1847
Молочная прелюдия
Здесь, на севере Дорнодского аймака, в местечке Сагаан Овоо, время как будто остановилось. Мы, как на машине времени, промчались на столетие назад и встроились в обычную неспешную жизнь кочевника-скотовода. По сути, в свою жизнь. Ту, что могли прожить, не прокатись по степи адское колесо исторических перипетий. Сто с небольшим лет назад предки монгольских бурят пришли в эти земли, спасаясь от красного террора. В те годы несогласных с новыми порядками встречали пулями на условных границах бескрайних степей. «Погибло больше шестнадцати тысяч наших соплеменников. Не дай бог родиться в такое время…», - говорит Болорцэцэг, старшая дочь. Говорит тихо, мы замолкаем. В степи не принято «эмоционировать». Степь, она тихая, и так все слышно и понятно.
Захожу в стайку опасаясь, что животные будут реагировать на инородное вторжение. Ноль эмоций. Степная аристократичность, в том числе и животных, берет верх. Две дочери и внучка хозяев приступают к дойке. Слышно лишь как жужжит мошка всех мастей и как бьются струи молока о цинковые бока ведер. Лет пятьдесят назад я слышала эти звуки, увязавшись за своей эжы на такую же дойку. А в классе восьмом был короткий опыт дойки в летнем трудовом лагере. Пять девиц поднимались в пять утра и топали на ферму в Красный Яр за пять километров - суровая советская эстетика приобщения к сельскому труду. Возвращались мы в деревянных штанах - струи молока не всегда попадали в ведро.
С любопытством разглядываю коров и их милое потомство. Мне кажется странным, что телята по окрасу в корне отличаются от своих мамаш. У красно-коричневой коровы дитя абсолютно черное, у серой - в развесёлых пятнах.
Мои наблюдения приводят девчонок в восторг, а я вдруг начинаю понимать, что у нас в Бурятии коровы в основном красно-коричневой масти. Так сказать, на одно лицо. Потому буренки серо-синего окраса кажутся мне космическими, а их нордическое спокойствие непривычным. Несмело прошусь подоить корову. «Самую спокойную, чтобы она меня не боялась, чтобы ей было не больно», - причитаю я, усаживаясь на низкую табуретку.
Долго пристраиваюсь: то корова далеко, то ведро неоправданно большое. Наконец первая струя ударила о стенку ведра. Пытаюсь делать дело синхронно: левой-правой. Не тут-то было. Это как по началу на компе или на пианино - буквы и ноты одной рукой и одним пальцем. Энхболор, умница и красавица, внучка и правая рука хозяев, меня утешает: не бойтесь, ей не больно, все получится. Недолго промучив животное, я удовлетворенно завершаю процесс. Стакан молока я уж точно надергала… Мы обсуждаем «волатильность молочного продукта» на дорнодском рынке, прямую и косвенную выгоду от стада буренок и бычков.
«Сколько стоит доильный аппарат у вас там, в России? - спрашивает Болорцэцэг. – Здесь продают только китайского производства, но они не очень эффективные». Я на мгновение зависаю, пытаясь сообразить: а бывают доильные аппараты, которые можно использовать вне МТФ? В памяти опять всплыли молочно-товарные фермы советского образца с не менее чем тремя сотнями коров. Клятвенно обещаю разузнать все цены и сообщить ей. «Если бы доить аппаратом, нам было бы легче управляться» - вздохнула моя собеседница. Я тем временем кощунственно подумала: вот так и уходит в небытие труд кочевника. Хорошо, что они не читают мои мысли…
Степная пастораль
Невероятно довольная собой и своим трудовым подвигом возвращаюсь в свой «майхан». «Чем меньше человек трудится, тем больше труд его похож на подвиг» - вспоминается незабвенная фраза и я с мыслью, что надо встать пораньше, проваливаюсь в объятия надувного матраса. Утро наступает внезапно. Гавкнула собака, вдали проскакал конь. «Скорее всего со всадником» - подумалось мне и тут же мозг поправил «а чего коню перед рассветом одному скакать?» Наступало очередное утро моего внедрения в жизнь предков. Надо успеть написать текст, иначе часть эмоций безвозвратно сгинет в гигабайтах памяти, потом его отправить как-то, после напроситься проехать верхом. Это, как и «пасти баран», было одной из главных задач экспедиции. Единственное, что меня смущало - а есть лошадь, способная меня везти на себе? Перспектива свалиться с нее беспокоила чуть меньше. Деревенская юность без гаджетов научила и скакать верхом, и гонять на чужих мотоциклах - неуемную энергию надо было куда-то девать. Последний подвиг верхом на коне запомнился на студенческой практике в Джиде. Конь подо мной вдруг с иноходи перешел на галоп и помчался, что называется, сломя голову. Деревенские парни перепугались больше меня, и, еле нагнав, прокричали: гони в гору! Этот совет стал спасением, но желания ездить верхом не отбил.
Пока я написала очередную публикацию, и - о чудо - отправила из дорнодской степи в Бурятию, жизнь на чабанской стоянке почти прошла мимо. «Мы вас хотели позвать, но вы были заняты», - смущается средняя дочь Болортуя, на ходу управляясь с остатками процесса обработки молока от вчерашней дойки. Немногословная, она все делает методично и быстро. Движения её отработаны до механизма. Она выдавливает из полиэтиленовой воронки густую смесь, которая змейкой вываливается на большую доску, подсушивается слегка, а затем размещается в специальном устройстве для дальнейшей усушки.
Это и есть аарул - сушеный творог, который мы, туристы, норовим провезти в качестве угощения через границу. А таможенники с иезуитской настойчивостью изыскивают этот сушенный продукт и изымают его. Запрет на вывоз мясных и молочных продуктов из Монголии действует уже много лет. Даже в фабричной упаковке. Пошто? И доколе?
Оказалось, пока я свои эмоции упаковывала в буквы, хозяева успели завершить весь производственный процесс. Из молока разноцветных буренок уже получена сметана, из сыворотки выделился арс - кислый молочный напиток, которым в моем детстве эжы непременно поила на ночь. Полезные бактерии его помогают пищеварению, а заодно насыщают организм необходимой защитой. Все это наши предки знали наизусть как книгу жизни. Еще одна перегонка дает молочную архи - древний алкогольный напиток кочевников, который разрешалось пить лишь мужчинам и лишь после сорока лет.
«Попробуйте? - тут же предлагает мне Болортуя и наливает прозрачную беловатую жидкость. Я отхлебываю. Крепковатый, но не такой уже кислый как арс, кажется перебродившим соком ягоды, но со вкусом молока. «Вдруг свалюсь и весь день мимо!» - хохочу я. Она продолжает показывать и рассказывать, что в итоге они получают от молока травоядных тружениц. Мы насчитали семь продуктов: само молоко, урмэ,сметана, масло, арс, молочная водка, аарул. Восьмая польза - в производственных остатках замачиваются шкурки животных, чтобы легче было разминать после сушки. Белоснежная мерлушка на отворотах зимних дэгэлов кочевников - это результат брожения в деревянной бочке с остатками молока коров, которые жуют траву в дорнодской степи. И это только десять утра. Это тебе не «выгнал скотину спозаранку и валяйся весь день, а вечером пригнал тех, кого смог собрать в степи…
Тут появился Пурбо, хозяин. Я молитвенно сложила руки. Он хохотнул и пошел запрягать коня под новоявленного кочевника.
Продолжение следует…
Ранее
Автор: Норжима ЦЫБИКОВА
