Баргузинские номады – мифы и факты

 «Водит он армии; в море судами

Правит; в артели сгоняет людей,

Ходит за плугом, стоит за плечами

Каменотесцев, ткачей».

Н.Некрасов (1864)

Полтора десятка лет назад, когда с Цырен-Доржо Санжимитаповым из агинской Хара-шибири, потомком баргузинских переселенцев 19 века, готовили публикацию о событиях почти полуторавековой давности («Номады из Баргузинской долины», журнал «Байкал», 2009, №3), не предполагали, что впоследствии будут толковать, что перекочевка большой группы баргузинских бурят – это результат ссоры двух братьев Хамнаевых из известной семьи. Хотя эти рассуждения не подкреплены ни одним историческим документом, тем не менее стали появляться даже в научных публикациях.

Как известно, основная масса бурят переселилась в Баргузинскую долину в середине 18 века с верховьев Лены.

А. Востриков и Н. Поппе писали о причинах этого переселения: «В условиях все большего земельного стеснения и падения своего скотоводческого хозяйства часть бурят-монголов вынуждена была уходить со своих мест. Первоначальные попытки массового переселения в Монголию успехом не увенчались. Феодальные усобицы в Монголии и притеснения со стороны монголов, которые обрушились на новых пришельцев, побудили значительную массу последних возвратиться обратно. Но все же стеснения были столь велики, что часть бурят-монголов вновь вынуждена уйти, на этот раз в Забайкалье, где большие земельные просторы и сравнительно меньший в ту пору нажим со стороны русских властей, напуганных поголовным бегством бурят в Монголию, открывали перспективы несколько лучших возможностей существования».

Но и в Баргузинской долине пришлось нелегко – документы вновь говорят о борьбе за земли, на этот раз с тунгусами-скотоводами, о длинной городьбе, которой буряты должны были огородить свои пастбища, о притеснениях тунгусского предводителя Зугея (Жугуя). Из «Баргузинских летописей»: «…буряты, будучи неоднократно стесняемы тунгусами, в одно время говорят поговаривали уходить в Монголию и даже, как говорит предание, запасались хорошими луками и стрелами, и тогдашними ружьями».

И хотя «при главном тайше Цанкире Андрееве буряты с тунгусами заключили обоюдное миролюбивое условие – владеть землями безраздельно и кочевать на общих дачах без спорно навсегда. Каковы условия их были засвидетельствованы в Баргузинском нижнем Земском Суде в 1802 году», - ситуация в скором времени снова стала критической. Бурятское население, а вместе с ним и поголовье принадлежавшего ему скота быстро растет – к примеру, в 1824 году в Баргузинской степной думе числилось 4553 души обоего пола, в 1841 году 6419 жителей, а в 1856 г. – уже 8302 человек. В 1885 году «всех бурят в баргузинском округе считается до 12000».

В «Генеральном отчёте Баргузинской степной думы за 1841 год»числится скота – 25891 голов, из них конного 4144, рогатого 5309, овец 15460. В 1867 г. скота уже 78 060 голов, лошадей 9 450 штук, рогатого скота 19 700 шт. овец 47 800 шт. А площадь земель думы, естественно,оставалась прежней.

Поэтому буряты вынуждены были проникать в поисках пастбищ в самые дальние уголки Баргузинской долины – в таежные верховья Баргузина «вплоть до владений верхнеангарских тунгусов», в горные долины Икатского хребта, и переваливая сам хребет, осваивать земли Баунта. Картограф, поручик Усольцев в 1855 году проводил съемку верховьев Витима. Он писал: «…(проводник) привел меня к устью Джилинды, левого притока Витима, где был расположен бурятский улус… по лугам Витима рассеяны бурятские и тунгусские стойбища, состоящие из трех или четырех юрт». Из материалов экспедиции можно сделать вывод, что буряты были из ведомства Баргузинской думы.

«Всей земли, принадлежащей бурятам по плану 230 192 десятины, в том числе пахотных 3390, сенокосных 3375, под выгонами и пастбищами 15 980, под лесом 16 618, под лесною заросчью и кустарником 149 431, под усадебными строениями 840, болотами, песками, дорогами, каменистыми местами и прочей неудобной земли 40 588», - констатируют «Баргузинские летописи». Исходя из нормативов потребности площадивыгона на одну голову скота (считается, что на одну голову КРС (=8 овец) необходима одна десятина лугов), имеющихся пастбищ катастрофически мало. Конечно, скот выпасался также по лесам, болотам и прочим неудобьям, но все равно факты свидетельствуют об острой нехватке пастбищ и, как следствие, падеже скота – тогда практически единственного средства существования.

Значительную долю земель Баргузинской думы занимали две возвышенные сухие степи – Верхние и Нижние Куйтуны, которые сегодня большей частью заброшены из-за маловодности. Но и в 19 веке это были малопригодные земли, как описывает Куйтунские степи врач Кирилов:

«Дорога становится еще пыльнее, песок еще зыбче. Голая пустынная равнина разнообразится лишь часто стоящими юртами: жидкую сухую травку пощипывают табуны лошадей, стада коров и овец. Скоро подъезжаем к станции «Элысун»… Продолжаем путь по наводящему тоску Куйтуну. Часто попадаются места, похожие должно быть на степь Гоби в миниатюре. Песчаная поверхность почвы кажется изборожденной то правильными широким грядами, как в огороде, то мелкой зыбью, как на поверхности волнующегося моря или озера, то, наконец, громадными «буерами»: трудно не знающему сильных ветров представить себе, чтобы воздух своим движением мог вырывать глубокие и длинные канавы, а на круто оборванных берегах, как бы подмытых водой, ставить целые валы наносного песка; говорят, что по Куйтуну ходят даже песчаные смерчи.

И так, на песчаном нижнем Куйтуне нет ни кустика, не слышно пташек, только изредка можно увидеть громадного орла – беркута или ворона, кажется, ищущего, не выдуло ли где-нибудь недавно зарытого в песок тела: черепа часто приходится видеть по ямам…». («Поездка в Нижнеангарск баргузинского округа на Байкале в 1885 году»).

Даже в редкие благоприятные дождливые годы, когда Куйтуны покрываются зеленым ковром, надо иметь ввиду, что рогатый скот выпасается не далее двух километров от мест водопоя,а куйтунские степи тянутся на многие десятки километров и лишь в одном месте пересекаются рекой - Аргадой.

Еще один путешественник по Баргузинской долине 19 века отмечает: «1868 год был неблагоприятный для бурят, потому что у них пало 1,550 голов скота от разных причин и преимущественно от бескормицы…».

Доктор исторических наук Д. Маншеев, анализуя архивные материалы Баргузинской думы, делает вывод: «Бескормица скота, длившаяся около десяти с лишним лет, вынудила часть баргузинских бурят откочевать в соседние Читинский и Нерчинский округа. Откочевки баргузинцев продолжались с 1870 по 1875 г.». Здесь важно, что, помимо указания действительной причины перекочевок, подчеркивается: перекочевка носила не разовый характер. Действительно, переход сотен семей со скотом по узким горным тропам технически не может быть процессом одномоментным. Известно, что отдельные группы перекочевщиков доходили до российско-китайской границы, а в 1875 году, очевидно, самая большая группа была задержана властями под Читой и перенаправлена севернее, в долину Ульдурги, притока Нерчи, на земли Урульгинской думы. Царские власти, понимая, что возвращать перекочевщиков назад на перенаселенные земли неразумно и, в то же время, не желая терять подъясачное население, направлявшееся к границам, нашли такое решение.

Доктор Кирилов также пишет об отношении властей к существующей проблеме, которое, конечно, сугубо негативно влияло на настроения бурят: «…вдали по р. Ине, — степные места, удобные для земледелия. Эта степь, кажется, скоро будет отведена от бурят крестьянам, сильно нуждающимся в земле, и возрастающим в числе от наплыва поселенцев…».

Пастбищ для выпаса даже минимального количества скота для нормальной жизнедеятельности не хватает, а власти собираются еще отобрать земли для крестьян – здесь сложно говорить, что причина перекочевки в ссоре двух братьев.

 

Также необоснованы заявления о том, что перекочевка была связана с тем, что тайша Сахар Хамнаев был приверженцем православия, а его брат Суван, возглавивший одну из групп перекочевщиков – буддизма. Документальных свидетельств этому нет, да и не могло быть. Тайши из рода Сахаровых известны как сторонники и покровители буддизма. Сам Сахар Хамнаев занимавший пост тайши с 1854 по 1875 гг, известен тем, что за два десятка лет своего правления так и не выделил землю для строительства миссионерской церкви в Курумкане, что, естественно, вызывало недовольство царских властей.

Его современник пишет освоем посещенияв конце 1860-х годов селения Улюн, где размещалась контора Баргузинской думы и миссионерский стан: «Надо полагать, что семя проповеди падает на каменистую почву, так как православие между инородцами распространяется очень и очень тихо… Всех бурят, в ведении баргузинской степной думы, в 1867 г.– 9,868 об. пола. По вероисповеданию бурята разделялись: православного 57 м. 27 ж. – 84 об. пола…». После известного землетрясения 1861 года из Кудары в Баргузин переехала группа семей крещеных бурят, которые, очевидно, и составили это число.

Также в годы, когда Баргузинскую думу возглавлял Сахар Хамнаев, произошло важное событие для бурят-буддистов: «…пригласили ширетуя Агинского дацана Галсан-Жимба Тугулдурова, одного из выдающихся религиозных деятелей, который в Баргузине совершил обряд очищения и освящения будущего местоположения Баргузинского дацана вблизи озера СагаанНуур на Куйтунском плато.…В 1861 году, в год курицы, с согласия генерал-губернатора Баргузинский дацан был переведен в местность Сагаан-Нуур».

Все это говорит о том, что приверженцем православия, как утверждают некоторые, тайша Сахар Хамнаев не мог быть.

О путях перекочевки баргузинских бурят. Исстари известны несколько перевалов через Икатский хребет, – по долине реки Читкан можно перевалить не только в сторону Еравны, но и, через верховья Турки, в долину Курбы и дальше к Верхнеудинску. На картах 19 века и начала 20 века часто обозначен путь вдоль Ины, откуда можно попасть на реку Заза, где живут уже буряты Хоринской думы, и дальше к еравнинским озерам и на Читу. Также по Ине и ее притоку Турокчележит путь на Джилинду. Гораздо севернее, по рекам Гарге и Икату, в сторону Карафтита проходит путь, который активно использовался золото промышленниками с 1840-х годов.

Дорога по Ине-Турокче на Джилинду освоена, в частности, конными тунгусам вэкороям с Витима и баргузинскимхамниганам, которые нередко вступали во взаимные браки. По Турокче смежно с охотничьими угодьями баунтовских тунгусов были места промысла баргузинских хамниган. Прежде этот путь связывал Баргузинский и Кучидский остроги.

Более известен путь по Ине на Зазу, он прежде активно использовался и тунгусами, и бурятами, и русскими казаками. Он связывал Баргузин с Еравнинским и Телембинским острогами, с Читой и Нерчинском. В документах второй половины 19 века читаем: «вьючная бодонская частная дорога идет, на 220 верст, через высокие хребты и весьма болотистые местности и выходит на хоринскую бурятскую степь к урочищу толдоной».

Здесь надо помнить, что дорога вдоль Байкала, через Горячинск, ведущая в Итанцинскую волость и далее к Верхнеудинску, становится колесной только в середине 19 века. Да и потом, когда основным средством передвижения оставалась верховая лошадь, попасть, к примеру, в Эгитуйский или Анинский дацаны через икатский перевал было значительно быстрее, чем вдоль Байкала через Верхнеудинск.

Дорога Ина-Заза прежде была основным путем, связывающей Баргузинскую долину с бурят-монгольским миром. Баргузинские буряты хорошо знали эту дорогу, ездили по ней не только в земли хоринской думы, но в Читу и т.д. По этой же дороге прибывали первые буддийские священнослужители, которых приглашали баргузинские буряты, желающие принять учение Будды.

Между Суво и Бодоном есть почитаемое место «Буха Шулуун», с которым связана следующая легенда: «Хамниганы-скотоводы перегоняли скот из Баргузинской долины на летние пастбища по Киджимиту, притоку Витима. Один бык не захотел уходить из долины. Трижды его насильно уводили, но каждый раз он возвращался обратно, пока не превратился в камень и не остался в этой долине навсегда». Считается, что этот камень указывает путь через перевал на читинскую сторону.

Когда в 1870-х годах баргузинские буряты уходили с родины, некоторые из них осели на Зазе среди хоринцев. Утверждение, что путь перекочевщиков Сувана Хамнаева проходил по Гарге, не может быть верным, т.к. по этому пути на Зазу не попасть, к тому же, двигаясь по Гарге, надо дважды переправляться через Витим, что очень затруднительно, даже невозможносо скотом и семьями. Рассказы о том, что перекочевщики 1870-х гг. переправлялись у села Романовка, некорректны, т.к. Романовка появилась только в начале 20 века. Известно, что по Гарге жители верхней части Баргузинской долины кочевали в баунтовский Хойгот, далее в Монгой, но уже в начале 20 века.

Перекочевка баргузинских бурят через Икаты и далее происходила по историческим меркам недавно,в архивах сохранились по этой теме документы. Не совсем понятно, почему в трактовке этого события некоторые используют разные слухи и мифы, выставляя перекочевщиков какими-то недалекими и ограниченными людьми, не знающими даже географию ближайших земель и якобы готовыми из-за ссоры за шкуру ягненка навсегда покинуть родину.

Буряты того времени путешествовали в Монголию, Китай и другиедальниеземли. К примеру, тот же Сахар Хамнаев еще в молодости побывал в европейской части России, а известный баргузинский лама Цыден Содоев учился в Тибете.

Очевидно, что представители баргузинских перекочевщиков предварительно уже разведали ситуацию в Монголии и, возможно, получили какие-то гарантии от тамошних властей. Иначе они не стали бы рисковать своими семьями, отправляясь неизвестно куда, неизвестно зачем…