Куда ушли уличные банды Улан-Удэ?

Скандал вокруг сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» всё только набирает обороты. Кто только не хайпует на нём! Фильм, рассказывающий о молодежных группировках конца 1980-х гг. в Казани предлагают запретить, поскольку он «романтизирует бандитизм» и «формирует ложные представления о криминальном мире в глазах молодежи». Но, это только ещё больше подогревает интерес к нему, и он бьёт все рекорды по просмотрам.

В Улан-Удэ были свои группировки, они имели свою громкую и богатую историю и традиции, претерпели положенную эволюцию и безвозвратно канули в прошлое. Про них тоже снят фильм «Смерти нет», продюсером которого выступил в своё время политик Николай Будуев. Бурятский вариант «пацанов»  тепло встретила наша публика, но всероссийского проката он не получил. И дело, вероятно,  не в качестве фильма, а в том, что наш улан-удэнские «банды» были другие…

Послевоенный беспредел

Послевоенное время было самым опасным, в криминальном плане, периодом в жизни Улан-Удэ, когда драки быстро переходили в поножовщину. Жизнь тогда стоила сущие копейки. Писатель Владимир Бараев о том, как ходил в школу в 1945– 1946 годах: «Однажды пошёл по Каландаришвили до Балтахинова и увидел на перекрёстке двух зарезанных парней. Окровавленные, они лежали недалеко друг от друга. Милиция оцепила это место. Я увидел следы крови на земле. Снег ещё не выпал. Один из убитых пытался уползти, но истёк кровью. Мне стало страшно. Окажись я тут раньше, меня бы прирезали как ненужного свидетеля» (Бараев. Байкал. 2011. № 1. С. 52).

Но, тогдашний криминальный характер столицы Бурятии не был исключением. То же было в соседних Иркутске, Чите и Черемхово. «После войны все районы города воевали между собой, предместье на предместье или предместье на город. Чаще эти войны возникали весной и зачастую начинались с драк самых младших, потом включались пацаны покрупнее, потом летели камни, заканчивалось все крупными потасовками с палками, железными прутьями, а иногда и ружейными выстрелами», - таким запомнил это время иркутский писатель Борис Хадеев в повести «Сибирское детство» (Б.Хадеев, Деревянная лошадка, Иркутск. 2021). И в  целом территориальные бои между враждующими группами молодежи были обычным явлением в  промышленных городах страны.

Косяк на косяк

В Улан-Удэ массовые побоища часто происходили на льду Уды. Драку начинали дети, потом подключались подростки, затем парни, а за ними и взрослые мужчины. Зауда против Батарейки! Лёд густо обагрялся кровью. Как видно, драки имели характер борьбы за территорию. А первая такая группировка описана в  автобиографической повести олимпийского чемпиона по боксу Владимира Сафронова («Живу в лучшем городе на свете» (журнал «Байкал», №1,1970): «Называли они себя «огольцами». В переводе на доступный язык они были просто мелкими хулиганами. Все как один носили хромовые сапоги гармошкой, кепки-малокозырки, матросские тельняшки». Огольцы «держали» весь околоток и измывались над младшими, теми, кто был слабее.

Тогда же возникали и исчезали другие территориальные группировки. Так на Батарейке были блатные, приблатнённые и стиляги.  Самыми известными заводилами здесь были братья Маслаченко, по кличке Масло. На Шмидта – приблатнённый Мишка Аристократ, сам не дрался, но был в авторитете (А.Махачкеев. Назад в Бур АССР. 2023. с.67-68).

  У папанинских (после переименования ул. Папанина на проспект Победы – проспектовские) три ходки имел Нага, сын известных артистов Бурдрамы, и у одного из министров МВД – бурята – сыновья побывали в местах не столь отдалённых. В 50–60-х группировки в городе делились по улицам и школам: урицкие, домспецовские, первомайские и др.  А предместья – это Батарейка, Зауда, ПВЗ, Шишковка, Аршан. Район ПВЗ делился на старый и новый ПВЗ, Стеколка – на «верхи» и «низы» и т. д.

Район на район

В 70-е годы Улан-Удэ поделили между собой другие группировки, а эпоха битв формата «район на район» достигла своей кульминации. Процитирую главу из своей книги «Криминальная история Бурятии»: «Они имели самые экзотические названия: «чанкайшисты», «хунхузы», «гортоп», «ЛСТ‑63», «чавы», «проспектовские», «анархисты», «гунны», «баргуты» и пр.».

Не все из них, но многие были подвержены влиянию воровской субкультуры: «Влияние блатного мира на молодежь рабочих поселков выражалось, например, в сборе общака (сбор денег, продуктов и вещей для помощи заключенным), в использовании таких понятий, свойственных тюремной среде, как: «Все менты–суки!», «От каждого немножко–не кража, а дележка!», «Стремись к общему!». Авторитетом среди братвы пользовались лишь те, кто сделал ходку (т. е. побывал за решеткой), а еще лучше–несколько ходок. В разговорах «чавы» активно использовали тюремный сленг–феню» (Карбаинов. 2009).

Тотальный рэкет

И именно в молодежных бандах Улан-Удэ 1950–1980 гг. нашла истоки организованных преступных группировок британский этнограф Кэролайн Хэмфри. В ее расследовании это путь молодежных группировок к тотальному рэкету: «…в годы «перестройки» звезда молодежных группировок закатилась, а в 1990-е гг. они превратились в нечто совсем иное. В советский период улан-удэнские банды действовали как типичная зона временной автономии – ​вольная игра с новыми формами в прорехах и брешах больших структур. Власть банд на улицах города – ​прямое доказательство того, что государство в СССР не обладало монополией на насилие. Однако слава была тем единственным ресурсом, за который могли конкурировать банды. В 1990-е же годы, благодаря буму предпринимательской деятельности, на горизонте замаячили реальные деньги. В результате банды вышли за пределы кварталов и открыли свои «филиалы» в школах, техникумах и даже в офисах; выплата дани перестала быть добровольным делом. При этом принцип «войны всех против всех» никуда не делся.

Система тотального рэкета набирала силу по мере того, как реальная власть милиции на улицах сходила на нет» (Хэмфри, 2010, с. 270–271).

Из шпаны в ОПГ

Однако, действительно, ли чанки и хунхузы стали в 90-е бандитами? Уже в 80-е их активность в Улан-Удэ стала сходить на нет и к 90-м они, практически, исчезли, а официально их существование никогда не признавалось. В отличие от Татарстана, где в позднесоветский период состоялся первый уголовный процесс над такой бандой (дело банды «Тяп-ляп»). И где они эволюционировали в бандитские группировки «Теплоконтроль»,  «Борисково», «Грязь», «Жилка», «Кинопленка», «Калуга», «Перваки», «Хади Такташ» и др. Вообще, «Казанский феномен» стал возможен в условиях деградации системы. При Сталине такое было просто невозможно представить.

Многие московские ОПГ также формировались по территориальному принципу, в том числе наиболее известные «Солнцевская», «Измайловская», «Люберецкая», «Долгопрудненская», «Ореховская» и «Медведковская» (Карышев 1998, 2005). Измайловская группировка, считающаяся старейшей в Москве, выросла из молодежных банд, которые в начале 1980-х постоянно воевали за территорию с люберами (С.Стивенсон. Жизнь по понятиям. М.2017).  

В воры и бандиты

Безусловно, ни одна из улан-удэнских молодёжных группировок из 70-80-х не выросла в серьёзную ОПГ в 90-е. Но, отдельные их члены, особенно те, кто получил какой-то криминальный опыт, конечно, ушли в чистый криминал. Тот же Гендос (авторитет из 90-х) был элеваторским, а первым его делом стал грабеж киоска.   Причём уходили как в традиционные воровские группировки, так и в новоявленные бандитские формирования. Особенно спортсмены из силовых единоборств: «Позднее именно «спортачи» стали фундаментом для создания «спортивных» ОПГ (организованных преступных группировок), противостоявшим «синим» (уголовникам), оказавшим определяющее идеологическое влияние на движение «чав», группировки из рабочих поселков» (А.Махачкеев. Криминальная история Бурятии. 2016).

Вместо послесловия

Мои друзья из «двадцатки» на Геологической  выпуска 1975 г. относили себя к «чанкам» и «Зауде». Некоторые из них жили в обкомовском доме на Терешкова. На прошлогодней встрече одноклассников это были профессора, писатель и другие солидные люди. Я учился рядом, в школе-интернате N 3, где были в основном сироты, дети из неполных семей и пригородов. Сегодня, из десяти мальчишек в живых нас осталось двое.  

А закончил школу N 43 в пос. Стеклозавода, где всегда присутствовала криминальная субкультура. Однако, банды типа казанской «Тяп-ляп» у нас не возникло и ни одного яркого представителя криминалитета из нашей школы ни я, ни мои одноклассники не припомнят. Выходит, когда пришло время большинство юношеских компаний улан-удэнских чанок, хунхузов и чав распалось, а сами они вполне успешно вписались во взрослую жизнь. И это был единственно верный – не скользкий путь.