги, ходить в театры, кино?

- Из всех отраслей культуры литература считается по теории главной. Из литературы питают­ся театры, кино и даже оперное, балетное искусство, вокал и т.д. Это, во-первых. Во-вторых, ли­тература ближе всех к человеку. Ближе, чем театр, живопись, му­зеи, потому что книги доступны каждому - в любой деревне есть библиотека.

Именно в литературе акку­мулируется весь интеллектуаль­ный, морально-нравственный и культурный опыт человечества. И литература в сравнении с дру­гими видами искусства сильнее всех формирует культуру в со­знании человека. Тот, кто читает книги, уже является культурным человеком, даже если он не име­ет возможности ходить в театры, музеи. И, наоборот, кто ходит в театры и музеи, но не читает книг, не может быть культурным человеком

- В прошлом году вы при­нимали участие в первом круглом столе по бурятскому языку. Дальше как-то отстра­нились. Вас волнует проблема утраты бурятского языка?

- Первого круглого стола мне было достаточно, чтобы понять, что это болтология, которая ни к чему не приведет. Там вообще не говорилось ни о какой прак­тической работе, о том, что нам сделать, чтобы оживить в на­роде родной язык. Просто все высказывались о том, как плохо обстоит дело, что государство ничего не дает и т. п. Поэтому я не пошел на второй круглый стол и на остальные. Как я и ду­мал, ничего не было решено, по­говорили и разошлись, а вопрос так и остался висеть в воздухе.

В интернете, в Фейсбуке вижу, как обсуждаются пробле­мы бурятского языка. Многие говорят о необходимости ре­формирования. Я убежден, что важнее вопрос не о реформе, а о том, чтобы в народе загово­рили на бурятском языке. Это самая важная задача. Никакая реформа не остановит того, что каждый день уходят в мир иной носители бурятского язы­ка, представители старшего поколения. Их становится все меньше, а молодежь не хочет перенимать язык. Это говорит об упадке пассионарности, ду­ховной силы народа. Если так будет продолжаться, бурятский народ исчезнет как этнос. Пото­му что нацию определяют толь­ко язык и культура. Закроются бурятские газеты, телевидение, театры, там и республики при­кроют. И вполне обоснованно.

Нужна пропаганда, систем­ная работа, программа, наце­ленная на годы, а не единичные и бесцельные разговоры на кру­глых столах.

- Вы сами говорите на род­ном языке? Могли бы писать прозу на бурятском?

- Да, говорю, до семи лет во­обще не знал русского языка. Но учился в русском классе и бурят­скую грамоту знаю плохо. Но с родителями, родственниками всегда говорю на родном языке.

- Когда нам ожидать пя­тую книгу романа? Она будет завершающей? Какие творче­ские планы?

- Да, пятая книга завершит роман о детстве и юности Чин­гисхана. Но не саму тему. Если дадут разрешение боги, возь­мусь за роман о взрослом Чингисхане.

А когда завершится работа над пятой книгой, к сожалению, пока не могу сказать. Мы пред­полагаем, а Бог располагает. Ни­кто не знает, когда будет пойма­на рыба.

Фото предоставлено Алексеем Гатаповым